Поющие Вечности - Страница 27
Впрочем, несмотря на помощь могущественного и неуязвимого защитника, Артур попрежнему оставался в опасности. Невзирая на многочисленные ранения, оборотень упорно рвался в его сторону, явно воспринимая яростно атакующего его Тумана как всего лишь одну из помех на пути к уничтожению Артура.
Вот, навалившийся на тварь всем своим немалым весом пес прижал её к земле, вцепившись длинными и острыми зубами в холку оборотня, заставляя сдаться, осознать свое поражение и отступить от избранной им добычи. Тот жалобно заскулил, словно признавая превосходство туманного воина, и перевернулся на спину, подставляя брюхо в извечном собачьем жесте признания победителя. На мгновение, Артур подумал было, что бой окончен, – и вздохнул с облегчением. Но это была лишь ловушка.
Мощным ударом задних лап, – не волчьим и не собачьим, а какимто заячьим приемом, оборотень отшвырнул в сторону слегка расслабившегося Тумана, и в длинном прыжке кинулся в сторону опешившего от столь резкой перемены ситуации Артура.
Но мгновение, тому показалось что это конец. Ни Силы, ни Чистоты у барда уже не оставалось – все они, без остатка, были вложены в песню, что призвала к нему его защитника. А обычный, безоружный человек для разъяренного оборотня – не противник. Он не успел бы даже пошевелиться, – а не то что бежать, или хоть какнибудь избежать удара.
Он – не успел. Успел Туман. Сгусток тумана, просто исчез на том месте, где он находился, отброшенный ударом оборотня – исчез, чтобы в тот же миг появиться на траектории его прыжка. И в этот раз пес уже не церемонился, пытаясь взять атакующую тварь живьем.
Мощный удар крупом, – и монстр кубарем летит в сторону, сминая траву и ломая молодые деревья. Короткий блеск клыков – и черная струя крови из разорванного горла твари, шипя и пенясь пачкает изумруднозеленую траву Феерии. Новый удар, – и перекушенная левая лапа падает наземь.
Затем Туман наваливается всем телом, могучие челюсти сжимаются на шее отвратительной пародии на волка, слышен задушенный хрип, треск позвоночника, – и оборотень обмякает, повиснув в пасти призрачного пса с переломанным хребтом. Глаза его тускнеют, а рвущийся из разорванного горла ручеёк крови все слабнет и слабнет. Лапы твари еще подергиваются, – но видно, что это уже конвульсии.
А гордый Туман, еще пару раз мотнув своим трофеем из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что тварь больше не оживет, торжествующей походкой подходит к замершему Артуру и кладет тушу оборотня к его ногам. Совсем как тогда, много, много лет назад, гордый своей добычей пес положил к ногам своего маленького друга знатный подарок – яркую и красивую пушистую лису, с точно также перекушенным позвоночником.
– Туман… – Артур без сомнений и колебаний обнял измазанную в черной крови прОклятого шею своего лучшего друга, зарылся пальцами в седую шерсть… Казалось – двадцать лет разлуки исчезли, как не бывало, и четырехлетний ребенок обнимает свою потерянную и наконецто найденную собаку. А может, они и впрямь исчезли? В Феерии бывает и не такое…
Огромный пес только легко боднул головой плечо своего приятеля, лизнул его в щеку, – совсем как тогда, в детстве, словно говоря: – «Не печалься, я с тобой, человеческий детёныш. Все будет хорошо». А потом седая, жесткая шерсть под руками Барда вдруг утратила свою материальность, расплываясь в прозрачном воздухе клочьями легкого тумана, тут же подхваченного и развеянного налетевшим теплым и ласковым ветром.
Артур замер, изо всех сил сдерживая слезы. Горечь утраты, – повторной утраты, острой бритвой полоснула по сердцу барда. Обрести друга – и тут же потерять его вновь. Это больно… Очень, невероятно больно. Но не к лицу мужчине, пусть даже барду, а не воину реветь… Ведь ему уже не четыре года!
Он так и стоял, изо всех сил пытаясь справиться с нахлынувшими на него чувствами, когда невысокие кусты на опушке ближайшего леска абсолютно бесшумно раздвинулись в стороны, выпуская на поле боевую звезду Туата де Данаан в полном вооружении.
– Что здесь происходит? – Строго спросил командир, приподнимая забрало, под которым виднелось красивое и строгое девичье лицо, обрамленное короткими черными волосами. – Мы слышали призыв барда о помощи!
