Повести и рассказы - Страница 24

«Причина его раздражения — это якорь спасения для нашего ТЮЗа», — подумал Иван Максимович. Но вслух ничего не высказал.

Этой цитатой ответила директору заведующая труппой, когда он поручил ей срочно разыскать актера, который должен был заменить другого, неожиданно заболевшего.

Защищая актера, в способностях которого решительно усомнилась Зина, Костя Чичкун медленно, на ходу припоминая, тоже произнес две строки из трагедии:

Сама Зина, разумеется, чаще всех прибегала теперь к авторитету Шекспира. Требуя прямоты и ясности в отношениях с Патовым, она воскликнула:

И, наконец, дежурная, сидевшая у дверей служебного входа, комментируя драку двух юных зрителей, сказала Ивану Максимовичу:

— Налетели друг на друга, как Монтекки и Капулетти. А по какой причине? И сами не знают.

Услышав это, директор снова подумал: «Вернулось!»

Зина, Андрей и Ксения Павловна пили чай в Зининой комнате.

— Я не сомневаюсь, — сказала Зина, — что лучше всего Ксении Павловне взять сцену из «Без вины виноватых». Кручинина — уже немолодая…

— Зина, — остановил ее Андрей.

— …очень красивая женщина!

— Зиночка! — остановила ее Ксения Павловна.

— Немолодая, красивая… И актриса! Все полностью совпадает. А главное: вы, Ксения Павловна, — вся в материнских чувствах. У вас и Лера — ребенок, и Николай Николаевич, и я… После большого перерыва актрисе, я не сомневаюсь, легче всего сыграть саму себя.

— Я думаю, Зина права, — согласился Андрей. — Но лучше взять не монолог, а диалог с Незнамовым. В этом больше театра… Как вы думаете, Ксения Павловна?

— Я согласна. Но кто будет Незнамовым? Просить актеров из вашего театра неудобно. Это дойдет до Николая Николаевича…

— А разве он против? — удивился Андрей.

— Мы хотим сделать ему сюрприз. Он будет вам благодарен. Только благодарен! Я вас уверяю. Но просить актеров театра, где он главный режиссер, репетировать и выступать вместе со мной… С этим он может не согласиться. Это как-то не принято.

Зина опять обратилась к Шекспиру.

Андрей взглянул на нее с откровенным изумлением. «Зачем же так? При жене!..» — упрекал его взгляд.

— И все же добродетель в какой-то степени всегда остается добродетелью, — мягко возразила Ксения Павловна. — Если человек ошибается, но движим благородными намерениями, его трудно осуждать.

Чтобы Зина не успела высказать своих возражений, Андрей поспешно спросил:

— Так кто же все-таки «подыграет» вам, Ксения Павловна, в этой сцене?

— Как это кто? Ты подыграешь, — сказала Зина.

— Опять я?!

— Если бы я могла выступить в роли Незнамова, я бы сделала это не задумываясь.

— Андрей, я слышала, репетирует сразу на двух сценах… — сказала Ксения Павловна.

— А вечером, после театра, он в порядке отдыха будет репетировать с вами. Я в вашем обществе всегда отдыхаю!

Андрей не умел отказывать.

— Вообще-то роль Незнамова, не знающего своих родителей, мне близка: я ведь дитя детдома.

— Да-а?.. — с добротой и сочувствием произнесла Ксения Павловна.

— Ты воспитывался в детдоме? Не может быть! — воскликнула Зина. — И не сказал мне об этом?

— Не успел еще… (Она положила руку ему на плечо.) Только не смотри на меня, как на круглого сироту, — попросил Андрей.

— Но в таком случае ты обязан сыграть Незнамова! Сцену его встречи с Кручининой… Там совсем мало реплик. Я помню.

— Человеческий организм не может выдержать такой нагрузки, — сказала Ксения Павловна.

— Чтобы он выдержал, познакомьте меня, пожалуйста, с каким-нибудь хорошим врачом, — неожиданно попросил Андрей.

