Пожиратель II (СИ) - Страница 2

Мы с Орешкиным тоже пошли, но не в сторону казарм, как остальные, а просто куда глаза глядят. Ноги сами собой привели нас на спортивную площадку, куда мы Гришей постоянно ходили по вечерам.

— Ну что, Гарик, чем теперь будешь заниматься? — спросил друг, когда мы остановились у тренажёров.

Вокруг не было ни души. А я ощутил, что мне будет даже немного не хватать этого места. Уж больно тут спокойно, никто не мешает.

— Домой поеду, буду искать, как денег заработать, чем же ещё заниматься в этой ситуации? Надо семье помогать, — пожав плечами, ответил я. — А у тебя какие планы?

Орешкин улыбнулся, подставляя лицо солнцу.

— Сначала отдохнуть, — сделал весьма типичное для себя объявление он, после чего добавил: — А потом тоже буду работу искать, не всё же у отца на шее сидеть.

Звучало, конечно, хорошо, но что-то не особо мне верилось, что Гриша вот так сразу заработает столько, сколько ему отец даёт. Впрочем, я ему желал в этом деле лишь удачи. Как показали последние полтора месяца, если Орешкин всерьёз возьмётся за дело, у него всё может получиться.

— Деньги Лисицкого, поди, кончились? — с сочувствием спросил у меня Гриша.

— Ещё немного осталось, держу как неприкосновенный запас, — ответил я. — А ты, небось, за неделю свои двести тысяч потратил?

— Обижаешь, — Орешкин гордо выпятил грудь. — За три дня!

Мы вместе рассмеялись.

Действительно, я и не сомневался в способностях Гриши с лёгкостью тратить большие деньги. Он, сидя в казарме, умудрился и номер в «Интерконтинентале» организовать, и даже проституток туда вызвать. Страшно представить, что он мог сделать, имея доступ ко всем благам цивилизации.

— Как-нибудь я к тебе приеду в твой Екатеринбург, — заговорил Гриша после того, как отсмеялся, — и мы с тобой покутим как следует.

— Я буду только рад, — ответил я.

Орешкин кивнул мне и пошёл в сторону казармы, заложив руки за спину и насвистывая какой-то весёлый мотив. Вот уж кто не скрывал своего счастья в сложившейся ситуации!

Улыбнувшись другу вслед, я ещё постоял какое-то время, а затем направился в сторону учебного корпуса, где у нас проводила занятия Васильева.

Однако не всё оказалось сегодня так уж радужно: по дороге в корпус меня поджидал Лисицкий. Он стоял на том самом месте, где мы впервые встретились.

— Что, Воронов, ещё не понял, что тебя ждёт на гражданке? — криво усмехнулся боярич, глядя на меня исподлобья. — Я тебя найду и отомщу за всё!

— Лисицкий, — совершенно спокойно произнёс я, — ты у родителей не интересовался, ты им родной?

— Что⁈ — оторопел боярич. — Что ты несёшь?

— Да я, когда с батей твоим общался, отметил, что он мужик очень умный, а вот ты дебил. Первостатейный, — с лёгкостью пояснил свою мысль я. — Вот я и подумал, может, тебя усыновили?

И пока он задыхался от гнева, я прошёл мимо. Ничего он больше мне не сделает, ведь, как ни крути, а все предпосылки для подачи заявления у нас остались, свидетели ещё как минимум год будут преподавать в академии. И даже тот факт, что глава рода Лисицких выплатил нам с Гришей по двести тысяч рублей, особо ничего не поменял. Мы всё равно можем подать в суд.

Впрочем, забывать о том, что Лисицкий — дебил и способен на что угодно, тоже не стоило.

У самого входа в учебный корпус, я заметил Сергея Валерьяновича. Верещагин сидел на лавке и, дымя сигаретой, щурился на солнце. Меня удивил расслабленный вид капитана.

— Сергей Валерьянович, — обратился я к нему.

— Да, Воронов? — опустив голову и вытащив сигарету изо рта, Верещагин стряхнул пепел. — Чего хотел?

— Да просто ещё раз сказать спасибо, господин капитан, — ответил я с улыбкой.

К этому человеку я относился с неподдельным уважением. Что говорить, не каждый бы решился рискнуть и полезть против своего же коллеги, чтобы добиться справедливости.

