Повелитель желания - Страница 15

Стараясь не подавать виду, как сильно действует на нее его прикосновение, она молча терпела, пока он снимал ее с седла, но вырвалась в ту же минуту, как ноги коснулись земли.

Алисон оказалась слабее, чем думала, и, споткнувшись, едва не упала. Когда похититель схватил ее за руку, чтобы поддержать, девушка резко отстранилась, не обращая внимания на то, как тревожно забилось сердце:

– Не смейте дотрагиваться до меня!

Бербер без всяких возражений отпустил ее и, слегка пожав плечами, собрал поводья. Потрясенная Алисон, задыхаясь, настороженно наблюдала, как он ведет коней к роднику напиться, и, лишь убедившись, что незнакомец отошел, несколько раз осторожно согнула и разогнула ноги, растирая затекшие мускулы, оглядываясь в поисках убежища, где можно было бы удовлетворить насущные потребности… а еще лучше бы обнаружить способ бежать отсюда, и как можно скорее.

И тут в голову ей пришла безумная идея. Пешком от него, конечно, не удерешь, но если бы она смогла украсть лошадь… нет, конечно, она хватается за соломинку, но необходимо действовать, нельзя сидеть сложа руки!

Она украдкой покосилась на свирепого похитителя. Он почти не обращал на нее внимания. Весь его вид выражал безграничную уверенность в себе, безмерное высокомерие. Он, естественно, считает, что у нее не хватит дерзости попытаться ускользнуть, и, кроме того, он в любом случае поймает беглянку. Ну так вот, она покажет, что он имеет дело не с хнычущей, слабой женщиной, падающей в обморок при малейшем признаке опасности.

Но сначала нужно как следует все подготовить. Вынуждая себя принять более дружелюбный вид, Алисон нерешительно приблизилась к похитителю, и, когда тот обернулся, вопросительно подняв бровь, девушка протянула связанные руки.

– Не могли бы вы освободить меня? Я не сумею…

Она нерешительно замолчала, избегая его взгляда, словно пытаясь заставить похитителя понять, как неловко будет расстегивать бриджи и как стыдно объяснять подобные вещи. Ей и в самом деле было не по себе, румянец, выступивший на щеках, вовсе не казался притворным.

Казалось, целую вечность он стоял молча, глядя на нее сверху вниз. Алисон по-прежнему отворачивалась, но чувствовала, как он взвешивает все «за» и «против», и, к собственному смятению, поняла, что содержится под этим пристальным критическим исследованием. Что в этом человеке так выводит ее из себя?

Молчание затянулось, и она рискнула посмотреть на него. Лицо, обрамленное черным тюрбаном, было совершенно бесстрастным, и Алисон так и не поняла, о чем он думает.

– Куда я денусь? – спросила она, беспомощным кивком показав на окружающие их горы.

Не дождавшись ответа, она снова попыталась:

– Пожалуйста… веревки растерли мне руки.

Это по крайней мере возымело действие: он резко схватил ее за руки и поднес их ближе к глазам. Что означают его слегка нахмуренные брови при виде растертой нежной кожи? Подозрение? Гнев? Раскаяние?

Незнакомец молча потянулся к кинжалу. Алисон не смогла сдержать легкого вскрика при виде зловещего лезвия, блеснувшего на солнце.

– Стой смирно! – скомандовал он резко, но суровое лицо на мгновение смягчилось, когда клинок врезался в стягивающие ее запястья веревки.

Оказавшись на свободе, Алисон отстранилась, потирая ноющие руки.

– Спасибо, – с благодарностью прошептала она.

– Поспешите, мадемуазель, – только и сказал в ответ похититель. – Нам еще долго ехать до заката.

Алисон молча повиновалась. Скользнув за огромный валун, она быстро облегчилась. Он уже ждал, держа под уздцы лошадей, и, как раньше, помог ей сесть в седло, но теперь Алисон не сопротивлялась, пока бербер не отвернулся, чтобы привязать к седлу поводья кобылки.

