Поворот судьбы - Страница 18

– Движение, вероятно, было непроизвольным, – объяснила Синди. – Когда пациент начинает приходить в себя, первыми начинают шевелиться пальцы рук и ног.

– Но у нее шевелились не пальцы, – сказал Джек, – а лицо. Может это быть началом выздоровления?

Глаза из-за стекол очков сказали: может, да, а может, нет, и Джек снова пал духом.

– Что нам делать? – спросил он.

– Продолжать с ней разговаривать. О чем вы говорили, когда заметили это движение? Могла ли она на что-то среагировать?

Джек посмотрел на Кэтрин.

– Мы говорили о нас, потом отошли к дверям, и я вас обнял. – Он поднял одну бровь. – Может, это ревность?

– Из комы людей выводили и не такие сильные чувства, – прозвучал спокойный голос Синди.

Когда Кэтрин ушла, Джек еще долго сидел на постели Рейчел. Он взял ее руки и поднес к своей щеке. Он думал о выкидыше, о мальчике, который мог бы у них родиться. Думал о ревности. Потом взял телефон. Позвонив заказчику в Бокку, он сказал, что его фирма отказывается от проекта.

Уложив в рюкзак учебники, Саманта посмотрелась в зеркало на дверце шкафчика. Она провела расческой по волосам, вытерла пальцем размазавшуюся линию под нижним веком. Наконец, так и не дождавшись Лидию, сняла с крючка бейсбольную куртку. Когда из-за угла появилась Пам Ардли, Саманта запирала свой шкафчик.

– Эй, Саманта, – воскликнула Пам, подбегая к ней. – Погоди!

Пам была капитаном группы поддержки и самой популярной девочкой в классе. Саманта и не думала никуда идти, особенно когда ее звала Пам Ардли.

– Тиг говорит, ты пригласила его на бал. По-моему, это классно. Он отличный парень. У Джейка Драмбла вечеринка. Может, зайдете?

Саманта не верила своим ушам. Если Пам была самой популярной девочкой в классе, то Джейк Драмбл – самым популярным мальчиком.

– С удовольствием, – ответила Саманта, стараясь не показывать, как она рада.

– Что ты с собой принесешь? – спросила Пам.

– А что нужно?

– Да что дома найдется – водку, джин.

– С этим могут возникнуть проблемы, – предупредила Саманта. – Мама уже неделю в коме, поэтому с нами живет отец. Это сплошной кошмар. Он сам возит нас в школу и из школы. И не спускает с нас глаз. Если он только заподозрит, что я выношу из дому водку…

Пам замахала руками:

– Тогда не надо. Как-нибудь обойдемся. Приходите в субботу к шести, повеселимся перед балом. Пока.

В среду утром Джек обнаружил в палате букет желтых роз от Бена Вулфа.

Взяв одну розу, он поднес ее к лицу Рейчел.

– Желтая, – сказал он. – И чудесно пахнет. Как те розы в Нантакете. Помнишь? Мы чудесно провели там время.

Он дотронулся розой до кончика ее носа. Затем рассказал о проекте в Бокке.

– Знаешь, дело не только в деньгах, – начал он. – Деньги тоже имели для меня значение, но лишь сначала. Я не такой уж меркантильный. Просто я стремился к успеху. Если в этом своем стремлении я потерял чувство меры, прошу прощения. Но успех всегда значил для меня гораздо больше, чем для тебя. Я словно начал двигаться в каком-то одном направлении, разогнался, а потом забыл, куда и зачем направлялся, и просто катился по инерции. Только оказавшись у цели, я сообразил, что попал не туда, куда хотел.

Джек толком не понимал, о чем говорит – о работе или о разводе. Поскольку развод уже был свершившимся фактом, он сосредоточился на работе.

– Дело в том, – говорил он, вынимая из кейса эскизы, – что от таких проектов, как в Бокке, я могу отказаться, поскольку контракты еще не подписаны. Но есть еще много других проектов, которые я обязан довести до конца. – Он развернул эскизы. Это был проект для Напы, который прислали ему срочной почтой и который еще надо было тщательно проверить и одобрить.

