Повторение пройденного - Страница 49

Краков трепетал флагами: красными - советскими, бело-красными польскими и белыми простынями, спущенными из многих окон. Это цивильные немцы, не успевшие удрать на запад, заявляли о своей лояльности. А меня Краков встретил и еще одним приятным - на нескольких домах и перекрестках улиц я увидел указатели: "Хозяйство Семенова".

Наш дивизион остановился на окраине города.

Надолго?

Старший лейтенант Буньков пообещал:

- Подождите! Сейчас выясню.

Вскоре он вернулся:

- Разгружайтесь. Будем ночевать. Нам отведен вон тот дом.

Я с ходу попал на пост. Значит, придется ждать вечера.

Пока я дежурил, по улицам Кракова шли машины с орудиями, и самоходки, и танки, и грузовики с пехотой. Тянулись жители, возвращающиеся домой, на лошадях и просто так, пешком, с ручными тележками, с мешками и сумками. Некоторые из них были веселы, взбудораженны, радостно приветствовали каждого нашего солдата и офицера. Другие шли угрюмые, безразличные ко всему. Тащили на себе ребят - маленьких и больных, закутанных в тряпье, иногда забинтованных. Худая, с детским лицом женщина везла на тележке детский гробик. Как раз возле меня она остановилась, судорожно приоткрыла крышку гробика, посмотрела и опять пошла дальше, будто успокоенная - с просветленным лицом. Может быть, она хотела похоронить ребенка в родных местах...

После дежурства я побежал разыскивать Наташу. На одной из площадей, возле братских могил погибших в боях за город, играли дети, и толковали о чем-то монашки в непривычных нашему глазу черно-белых одеждах, и рядом с ними седой старик без шапки бормотал слова молитвы, часто повторяя: "Матка боска".

Мне показали дом, где жили девушки из политотдела дивизии, но предупредили:

- Если она не уехала... Мы свертываемся.

Я заспешил. Дверь открыл старик лет пятидесяти и сразу пропустил в комнату, сказав на приличном русском языке:

- Здравствуйте! Да, да, они у нас были! Очень милые барышни... Иван, дай-ка стул господину красноармейцу.

Из соседней комнаты появился забитого вида парень и молча подставил мне стул.

Я переспросил:

- Давно ли уехали?

- Час, пожалуй, - сказал хозяин. - Да вы садитесь, садитесь! Может, откушаете и рюмочку хотите?

- Нет, нет. А это кто? - поинтересовался я, показав на стоявшего в ожидании парня.

- О! Это мой работник. Очень милый юноша! - воскликнул хозяин. - Что ж ты не поздоровался, Иван, с господином красноармейцем?

Иван как-то неестественно поклонился и произнес:

- Дзень добра!

Не успел я удивиться, как вбежал Володя:

- А я тебя ищу всюду! Команда "по машинам" была! Бежим!

Дорога, дорога, дорога. Отличный асфальт. Дорога бежит среди полей и парковых лесов, мимо старинных замков и современных вилл, богатых фруктовых садов и обычных деревень. Деревни, как правило, прячутся в стороне от дороги, но мы их видим. Им трудно спрятаться сейчас, когда голы ветви деревьев, когда нет зелени да и снег - разве это снег? - ничего не может сделать. Снега мало. Он дотаивает в ложбинках и канавах, он доживает свои часы и минуты в тени под мостами, прячется под стволами деревьев.

А деревни бедные, даже если смотреть на них мельком с дороги. Деревни живут. Дымят трубы. Мелькают одинокие человеческие фигурки. Изредка мычат коровы...

Все, что ближе к дороге, замерло. Замерли особняки и виллы. Замерли сады и парки. Замерли теннисные корты и волейбольные площадки. Красивые, как на картинке, они похожи на нарисованные. Даже красно-белые флаги, вывешенные для порядка, что ль, на некоторых богатых домах, не колышутся. Безветренно и туманно. Туманная дымка висит над дорогой.

Дорога пустынна. Наш дивизион катит без остановки. Впереди - "газик" Катонина, за ним - крытые машины штаба, звукачей, топографов, фотографов, грузовики хозвзвода. Побитые машины успели отремонтировать. Шуршат скаты по мокрому ровному асфальту. Тарахтят моторы. Краков позади. Уже час пути, и другой. Начался, кажется, третий.

...Наша машина шла пятой. И вдруг - резко затормозила. Заскрипели тормоза у шедших впереди машин. Непонятные крики. Разрывы. Кажется, мины.

- Занимай оборону!

Это голос комвзвода Соколова.

Мы вывалились из машины и бросились под откос возле бетонного моста.

По другую сторону от нас лесок и труба завода. Стреляли оттуда.

- Шестиствольный. И не один, - сказал Соколов. - Сейчас соображу... Три штуки.

Оборону заняли уже все наши. Лишь пустые машины стояли на открытой дороге. Им некуда скрыться. Мины разрывались рядом. Я смотрел на машины, вернее - на колеса машин. Недолет. Опять недолет. Перелет. Мина ударила в мост рядом с нами. Осколки асфальта полетели на нас.

- Что они там медлят? - возмущался Соколов. - А ну давай...

Он назвал пятерых из нас, и мы по-пластунски, скрываясь за нашей машиной, миновали дорогу.

- Гранаты! И... смотрите в оба! - шепнул лейтенант. - Только ползком!

Мы ползли уже в сторону леска, над которым виднелась заводская труба.

"Ползком!" Соколов всегда говорил "ползком", а не "по-пластунски", как все офицеры.

- А у меня ведь нет гранаты, - бормотал рядом со мной Володя. - Что делать?

- Ползи, - ответил я ему. - Ничего... Как-нибудь.

Мы огибали лесок справа. Между деревьями уже торчала заводская кирпичная стена и ворота. Они были открыты. Минометы стреляли откуда-то из-за ворот.

Соколов связал три гранаты.

- Как дойдем до стены, вы меня подсадите, - приказал он.

- Почему вас? Вы и так ранены... - недоумевал Саша. - Я... Мы тоже можем...

- Молчи! - произнес Соколов. - Я сказал... Подсадите меня.

- Наши, смотрите, наши! - закричал Володя.

- Тише ты! - цыкнул на него комвзвода. - Вижу...

С другой стороны к стене ползли наши звукачи, и почему-то рядом с ними Буньков. Они уже почти у самой стены.

- Скорей! - подгонял нас Соколов.

Минометы всё еще стреляли. Вой и свист где-то у нас над головой, а разрывы мин раздавались, кажется, далеко-далеко. Но это только казалось. Немцы обстреливали наши машины на дороге. А дорога рядом, хотя и скрыта от нас стволами деревьев.

Мы подбирались к самой стене. Подсадили сразу двоих - Соколова и Сашу. С другой стороны ворот уже забрался на стену Буньков и еще двое солдат. Полетели гранаты.