Появляется всадник - Страница 13

— Пожалуйста, — выдохнул Тор с трудом. — Миледи, Териза. — Он с трудом скрывал свое волнение. — Во имя всего, что вы уважаете, — всего, что вы считаете в нем хорошим и достойным, если он не пал в ваших глазах. Скажите нам, куда скрылся Джерадин. Неожиданно она вскинула голову. Ее глаза были полны теней. Вы тоже? Тошнота прошла волной по животу, поднялась к горлу. Вы тоже повернулись к нему спиной? Она не могла ответить; у нее просто не было подходящих слов. Если она попытается хоть что—то сказать, то разрыдается. Или потеряет сознание. И вы!

— Вы не причините ему вреда, миледи, — умолял Тор. Он был стариком, и каждый фунт своего веса ощущал словно непосильную ношу. — Меня не волнует его вина. И если он жив, то далеко отсюда и в безопасности, ярости Леббика его там не достать. Мы в осаде. Леббик не сможет преследовать его. И никто, кроме него, не сможет воспользоваться его зеркалом. Так что с ним ничего не случится, если вы скажете.

Но король Джойс… — Горло лорда судорожно сжалось. Когда он смог продолжить свою речь, его голос дрожал, словно на смертном одре. — Король Джойс слишком долго верил Смотрителю. А сейчас перестал сознавать, что творит. Он просто не понимает, что натворил своим позволением. Он не знает, что Леббик обезумел.

Миледи, он — мой друг. Я служил ему всю жизнь и десятилетиями помогал ему жизнями всех своих людей в моей провинции. Сейчас он совсем не тот, каким был. Когда—то он был героем Морданта. Сейчас лучшее, что он может, — это умно защищать Орисон.

Но он просто стал меньше действовать, миледи, а не хуже. Он хочет добра. Клянусь всем сердцем, он желает добра.

Если вы откажетесь отвечать Смотрителю, Леббик предстанет в самой худшей своей ипостаси. И когда король Джойс поймет, к чему привело его позволение, он потеряет даже ту малость, что от него осталось.

Помогите мне, миледи. Спасите его. Скажите нам, где Джерадин, чтобы у Леббика не было повода причинять вам боль.

Териза не могла заставить взгляд сфокусироваться. Все, что она различала, — свет, отражающийся от его щек. Он умолял ее спасти себя. Кроме того, он был прав — если она скажет, где Джерадин, то у Смотрителя не будет оснований применять к ней пытки. И король Джойс, совершивший явную ошибку, будет спасен. Да и сам Тор — один из троих, к кому она хорошо относилась в Морданте, — может быть, перестанет плакать.

Отыскав в себе силы, о которых не подозревала, она встала на ноги.

— Король Джойс — ваш друг. — Ей казалось, что она говорит сухо и безжизненно, не вкладывая в речь чувства. — А Джерадин — мой. — И, попытавшись смягчить удар для старика, она пробормотала несколько мягче: — Простите.

— Простить? — Его голос мгновенно дрогнул. — Почему я должен прощать вас? Вы будете страдать — и скорее всего умрете — из—за преданности человеку, который убил родного брата, и убил зря. Вам придется пережить худшее, на что способен Леббик, и этим вы ничего не добьетесь. — Его руки впились в решетки. — Я не понимаю, почему должен прощать вас. Во всем Орисоне вы единственная, не считая короля Джойса, кто заплатит высшую цену за преданность.

Нет, миледи. Это мне следует просить у вас прощения. — Дрожание голоса Тора вызывало ответную боль сочувствия после каждого произнесенного им слова. —

Именно мне. Вы бесстрашно встретите свою смерть и либо заговорите, либо будете молчать, это уж как вам удастся. Ну, а мне снова придется смотреть, как мой друг разрушает все, что любит.

Я пришел к вам не сразу. Не подумайте. Как только король Джойс отдал приказ, мое сердце стало рваться на части, я пытался с грехом пополам убедить себя, попытаться найти оправдание… понять. Я умолял у его двери. Посылал слуг и стражников. Не подумайте, что я принес вам свою боль и ничего не пытался сделать.

Но мне больше не к кому обратиться.