— Вы мне с самого начала помогали, — продолжил я свою мысль. — И с Лисицким поддержали, и к поединку приготовиться помогли. А главное, вовремя обнаружили нашу с Орешкиным пропажу. Если бы не вы, Гриша сегодня на линейке не стоял бы. Он своей жизнью обязан вам.

— Васильевой он обязан и тебе, — легко отмахнулся капитан. — Я так, просто курьером поработал.

— Нет. Если бы вы тогда не приехали… — покачал головой я. — Да вы же сами всё помните — время уже на минуты шло.

Верещагин лишь улыбнулся и спросил:

— Сильно расстроился, что академию закрывают?

— Думаю, не так сильно, как вы, — пожал я плечами.

— Да я вообще не расстроился, — вдруг заявил Верещагин, сминая сигарету в пальцах и метким броском отправляя её в урну. — Сейчас пойду заявление на увольнение писать.

— Но вы же ещё год можете работать? — не стал скрывать я своего удивления.

— Я вас хотел немного ещё поднатаскать, нормальные ребята в этом году собрались — даже среди аристократов избалованных папенькиных сыночков почти нет, — произнёс бывший куратор. — Но раз уж вас по домам отравляют, то и я здесь задерживаться не собираюсь. Старшие курсы и без меня выпустят.

Что ж, надо признать, такого я не ожидал. Мне казалось, что Верещагину искренне нравится его работа. Несмотря на довольно горячий приём в день, когда нас привезли, Сергей Валерьянович никогда не позволял себе перегнуть палку. Да, порой он действовал жёстко, подгоняя нас натуральной палкой, а то и электрическим разрядом, но старался-то он на совесть. И то количество людей, что дошло до линейки первого сентября, было таковым только по той причине, что капитан со своей задачей справлялся.

Заметив моё удивление, Сергей Валерьянович объяснил:

— Да я бы уже давно уволился, да не мог — четыре года назад два идиота из моих подопечных во время баловства с магией в казарме устроили пожар. Сожгли и казарму, и прилегающее здание вещевого склада, — поведал капитан, доставая новую сигарету из пачки. — Так как я нёс за этих недоумков ответственность, весь ущерб на меня и повесили. Директор пытался всё обернуть, как несчастный случай, чтобы ущерб списать, но приехала комиссия с заданием найти крайнего. Вот и нашли.

Он отвлёкся, чтобы подкурить, а я не торопил, дожидаясь продолжения.

— Пришлось брать кредит под гарантию заработной платы, чтобы всё закрыть. Четыре года отрабатывал, ещё три оставалось, — сказал Верещагин, выдыхая едкий дым. — А тут звонят на днях из банка и говорят: придите и подпишите документы, что вы нам больше ничего не должны. Удивился, пришёл в отделение, стал разбираться. Выяснилось, что в банк пришёл какой-то невысокий худой парнишка лет восемнадцати и закрыл весь мой долг наличкой. Орешкин не признаётся, но я же не идиот, всё понимаю. Правда, не понимаю, как он об этом кредите узнал. Это же вроде банковская тайна.

— Гриша ещё не то может, — улыбнулся я.

— Это я уже понял, — сказал Верещагин. — Но чувствую себя неловко, хоть и рад тому, что такое ярмо с моей шеи слетело. Слишком уж большая там сумма была.

— Поверьте, Сергей Валерьянович, для Орешкина это мелочь, а вот возможность отблагодарить вас за спасённую жизнь — бесценна! — заверил я бывшего куратора.

— Может, оно и так, — согласился Верещагин. — Ладно, беги, куда собирался, Воронов. И постарайся впредь избегать проблем. У тебя огромный потенциал, не растрать его впустую.

— Благодарю за совет, Сергей Валерьянович, — кивнул я. — Я же желаю вам успехов в ваших начинаниях. Надеюсь, если нам выдастся снова встретиться, у вас всё будет отлично.

Капитан усмехнулся и, поднявшись с лавки, пошёл по своим делам. Я проводил его взглядом, а затем решительно дёрнул ручку двери.

Да уж, а ведь Гриша буквально двадцать минут назал сказал мне, что просадил деньги Лисицкого. Выходит, потратил он их на благое дело. Умеет Орешкин всё-таки удивлять.

Я поцеловал Аню, разомкнул объятия и сел на многострадальном диване в красном уголке. Окинул взглядом помещение, в котором за последние два с половиной месяца произошло столько приятных событий.