Повести дерева Зы. Притчи про Лю и Мяо. Часть 2 - Страница 4

Тут во мраке, среди неясных тёмных сгустков была иллюзия безопасности, но не этого жаждала душа Чу.

Он шагнул по тропе и понял, что-то крепко удерживает его на месте.

Чу оглянулся. Вокруг него толпой стояли духи его близких и друзей – и ныне живущих, и ушедших за завесу бытия. Это были те, кого он любил и кто любил его.

– Не уходи, не оставляй нас, – просили они, и сердце Чу застонало от боли и предчувствия разлуки.

Чу взглянул на тропу: там, вдалеке, где она исчезала, истончаясь, стоял его учитель Лю.

– Он не может тут долго стоять, – понял Чу, – но как быть с ними?

– Кто хочет, может идти за мной, – сурово сказал он, – там свет.

Чу был одинок. Он сделал первый шаг по тропе и на него обрушились все чувства и воспоминания, которыми он дорожил когда-либо в жизни. Он сделал второй шаг, за ним – третий. Ноги его стали ватными, а мысли и чувства – туманными.

Чу шёл на своих, ставших слабыми и непослушными ногах, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, сплавив её с любовью ко всему миру, как не раз делал он на тренировках, когда, силы, казалось, покидали его.

Он шёл по тропе не помня ни о ком, даже об учителе. Ему казалось, что он сливается с тропой и её светом, который постепенно проникал в него и становился частью всего его существа.

Чу не думал о том, следует за ним кто-нибудь или нет: все его силы были сосредоточены на очередном шаге, который, как и предыдущий давался с неимоверным трудом. Вокруг него носилось, окликая по имени, всё, что он когда-то любил или ненавидел, боялся или защищал, но Чу не мог отвлечься, сберегая последние капли сил.

Всё осталось где-то позади, продолжая жить своей жизнью, но уже – без него.

Вокруг Чу начало светать, он встретил взгляд улыбающегося Лю и… проснулся.

Чу открыл глаза, над ним стояли жена и дети.

– Папа, вставай, – дёргал его за руку младший сынишка.

– Встаю-встаю. Куда я от вас денусь? – пошутил, поднимаясь, Чу, чувствуя, что эта шутка – продолжение сна.

– Кто за мной – вперёд! – вдруг выкрикнул он, вскочил и выбежал во двор.

За ним визжа от радости и толкаясь, вывалилось всё его многочисленное семейство.

115. Как Сайи спрашивал о жрецах.

Как-то Сайи пришёл к советнику ужасно расстроенный, долго мялся и, наконец, спросил:

– Учитель, почему жрецы в храмах врут? Они что – не могут не врать?

– Могут, но тогда к ним не пойдут прихожане. А жрецы – на службе.

– Они очень сердятся, когда их уличают во лжи?

– Да, они могут быть опасны, как становится опасен человек, когда покушаются на его имущество.

– Но разве истина не дороже всего на свете?

– Дороже. Но когда долго врёшь другим, начинаешь врать и себе, ибо трудно жить с такой ношей. Некоторые из них даже начинают верить в то, что говорят людям. Некоторые – ни во что не верят, просто служат – каждый по своим мотивам. Среди них встречаются грамотные и очень благородные люди, нашедшие себе именно такое место в жизни, чтобы помогать людям.

– Что опасно в вере?

– Любить идею, любить бога и при этом не любить себя и других людей. Это путь изувера на почве духовности.

– Ужасно! Как же на это смотрят сами боги?

– Смотрят… А что они могут поделать? Любой человек, пока жив, активней своего бога. Когда люди перестали видеть и слышать по-настоящему, они стали придумывать богов.

Понурый Сайи грустно смотрел на Хозяина сада, незаметно присоединившегося к их компании, потом хлопнул себя ладонью по колену:

– Эх, – вздохнул он, – а ведь как хотелось спрятаться за что-нибудь устоявшееся.

Никто не ответил ему, только Хозяин сада молча закатил вверх глаза и развёл руками.

116. Как советник Лю ответил императору смело и по существу.

Как-то император Тю-Ли-Хон задал советнику Лю вопрос о причине его необычайной прозорливости.

