Повести о дружбе и любви - Страница 26
Я смотрел на Тимошку – и мне как-то не верилось, что это он только что зло и решительно ударил два раза Рудика Горлова. Как-то не верилось…
Вот и снова начнет работать птичья лечебница! Но главным врачом теперь будет Тимошка, а я – вроде бы «консультантом».
Коля
Здравствуй, Оля!
Не знаю, что делать с этим двухколесным велосипедом! И зачем я пообещал купить его? Если бы еще был трехколесный, я бы целый месяц не ходил в кино, не завтракал в школе – и скопил деньги, а на двухколесный мне не скопить. Странно: два колеса стоят почему-то дороже, чем три!
У отца я просить деньги на велосипед не хочу: он ведь недавно купил мне аквариумы, чтобы я не занимался больными птицами. И потом, он стал чаще задыхаться по ночам, врачи посоветовали ему поехать в санаторий на целых два месяца. Отец сказал, что на месяц ему дадут бесплатную путевку. А на второй? И еще дорога туда и обратно… Я очень волнуюсь, Оля. И не хочу сейчас ничего просить у отца.
Тимошка возится с птичьей лечебницей. А в день рождения он получит от твоего имени подарок, которого больше всего ждет… Скоро ты узнаешь, что это за подарок!
Может, он на радостях забудет об этом велосипеде? Как ты думаешь? Может, отменить этот велосипед?
Коля
Коле Незлобину (лично).
Ничего не отменяй. Деньги высылаю.
Оля
Дорогой Коля!
Сегодня я выслала тебе по почте деньги. На двухколесный велосипед вполне хватит. Ведь это я втянула тебя во все свои «задания». Мама и папа меня поняли. И хватит на эту тему…
В письмах я все больше узнаю тебя, Коля! Раньше я тебя вовсе не знала. И не ценила. Ты был таким молчаливым… Теперь мне кажется, что ты сберегал слова для своих писем.
Артамонов кланяется тебе и говорит, что, если бы ты жил у нас в Заполярье, было бы хорошо.
Расскажи, как Тимошка первый раз сядет на свой собственный двухколесный велосипед. И что за подарок вы ему готовите от моего имени?
Оля
Дорогая Оля!
Я получил все, что ты мне послала! Спасибо!
С твоим денежным переводом сперва получилась целая история. Почтальонша не хотела выдавать мне деньги, потому что у меня нет никаких документов, «удостоверяющих личность получателя». Я принес ей школьный дневник, а она говорит:
– Это не документ. Здесь нет карточки и печати!
Я ей говорю:
– Хотите, все соседи подтвердят, что я и есть Коля Незлобин?
А она мне отвечает:
– Я их подтверждение к переводу не приколю. Тут номер паспорта нужно проставить и отделение милиции, где получал…
Я ей говорю:
– Но я его еще вообще не получал. Нет у меня паспорта!
Тогда она вдруг спрашивает:
– А к кому ты вписан?
И оказалось, представь себе, что каждый из нас вписан к кому-нибудь в паспорт: к отцу или к матери. Я теперь вписан к отцу. И умещаюсь там, внутри, всего на одной строчке. А раньше был, наверно, у мамы…
Отец, Елена Станиславовна и даже Нелька успели заглянуть в твой перевод. И все трое очень удивились. Нелька сказала:
– Тебе гонорар за рассказ прислали?
– Да, прислали… Представь себе! – ответил я.
– Ближе, чем в Заполярье, его напечатать не могли?
– Ты, Неля, нехорошо говоришь, – остановила ее Елена Станиславовна. – Ведь он уважает твое творческое призвание…
Я спорить не стал: пусть думают, что уважаю. Но я чувствовал, что Елена Станиславовна не зря стала меня защищать, что она хочет подступиться ко мне с каким-то вопросом.
Она тихо, чтобы Нелька не слышала, спросила:
– От кого эти деньги, Коля?
– Там написано, – ответил я.
– Для чего они тебе? И на что ты собираешься их потратить!
– Это мое дело!
Тут вмешался отец:
– Как ты смог сегодня убедиться, Николай, ты еще не вполне самостоятелен. Ты вписан в мой паспорт, и я, стало быть, отвечаю за твои поступки.
– Тебе не придется за них отвечать. Я ничего плохого делать не собираюсь.