— А что? — удивилась Зина. — Зачем?

— Так… Профилактически. Есть у меня одна болезнь, побратавшись с которой уже невозможно расстаться.

— У тебя?! Болезнь? А какая?

— У нее очень красивое, поэтичное имя. Нефрит.

— Это где?

— Это в почках.

— В почках? — переспросила Зина. — Это опасно?

— Надо время от времени проверяться.

— Тогда, может быть, не стоит играть Незнамова? — спросила Ксения Павловна.

— На болезнях нельзя сосредоточиваться. От них надо отвлекаться!

Зине нравились люди, которые не скрывали и не приукрашивали своих болезней. Не говорили, что болит сердце, если на самом деле болел желчный пузырь.

Ксения Павловна всегда, казалось, только и ждала, чтобы ее о чем-нибудь попросили.

— У меня дочь — будущий медик. — Она стремительно поднялась с дивана. — Я сейчас ее позову… Что же вы не сказали сразу?

Через несколько минут появилась Лера.

— А это Андрей Лагутин, — сказала Ксения Павловна.

— Как говорят в плохих пьесах: «Так вот вы, значит, какой?!» По рассказам папы я представляла себе вас не таким.

— Старше? — спросил Андрей.

— Страшнее, — ответила Лера.

— Они с отцом любят друг друга. Но вечно пикируются, — объяснила Ксения Павловна.

— На что мы жалуемся? — тоном профессионального медика спросила Андрея Лера.

— Что-то сбоку покалывает. А мне сейчас разболеться нельзя.

— Болеть никогда не стоит. У вас есть какие-нибудь хронические недомогания?

— Нефрит.

— Нефрит?.. — Лера перестала шутить. — Почему же вы в кедах? Вам нельзя простужаться.

— Поскольку простужаться нельзя, я закаляюсь!

— Завтра я отведу вас к лучшему специалисту по почкам во всем этом городе. Он читает у нас урологию. Я попрошу его…

— Это серьезно? — шепнула ей Зина.

— Я же сказала тебе, что буду перестраховываться.

На следующий день утром Лера повела Андрея к врачу. А днем она пришла в театр на репетицию.

Увидев ее, Зина не сбежала, а скатилась со сцены в зрительный зал.

— Ты?! Что-нибудь серьезное?..

— Врач не должен покидать своего пациента.

— Ну, что?!

— А ты у самого больного не спрашивала?

— Он сказал: «Все в порядке. Паника была преждевременной!» Профессор сразу вас принял?

— Я пообещала, что его внук в течение ближайшего месяца посетит все спектакли вашего театра.

Зина не любила, когда благодеяния совершались в обмен на что-то и, стало быть, не были бескорыстными. Но Лера всегда говорила как бы полушутя, и потому дерзость в ее устах не звучала как дерзость, а цинизм выглядел откровенностью.

— Для меня лично диагноз был страшен: я не смогла отличить почечные боли от аппендицита. Они, как сказал профессор, тоже отдаются эхом внизу спины.

— У Андрея аппендицит?

— Всего-навсего. К тому же хронический. Мне придется за ним следить.

— Но это не страшно?

— Слушай, ты переживаешь как сестра? Или как Джульетта, если бы у Ромео был аппендицит?..

— Как товарищ по общему делу! — ответила Зина.

— Все будет прекрасно, дорогой товарищ. Он будет под моим наблюдением. И еще вопрос! Это репетиция или уже спектакль?

— Репетиция.

— А почему в зале столько людей?

— По-то-му!..

Счастливая Зина взлетела обратно на сцену.

Андрей пальцем поманил ее за кулисы.

— Я прошу тебя… Не удивляйся, пожалуйста, когда Ромео клянется тебе в любви. Ты как будто не веришь, что в тебя можно влюбиться.

— А в меня можно влюбиться?

— Глупая! Тебя не любить невозможно!..

«Это мы уже слышали», — мысленно ответила Зина.