Он рассказал Рейчел о проекте, потом, беседуя с ней, делал новые эскизы. Раньше, когда он рисовал, она иногда смотрела ему через плечо. А он разговаривал с ней и продолжал работать. Но этот эскиз показался бы Рейчел скучным. В последнее время он не столько творил, сколько руководил, а он любил творить.

Джек только-только убрал бумаги обратно в кейс, когда пришел Бен Вулф.

Он, стесняясь, поговорил с Рейчел. Бен производил впечатление человека очень приятного, достойного и чуткого. Джеку вдруг захотелось познакомить его с Джилл.

Когда Бен заговорил о предстоящей выставке, Джек сказал, что обрамит картины сам. Так или иначе, все необходимые материалы лежат дома, а он уже не раз занимался этой работой, рассудил он. Но когда Бен ушел, Джек думал не о том, как он станет обрамлять картины. Он думал о том, как будет их писать.

Джек приступил к работе в восемь вечера и работал до четырех утра. Под его кистью на картине Рейчел появилось окруженное лесом озеро и вечернее небо в розовых и зеленых отсветах. Отложив наконец кисти, он отступил на несколько шагов от мольберта: гагары, написанные Рейчел, выглядели на новом фоне очень эффектно.

Еще через полчаса Джек доплелся до кровати. Он проснулся через три часа с чувством приятной усталости. Такого удовлетворения от работы он давно уже не испытывал.

Джек принял душ, побрился, оделся. Когда он вышел на кухню, Саманта пила кофе, стоя у стола.

– Хоуп уже встала? – спросил он.

– Встала и ушла.

– Куда?

Саманта показала взглядом в сторону жилища Дункана, и он направился к дверям. Хоуп слишком часто ходила к Дункану. Джек хотел знать зачем. Он зашагал вверх по склону к дому Дункана Блая, твердо вознамерившись узнать, что там так привлекает Хоуп.

В самом углу огороженного участка стоял бревенчатый сруб. Расположенный в стороне скотный двор был больше и новее дома. Возле него бродили овцы, которые уставились на Джека, когда он подошел ближе.

Он поднялся на крыльцо и постучал. Дункан открыл дверь, и Джек, не дожидаясь приглашения, прошел в дом. Сделав несколько шагов, он остановился как вкопанный. Сначала он увидел ярко горевший большой камин, потом светловолосую головку своей дочери, которая лежала на чьих-то коленях. И только потом он разглядел крохотную фигурку в инвалидном кресле.

– Пора бы вам познакомиться с Верой, – пробормотал Дункан, знаком приглашая Джека войти. – Это моя жена.

Женщина в инвалидном кресле подняла на Джека глаза. Седые волосы, лицо в морщинах, улыбка теплая, как огонь в камине.

– Здравствуйте, – произнесла она почти беззвучно, одними губами. Ее рука касалась лежавшей у нее на коленях головы Хоуп. – Она спит, – прошептала Вера.

Вера Дункана. Сколько раз Джек слышал эти слова, произносимые с тем же выражением, с каким произносят слова «покой» и «утешение». Увидев эту женщину с ее улыбкой, Джек все понял. Вера Дункана. Он протянул руку.

– Джек Макгилл, – представился он. Ее рукопожатие было слабым, но полным достоинства. – Рад с вами познакомиться.

Вера кивнула.

– Хоуп не сказала, что идет сюда?

– Нет.

Джек посмотрел на Дункана, глядевшего на жену с такой нежностью, что ему стало неловко. Вера Дункана. Почему он ничего не знал?

Не знал, потому что был упрямцем, потому что ревновал свою семью, потому что хватался за первое, что приходило в голову, а возможно, и потому, что девочки дурачили его.

Дункан вышел. Джек опустился на корточки, чтобы Вере не приходилось глядеть на него снизу вверх.

– Как Рейчел? – спросила она.

– Все так же. Знаете, я даже не подозревал о вашем существовании. Девочки произносили «вера» так, словно говорили о религии. Мне следовало прийти к вам раньше, чтобы выразить свою признательность.

– За что?

– За то, что вы добры к девочкам. За то, что заботились о Гиневре. Я никак не мог понять, почему кошке будет лучше здесь, наверху, если Дункан весь день пропадает в поле. Теперь мне стало ясно.

– Он приходит проведать меня каждые несколько часов. – Вера снова улыбнулась. – Да и я не сижу взаперти.

– Вы выходите из дома?