– Когда мы следуем вашим советам, нам непременно сопутствует успех. Как вам это удаётся, советник?

– Ничего таинственного, ваше величество, – скромно ответствовал Лю, – секрет прост: "Пока человек следует программе развития мира, мир его защищает". Я всегда стараюсь понять эту программу, я служу ей. Благодарю, что вы прислушиваетесь к моим словам.

В другой раз император спросил советника, почему он, не в пример некоторым его коллегам, столь строго следует своим принципам.

– Я не принципиален, ваше величество, но норм самоограничения, действительно, придерживаюсь строго. Некоторым кажется, что обойти норму – как будто признак ума, но это разрушает мир.

117. Как советник Лю посоветовал лекарство от больных коленей.

Как-то советник Лю и Чу зашли в магазин за какими-то товарами. Хозяин магазина, узнав императорского советника, изобразил на лице восторг и всячески расстилался перед ним, стараясь угодить. Чу спокойно наблюдал эту сцену, зная, что советник пользуется немалым уважением и даже любовью жителей города. Когда всё необходимое было закуплено, на выходе советник справился у хозяина, как его здоровье, как колени.

– Болят, господин советник, – пожаловался тот, – очень болят. Нет ли у вас какого лекарства для меня?

Советник назвал лавочнику мазь, которую можно было купить у его знакомого аптекаря.

– Но не это главное, – сказал он хозяину, – главное – оставаться везде самим собой.

Они ушли, оставив торговца в недоумении и с невысказанным вопросом в глазах.

– Ничего, захочет – спросит, – подмигнул Лю ученику, оказавшись на улице.

– Вы знакомы с ним, учитель? – спросил Чу.

– Впервые вижу.

– Но как вы узнали о его коленях? Я лично ничего не заметил: бегал он довольно бойко.

– Зато как перед нами стелился! И столь же ретиво орал на помощников.

– Да, было такое дело. И что из этого следует?

– А то, что угождать – значит ронять собственное достоинство, отсюда рождается гордыня. Видел, как он обращается с теми, кто у него в подчинении? Ну, а где гордыня, там и больные колени.

– Вона как, – подумал Чу и на всякий случай попрыгал и поприседал, чтобы проверить свои колени. Ничего не болело и обнадёженный Чу подхватив покупки, помчался догонять советника, который уже почти скрылся за поворотом тихой улочки.

118. Как советник Лю и Хитрый Наги говорили об Атмане и йогах.

Как-то Наги, получивший от соучеников прозвище "Хитрый" за неуёмную изобретательность и сообразительность, стал расспрашивать советника Лю об одном из главнейших постулатах йогической практики:

– Учитель, почему йоги практикуют постоянное сосредоточение на Вечном Едином, которого все мы называем Атманом?

– Атман! – произнёс Лю делая при этом глубокий вдох, – этим именем мы называем Вселенский Дух. Постичь его, приблизиться к нему стремится индивидуальный Дух каждого существа во Вселенной. Йоги лишь стараются идти по этому пути целенаправленно и сознательно, как идёт караван к далёкому и в тоже время близкому оазису. Таким образом они сами себе становятся компасом. Кто бы ни пытался отвлечь внимание йога, что бы ни старалось направить его по ложному или запутанному пути, йог верен своему главному ориентиру – Вечному Единому, которого почитает как источник жизни и духовности во Вселенной.

– Учитель, вот идёт ваш кот, – прищурился Наги. – Он признаёт своим хозяином только вас, следовательно, он подключён к вашей энергии.

– Похоже на правду – согласился советник.

– Справедливо ли сказать, что кот что-то перенимает у вас и тоже сознательно стремиться познать Атмана?

– Как и всё сущее, он стремится к этому, но так чтобы сознательно – это вряд ли, – ответил Лю и невинными взглядом словно заглянул прямо в душу Наги.

– Что так? – насторожился Хитрый Наги, предчувствуя грядущий подвох.

– Его вечно отвлекают то птички, то миска с молоком, то бантик на верёвочке, – Лю равнодушно махнул рукой. – В этом смысле он больше похож на нерадивого ученика, который научился набирать высокие энергии, а переводит их на досужие разговоры.