Повелительница снов - Страница 14

Наконец Сергей переоделся в просторный камзол аристократа, на взгляд Намо, не слишком модный, но зато не стеснявший движений. Прицепив к поясу игрушечную шпагу Клеона, он, осмотрев себя в зеркале, усмехнулся и решил, что в таком виде вполне можно использовать полученное разрешение на аудиенцию с императором.

— Из тайного хода, по которому мы попали сюда, есть выход в покои его высочества?

Вопрос Сергея подействовал на Намо словно удар хлыста. Он вздрогнул, побледнел и процедил сквозь зубы:

— За незаконное проникновение в покои императора вас ждет мучительная смерть. А меня за пособничество в этом богопротивном деле распнут на площади.

— Тебя и так распнут. Помнишь обещание императора? А что касается проникновения, оно не такое уж незаконное. Его высочество милостиво удостоил меня чести лицезреть его особу в течение целых пяти минут, разве ты не помнишь об этом?

— В качестве пленника и не в его личных покоях!

— Ну, в качестве кого мне прибыть на встречу и где именно она произойдет, я предпочитаю решать сам.

— Вы сошли с ума! Вам надо немедленно бежать из башни, пока есть такая возможность!

Сергей принадлежал к той категории людей, которые способны выстраивать детальные стратегические планы глобального характера, но не слишком задумываются о сиюминутных задачах, предпочитая решать их по ходу дела и пренебрегая опасностью.

Обычный человек на месте Сергея сто раз бы подумал, прежде чем нанести визит тому, кто однажды уже приговорил его к смерти. А он лишь пожал плечами на очередное предостережение Намо и решительно направился к потайному проходу. И неожиданно остановился, лишь теперь осознав в полной мере, что его сон воплотился в реальность или в нечто совершенно неотличимое от реальности. Обернувшись к Намо, он спросил:

— Значит, ваш мир называется Захраном?

— Конечно, господин, мы уже говорили об этом.

— Но это означает, что здесь должна обитать женщина с голубыми глазами, которую зовут Ружаной, — красивая молодая женщина. Ты знаешь такую? Мне кажется, это ее кольцо помогло мне попасть в ваш мир!

— Я знаю лишь одну женщину с таким именем. Княжну Ружану Талосскую. Она великая сновидица, и ее опасается даже сам император.

— Где она сейчас?

— Этого никто не знает. Ружана никому не сообщает о своих планах. Она появляется всегда неожиданно и так же неожиданно исчезает.

В то время, когда двое наших героев пробирались потайным ходом к покоям императора, его высочество Евлампий Второй размышлял о судьбах мира и бедствиях, постигших его некогда великую империю.

Друзей оставалось все меньше, а враги становились все сильнее. Однако с этим процессом, свойственным всем великим государствам, он готов был примириться. Не пристало ему, ничтожному рабу Всевышнего, осуждать основные законы развития общества, установленные божественным провидением. Гораздо хуже то уникальное, не описанное в летописях бедствие, которое обрушилось на его империю несколько десятилетий назад.

Проклятые ордосы постепенно уничтожали мир, к которому он привык, повергая Захран в бездну прошлого.

Его люди боролись с этим как могли… Тысячи монахов Бертранского монастыря трудились над летописью империи. Они описывали каждую мелочь, стараясь не упустить ничего, особое внимание уделяя технологическим процессам и секретам мастеров. Иногда это помогало. Благодаря этой летописи был восстановлен самодвижитель для повозок, исчезнувший в прошлом году. Но такое случалось редко. Сложные производственные процессы, связанные друг с другом тысячами цепочек, восстановить не удавалось, и, когда начиналось новое серьезное изменение реальности, им оставалось лишь читать о былых возможностях и с горечью ожидать новых бедствий.

Иногда благодаря перехваченным прислужникам ордосов они узнавали заранее о готовящемся изменении и устраивали захватчикам достойную встречу. Но это случалось все реже… С каждым годом шаг за шагом ордосы подбирались к научной гильдии — последнему оплоту империи. Срывы в работе монахов случались все чаще, а удачи посещали их все реже… И даже Намо — его лучший ученый — ничего не мог с этим поделать.