Миледи, ваша преданность слишком дорого стоит. Что бы я ни делал, я делал это именем короля. Он — единственное светлое, что осталось во мне. Умоляю вас — не позволяйте ему погубить себя окончательно.

— Нет. — Териза больше не могла смотреть на старика и потому, к вящей панике Тора, отвернулась. — Джерадин невиновен. Все подстроил Эремис. — Она говорила так, словно молилась, собирая обрывки слов воедино, чтобы возродить свою веру. — Он подстроил смерть Найла, чтобы погубить Джерадина, поскольку знал, что Найл никогда не поддержит его обвинений, выдвинутых против Джерадина. Если король решил, что меня следует пытать… — На мгновение слабость вызвала у нее приступ головокружения, и она чуть не упала, — то ему придется примириться с последствиями. Джерадин — невиновен.

— Нет, миледи, — повторил Тор; но сейчас она услышала в его голосе нечто новое — отчаяние другого рода, смешанное почти с ужасом. — В этом вы неправы. Меня не волнует вина Джерадина. Я уже упоминал об этом. Меня волнует лишь король. Но вы слепо доверяете злу.

Она стояла неподвижно. Удары сердца грохотали в ушах, в животе кошкой скреблось сомнение.

— Найл без сомнения мертв. — У измученного лорда и голос был измученным. — Я сам видел его тело.

Без сомнения мертв. Это заставило Теризу сбросить оцепенение. На ощупь она вернулась к нарам. От матраса пахло прелой соломой и старым тряпьем, но она с облегчением опустилась на него. И закрыла глаза. Ей нужно немного отдохнуть. Через минуту или две, когда ее сердце перестанет так трепетать, она ответит Тору. Неужели она сможет ему ответить? Действительно ли Джерадин невиновен?

Но в следующий миг мысль о том, что Найл действительно убит, молотом обрушилась на нее, и все вокруг принялось вращаться с бешеной скоростью. Не сознавая того, что делает, Териза вытянулась на матрасе и закрыла лицо руками.

Наконец Тор отказался от попыток переубедить ее и ушел, но она не слышала, как он уходит.

В полдень стражники принесли ей пищу — сухой хлеб и водянистую похлебку. При их приближении она запаниковала, потому что сначала решила, что это возвращается Смотритель; но, увидев, кто пришел, она настолько расслабилась, что не смогла даже подняться с нар.

Честно говоря, она ощущала такую слабость, что даже не могла есть или как—то позаботиться о себе. Едва Смотритель Леббик начнет допрашивать ее, она скажет все, что он только пожелает. Но это не остановит его. Перед ней появилось его лицо, и она поняла, что ее ждет. Он просто не захочет останавливаться. Теперь, когда у него есть позволение короля, ничто не может остановить его.

Где были люди, которые относились к ней доброжелательно или мягко, люди, которые могли бы хоть как—то помочь ей? Леди Элега сбежала к принцу Крагену. Мисте покинула Орисон в отчаянной попытке помочь одинокому и растерянному Воину Гильдии. Знаток Хэвелок — безумен. Мастер Квилон стал магистром Гильдии, потому что так захотел король — а король Джойс дал позволение Смотрителю делать все, что только взбредет тому в голову. Саддит? Несмотря на все ее амбиции она была всего лишь служанкой. Может быть, она бессознательно предавала Теризу Эремису. Но это еще не означает, что она хоть пальцем шевельнет, чтобы как—то исправить положение. Рибальд, грубоватый ветеран, который несколько раз защищал Теризу? Он всего лишь стражник — даже не капитан.

Она не могла вынести на своих плечах все нужды Морданта. Она с трудом могла поднять голову от слежавшейся тряпки, служившей ей изголовьем. Тор видел тело Найла. Брат Джерадина был без сомнения мертв.

Почему она должна заставить себя есть? Какая в том польза?

Может быть, если она ощутит голод, у нее восстановиться способность растворяться, исчезать.

Она попробовала заснуть — расслабиться, чтобы напряжение и все произошедшее оставили ее, — но в коридоре застучали по полу сапоги. Шаги одного человека; кто—то приближается. Слабые неверные шаги, нерешительные или усталые. Она снова закрыла глаза. Она не хотела знать, кто пришел. Не хотела новых душевных мук.

Впервые за долгое время ее назвали по имени.