Повторение - Страница 29

Будьте покойны, дорогой друг, такими темными делишками они промышляли недолго, ибо мы бдительно несем свою службу, хотя и понимаем, что эрос по природе своей – царство обмана, злодейских измышлений и излишеств. Надо признать, что при виде отданной на заклание прелестницы, распятой на кресте или на дыбе в подобающей и, как говорят у вас во Франции, неконвенционной позе, с помощью крепких веревок, туго натянутых цепей, кожаных ремней и браслетов, старательно прилаженных с таким расчетом, чтобы можно было с удобством подвергать ее разнообразным запланированным пыткам и экспромтом насиловать, иному эстету, опьяненному возбуждающей атмосферой жертвоприношения, не так-то просто умерить свой любовный пыл, особенно когда соблазнительная пленница убедительно изображает покорность, страдания и исступление. Но, несмотря ни на что, такие предосудительные эксцессы случаются не слишком часто, поскольку истинные знатоки дорожат маленькими угодливыми мученицами, которые, не жалея сил, грациозно бьются в путах и трогательно стонут под пытками, содрогаясь и выгибаясь в талии, между тем как грудь их трепещет от учащенных вздохов, и вдруг, уронив голову в сладостном жертвенном порыве, разжимают набухшие губки, издавая гармоничные гортанные хрипы, и очаровательно лишаются чувств, закатывая широко раскрытые глаза… Наша Виолетта, которую вы едва не выпотрошили, была у нас одной из самых известных актрис. К нам приезжали издалека, чтобы посмотреть, как четвертуют ее сказочно красивое тело, как ручеек крови струится по ее отливающей перламутровым блеском коже, как угасает ее ангельское личико. Она играла с такой страстью, что при небольшой сноровке можно было довести ее до продолжительного оргазма между двумя кульминациями страдания, которое едва ли могло быть притворным…

Неужели этот здравомыслящий с виду человек совсем спятил? Или он просто заманивает меня в ловушку? Поскольку меня одолевают сомнения и любопытство, я решаюсь осторожно воспользоваться его профессиональной терминологией, которая пестрит определениями, слишком хорошо знакомыми даже дилетантам:

– Так, значит, меня обвиняют в том, что я злонамеренно поломал одну из самых красивых ваших игрушек?

– Да, если угодно… Хотя, по правде сказать, у нас их немало. И нам нетрудно найти ей замену, поскольку кандидаток у нас предостаточно. Например, ваша дражайшая Жижи, несмотря на молодость и явную неискушенность, в которой, впрочем, есть своя прелесть, уже с малолетства обнаруживает поразительный талант на этом немного необычном поприще. К сожалению, у нее непростой характер, она слишком своенравна и непредсказуема. Ее собирались отправить на курсы повышения квалификации в одну из наших школ для наложниц; однако она со смехом отвергла это предложение. Что ни говорите, но заботу о профессиональной и психологической подготовке начинающих гетер должна взять на себя полиция нравов, если мы хотим восстановить ее репутацию.

Наш специалист по эротическим бесчинствам говорит спокойно, рассудительно и уверенно, но уже немного рассеянно, похоже, все больше отвлекаясь от дознания и погружаясь в дебри собственных измышлений. Быть может, эрос – это заодно царство вечного возвращения и неуловимой, но бесконечной тавтологии? Не следует ли мне приструнить этого чиновника, который слишком увлекся своей работой?

– Если вы, и впрямь, полагаете, что я убийца и вдобавок душевнобольной, неспособный сдерживать свои садистические порывы, почему вы тогда сразу меня не арестуете?

Лоренц выпрямляется на стуле и смотрит на меня с изумлением, словно он внезапно вышел из транса и, вернувшись в реальность, вдруг заметил мою особу, но продолжает разговор в такой же дружелюбной манере:

– Марко, дорогой, это не для вас. Тюрьмы у нас старые, и там исключительно неуютно, особенно зимой. Потерпите хотя бы до весны… К тому же, мне не хотелось бы так сильно огорчать прекрасную Ио, которая всегда рада нам помочь.