Евлампий встал и подошел к широкому окну, затянутому хрупкой прозрачной пластиной, секрет изготовления которой был давно утрачен. Основы этой технологии обнаружили в Бертранских летописях, но повторить процесс плавки кварца так и не удалось. Не хватало каких-то мелочей, не удавалось получить в печах нужную температуру. Заводы, некогда производившие компоненты смеси, попросту не существовали.

Потемневшим от гнева взглядом Евлампий обвел раскинувшийся внизу, у подножия башни, несчастный, истерзанный врагами город.

Иногда ордосы словно в насмешку оставляли следы своего вмешательства. Так случилось с этими скелетами уходивших к самому небу зданий.

Не существовало больше машин, которые смогли бы вознести на нужную высоту строительные материалы, не было и самих материалов, способных выдержать тяжесть подобных гигантских конструкций. Остались лишь эти развалины — свидетельство бессмысленности всех усилий его подданных. Свидетельство былого, навсегда утраченного могущества.

Шорох за спиной прервал плавное течение мыслей императора. Он резко обернулся, но гневные слова, которые он готов был обрушить на слугу, осмелившегося нарушить уединение владыки, замерли на его устах. То, что предстало его взору, выходило за рамки всех уставов и правил, которые он, не жалея трудов, ежедневно вдалбливал в тупые головы своих стражей.

Смерд, случайно вызванный заклинаниями Намо из небытия, смерд, которого он повелел казнить, как ни в чем не бывало стоял в его кабинете. Один, без охраны! Да еще и в одежде аристократа!

— Стража! — Император попытался выкрикнуть привычный призыв, но крика почему-то не получилось, а сиплый шепот вряд ли можно было расслышать в караульном помещении, расположенном на другом этаже башни.

— Не надо, Евлампий! Не надо никого звать. Если бы я хотел твоей смерти, ты был бы уже мертв.

— Как ты смеешь, смерд, разговаривать с императором в таком тоне? На колени!

— Ваше высочество, здесь нет стражи, не забывайте об этом. Мы с вами наедине, и нам нужно спокойно поговорить.

Произнеся эти наглые слова, смерд прошелся по кабинету и, не обращая больше внимания на потрясенного императора, опустился в его любимое кресло.

— Я нахожусь здесь на законном основании, ваше высочество. Не забывайте об этом.

— На каком основании? — все тем же сиплым шепотом осведомился император. Больше всего его сразило обращение «Евлампий», услышанное из уст этого смерда. Даже ближайшие родственники не осмеливались величать его этим простым именем, оставшимся где-то в далеком детстве.

— Мне было даровано право последней беседы с императором Евлампием Вторым, причем даровано им самим.

— Да, но не здесь…

— Именно здесь. Я ведь сказал, что эта беседа не предназначена для посторонних ушей. А в ваших приемных покоях ушей даже больше, чем вы предполагаете. Да и стража вам сейчас не понадобится.

— Я привык говорить лишь с теми, кого пожелаю выслушать, и лишь тогда, когда мне это угодно!

— Хорошо вас понимаю. Но иногда приходится изменять своим привычкам. Сейчас, как мне кажется, именно такой случай.

— А если я все же позову стражу?

— Ваш кабинет находится в уединенном месте. Даже если вас услышат, добираться сюда стража будет несколько минут. За это время я превращу вас в заложника. Мне придется применить грубую силу, а это невежливо по отношению к столь значительной персоне, как ваша. Не лучше ли вам выполнить свое обещание и побеседовать со мной? Право, я прошу не так уж много.

— А чего вы хотите на самом деле?

— На самом деле я хочу найти союзников. Мне кажется, что бедствие, которое обрушилось на вашу державу, не миновало и мой собственный мир. Намо говорит, что любые изменения, произведенные во временнeq o (о;ґ)м континууме, распространяются на всю нашу, общую с вами вселенную. И, кроме всего прочего, я хотел бы найти свое место в вашем мире, в котором очутился случайно. Не скажу, что это произошло совсем против моей воли, но все же случайно. И виноваты в этом наши общие с вами враги — ордосы. Так что нам с вами есть прямой смысл заключить союз против них.