– Дини Ши, – автоматически отметил для себя Артур. – Надо же, целого рыцаря Охотников отправили… Впрочем, какая разница… – Острая тоска, захватившая его сердце все разрасталась, поглощая собой все стремления и желания молодого Барда.
– Уже ничего… – безучастно ответил он, опуская взгляд на лежащее у его ног тело. Изломанное и разорванное, с откушенной по плечо левой рукой, оно, тем не менее, явственно принадлежало не преследовавшему его чудовищу, а человеку. Немолодой и слегка полноватой женщине лет пятидесяти, чье лицо показалось Артуру почемуто немного знакомым. Как будто раньше он её уже видел… Впрочем, какая разница?…
Боль, – вполне реальная и физическая боль, сопровождающаяся острым приступом отчаяния, безнадежности и безразличия ко всему окружающему накатила вновь. Накатила, захлестывая Барда с головой, погружая его в беспросветную пучину горя, отчаяния и отвращения к самому себе. Когда же она отхлынула, позволяя ему хоть немного передохнуть и восстановить трезвое мышление, он лежал на траве, а вокруг него суетились обеспокоенные и не знающие чем ему помочь эльфы.
В первую очередь, Артур попытался разобраться, что же с ним происходит. Горе от потери друга, сколь бы оно не было сильным, просто не могло вызвать подобное. Впрочем, симптомы были знакомы… Хорошо знакомы. Те же самые ощущения, только на порядок более слабые, ему уже доводилось испытывать. Это было вскоре после того, как он осознал себя Бардом. Осознал, совершив убийство!
Но… – он перевел взгляд на лежащее рядом с ним тело, которое, никто даже не подумал оттащить в сторонку. Её же убил не я, а Туман… Хотя… Какая разница, – ощущая как в его душе поднимается новая волна, еще больше и страшней предыдущей, подумалось ему. Тумана призвал я, и защищал он меня. А значит, я и отвечаю за все его действия. Пусть будет, как будет… Смерть, конечно неприятная, но зато я напоследок с ним встретился… Ради такого, можно и потерпеть. Интересно, удастся ли нам встретиться там, за гранью? И сколько волн я еще смогу выдержать?
Сейчас Артур отлично осознавал, что с ним происходит, и не питал иллюзий насчет собственного выживания. Чистота. Благотворная, светлая энергия. Главная сила и основа могущества бардов. Чем больше добра совершал бард, чем большему количеству людей и нелюдей он помогал, тем больше Чистоты становилось ему доступно.
Но, как и любое другое явление природы, Чистота имела свою противоположность. НЕчистота. Грязь. Зло.
Малые порции Грязи, появлявшиеся, например, при использовании бранных слов, переносились Бардами довольно легко. Острая, но непродолжительная головная боль, – это вполне терпимо. Собственная Чистота легко справлялось с небольшой примесью враждебной энергии.
Большие, – например, если бард был вынужден когонибудь ударить, сказать неправду, или отказывал в помощи искреннее в ней нуждающемуся, – могли вызвать серьезную и длительную болезнь.
Ну а убийство… Неправда, что барды не способны убивать. Способны – и лежащее рядом с ним мертвое тело лучшее тому доказательство. Вот только, и сам Бардубийца, будет наказан. Наказан собственным организмом, который просто не выдержит обрушившегося на него количества Грязи.
В лучшем случае Бард погибнет. Умрет от болевого шока во время одного из приступов, или будет милосердно пристрелен своим же собственным агентом. В худшем… Пару раз, Артуру доводилось бывать в спецпомещениях Московской психиатрической лечебницы, где держали тела нескольких Бардов, что выжили после свершенного ими убийства. Именно тела, – потому что разума в них уже не было.
– К счастью, – подумал Артур, ощущая захлестывающую его очередную волну Грязи, – мне это не грозит. Надо же, оказывается проблемы со здоровьем, могут иметь и свои преимущества.
Когда эта волна схлынула, он мельком ощутил, что его кудато несут. Зачем, – вяло изумился он. – Добили бы лучше на месте… И мне меньше мучиться, и им не возиться… Полные волнения выкрики и суета обычно спокойных и надменных Туата де Данаан, немного раздражали. Особенно бросалось в глаза полное тревоги лицо молодой Дини Ши, возглавлявшей звезду, и её странные возгласы, то ли призывавшие, то ли умолявшие какуюто Хранительницу.