– Почему же ты не можешь нам прямо сказать?
Отец волновался. И, как всегда в таких случаях, у него начался кашель. И стал он сразу беспомощным: полез искать в карманах платок, не нашел его и прикрыл рот рукой, как бы извиняясь за свой кашель.
Мне показалось, это я виноват в том, что астма стала душить отца. И чтобы он больше не волновался, я сказал все, как есть:
– Должен купить подарок одному маленькому мальчику. Честное слово! Можете проверить.
– Мы не собираемся тебя проверять. Мы тебе верим… – сказала Елена Станиславовна.
Она сказала это для того, я думаю, чтобы успокоить отца. Или в самом деле поверила.
Привет Артамонову.
Еще раз спасибо.
Коля
Дорогая Оля!
Сегодня день рождения Тимошки.
В газетах часто попадаются фразы: «В день пятидесятилетия… В день восьмидесятилетия…» И я свое обращение к Тимошке так прямо и начал:
– В день твоего девятилетия ты, Тимофей, вполне заслужил два сюрприза, которые, в общем-то, нельзя назвать сюрпризами, потому что ты их очень давно ждал!..
Еще за неделю до этого я спросил у него:
– Ты к кому вписан: к маме или к папе?
– Как это – вписан? – не понял Тимошка.
Ну, я ему тоже объяснил, что каждый из нас обязательно к кому-нибудь вписан. И потребовал, чтобы в воскресенье, когда приедут родители, он выяснил этот вопрос. И чтобы попросил на недельку оставить дома тот паспорт, в который его вписали…
– Они не оставят, – сказал Тимошка.
– Тогда надо что-нибудь присочинить. В этом не будет ничего страшного, потому что потом ты расскажешь им и Феликсу всю правду.
– Какую правду? Я сам ничего не знаю.
– Не торопись. В день своего девятилетия все узнаешь!
– Паспорт они не оставят, – упрямо твердил Тимошка.
– А ты скажи, что в школе хотят устроить проверку: кто к кому вписан. Понятно?
Когда Тимошка стал в воскресенье все это растолковывать своим родителям, в комнату неожиданно вошел Феликс. Он-то прекрасно знал, что в школах ничего такого не проверяют. Но промолчал. И только на следующий день, когда родители уехали к себе на рудник, сказал Тимошке:
– Расскажи-ка мне, что ты затеял?
– Я тебе в день рождения расскажу, – пообещал Тимошка. – Тут хотят какие-то подарки мне подарить…
– Что, подарки стали по паспортам выдавать?… Хорошо, договорились. Подожду до двадцать девятого.
– А куда мы понесем мамин паспорт? – спросил меня Тимошка в то утро, когда я поздравил его с девятилетием.
– Куда слетаются вести с разных концов света… Помнишь, что сказала Олина «посланка»?
– А куда они слетаются?
– Я должен угадать на расстоянии! Дай мне руку… Самое трудное отгадывание за всю мою жизнь! Учти это и не дыши!
Тимошка затаил дыхание, а я закатил глаза так глубоко, как еще никогда не закатывал, и говорю:
– Все ясно… Скорей на главную почту! Именно туда слетаются вести с разных концов света: письма, газеты, телеграммы!
– А что там будет? Какой подарок? – спрашивал он меня на бегу.
– Не знаю. Этого я не отгадывал…
Мы подошли к стеклянному окошку, где выдают корреспонденцию до востребования. И я сказал:
– Давай мамин паспорт!
Он протянул его мне, а я – девушке, сидевшей за стеклом.
– Вот здесь, видите, написано: «Тимофей. Сын…» Ему письмо должно быть, этому «сыну Тимофею».
Девушка стала быстро-быстро перебирать пальцами толстую пачку писем, открыток и извещений. Вытащила одно письмо и стала перебирать дальше.
– Не ищите, – посоветовал я. – Ему пока только одно письмо прислали…
– Откуда вы знаете? – пожала плечами девушка. И перебрала пальцами всю пачку до конца.
А потом протянула мне письмо и паспорт Тимошкиной мамы.
Я думал, что девушка высунется из окошка, оглядит «сына Тимофея», удивится, что он уже получает письмо до востребования, но она не удивилась и не стала выглядывать: ко всему, видно, привыкла.