– Вы тоже принимаете участие в ее промысле?

– Doceo puellas grammaticam,[37] – отвечает комиссар с заговорщицкой улыбкой. – Образчик двойного винительного падежа еще времен нашего прилежного ученичества! Первым делом нужно изучить синтаксис и овладеть надлежащим запасом слов – вот, на мой взгляд, лучший способ воспитания девиц, особенно если они собираются вращаться в обществе, не чуждом культуры.

– А карой за неправильное словоупотребление и синтаксические ошибки должны быть телесные наказания?

– Разумеется! Розги играли важную роль в греко-римской системе образования. Ну, посудите сами: двойная вина – двойное наказание, ха-ха! Неряшливая речь и нерадивость в деле удовлетворения сладострастия – две вещи неразделимые. Так что, для пикантности при нанесении ровных алых полосок с помощью хлесткой тросточки, дабы заодно развить у наказуемых учениц гибкость, необходимую для избранной ими профессии, их заставляют принять непринужденную чувственную позу, склонившись перед какой-нибудь колонной с крепежными кольцами и удобными цепями, или растянувшись на козлах с острой кромкой… Поза чувственная, разумеется, для преподавателя, но чувствительная для ученицы!

Как это часто случается с хорошими полицейскими, Лоренц, похоже, совершенно сроднился с более или менее предосудительной деятельностью в том секторе, за которым он ревностно надзирает. Кроме того, надо признать, что его французский гораздо изощреннее, чем мне показалось во время нашей первой встречи в зале Café des Alliés, ведь он отваживается играть словами, да еще и с латинской цитатой… Так, мне нужно выяснить еще кое-что, на сей раз это касается департамента, в котором служу или, по крайней мере, «служил» я сам:

– Скажите, комиссар, Пьер Гарин, который, видимо, очень близок с мадам и мадмуазель Каст, тоже входит в эту организацию либертенов?

– По крайней мере, у нас в Западном Берлине без Пьера Гарина не обходилась ни одна затея, связанная с развратом, незаконной торговлей и коррупцией. Это и сгубило нашего друга. Он разом предал слишком многих людей. Кстати, расскажу вам одну любопытную историю, которая пока не поддается объяснению. Мы еще два дня назад нашли первый труп Пьера Гарина, и вдруг на третий день, после обеда, он явился к вам, целый и невредимый. Правда, мы довольно скоро догадались, что обезображенное тело, обнаруженное в луже гнилой воды в нижней части длинного подземного хода, проложенного под глухим рукавом канала и ведущего из особняка Каст на противоположный берег, принадлежит не вашему несчастному коллеге, хотя во внутреннем кармане его куртки лежал французский паспорт на имя Гари П. Стерна, родом из Вичиты, штат Канзас, а он чаще всего пользовался именно этим псевдонимом. Единственным правдоподобным и, безусловно, самым разумным объяснением мы считаем предположение о том, что он хотел скрыться. Он явно почуял опасность и вообразил, что ему удастся ускользнуть от убийц, которые преследуют его, бог весть, по какой причине, если они решат, что он уже мертв. Спустя тридцать или сорок часов кто-то пырнул его ножом в спину и сбросил тело в канал, неподалеку от вашего отеля.

– Поэтому вы уверены, что это моих рук дело?

– Да нет, что вы! Я высказал это предположение наугад, просто хотел узнать, как вам такой сюжет – это пока черновой набросок, повествование еще может принять любой оборот… Для нас эта стадия самая увлекательная.

– Вы уже напали на след?

– Конечно, и даже не на один. Расследование продвигается быстро, причем в разных направлениях.

– И что вы думаете об убийстве фон Брюке старшего?

– Тут все иначе. Пьер Гарин и Вальтер сразу указали именно на вас. Последний даже уверяет, что стрелял в вас, чтобы отомстить за убийство отца.

– И вы ему верите?

– В его рассказе все прекрасно согласуется: хронология событий, продолжительность пути, соответствующие свидетельские показания, не говоря уже о том, что у вас были все основания для отцеубийства. На вашем месте я поступил бы точно так же.