Именно этого момента она так долго ждала. Лихорадочным рывком выхватив у него поводья, так что похититель от неожиданности тихо выругался, она с силой ударила черного жеребца, пытаясь отпугнуть его, и, как только животное отпрянуло, пришпорила свою лошадь, пустив ее в галоп. Она не знала, куда мчится, но считала, что направление куда менее важно, чем скорость.

На кратчайшее мгновение Алисон ощутила сладостный вкус свободы, но тут же услышала резкий свист и испуганно оглянулась. Жеребец послушно мчался к хозяину. Почти не задержавшись, чтобы схватить поводья, бербер взметнулся в седло и полетел за Алисон. Черный бурнус, словно грозовая туча, развевался на ветру.

Алисон удвоила усилия, но уже понимала, что игра проиграна. Еще несколько секунд, и преследователь поравнялся с ней. Однако на этот раз он стащил девушку с седла с легкостью голодного вора, срывающего спелую сливу, и посадил перед собой.

Алисон, лихорадочно извиваясь, вопила, взмахивала руками, изо всех сил стараясь ударить по лицу и груди, пытаясь вырваться.

– Мерзкий трус, боишься воевать с мужчинами, вымещаешь злобу на беззащитных женщинах!

Но сопротивление было напрасным. Натянув поводья, бербер обвил ее руками, словно стальным обручем, не давая шевельнуться.

– Дьявол! Негодяй! Чудовище! – всхлипывала она, отказываясь признать поражение.

– Тем больше причин делать так, как скажу я, – прошипел он тихо, но с нескрываемой угрозой.

– Отпусти!

– Нет, мадемуазель, вам нельзя доверять, поэтому на свою лошадь вы больше не сядете. Поедете со мной.

– Никогда! Ни за что!

Кольцо его рук сжалось еще сильнее, стискивая ребра, пока Алисон не показалось, что она умрет сейчас от удушья.

– Сдаешься? Прекратишь сопротивляться?

Какой выбор у нее оставался? Алисон, перестав отбиваться, слабо кивнула. Хватка немедленно ослабла. Алисон, задыхаясь, устало прикрыла глаза и молча обмякла, ощущая, как колотится сердце. Она старалась не обращать внимания на жгучие слезы, бегущие по щекам, однако, пока бербер старался поймать ее лошадь, тревожные мысли все сильнее терзали девушку. Что хорошего принесла ей попытка побега? Не только не удалось оторваться от преследователя, но теперь она вынуждена терпеть позор и унижение объятий этого дикого животного. Кроме того, она очень страдала. Берберские седла не приспособлены для двух всадников, и высокая лука врезалась в левую ногу с каждым шагом жеребца.

Постепенно Алисон охватило еще одно не изведанное до сих пор ощущение мужского тепла, проникшее в кровь, охватившее щеки жаром. Она неловко заерзала, пытаясь отодвинуться чуть подальше, чтобы избежать соприкосновения с мускулистыми бедрами, но похититель помешал ей, снова стиснув ее талию и приказав сквозь зубы сидеть смирно.

Только когда Алисон успокоилась, он устроил ее поудобнее, слегка повернув так, что теперь она сидела прямее, между его ногами, а ее голова лежала на мужском плече. Несмотря на такую заботу, Алисон не смела шевельнуться, застыв от гнева, ярости и мучительного ощущения жара этого твердого мужского тела, прижимавшегося к ее спине. Подавляя желание дать волю ледяному ознобу, грозившему окончательно лишить ее воли, Алисон заставила бешено бьющееся сердце немного успокоиться. Пусть ее унижают, но не вынудят склонить голову! Алисон поклялась, что ему не удастся осуществить коварные замыслы! Она станет на каждом шагу сопротивляться бессовестному похитителю.

Лелея мятежные мысли, Алисон молча терпела ненавистные объятия. Когда они догнали лошадь, бербер наклонился, подхватил болтающиеся поводья, снова привязал к своему седлу, и кони помчались вперед с прежней головокружительной скоростью. Поднялись в гору, и, когда оказались на вершине, пейзаж резко изменился, уже не был таким пустынным: очевидно, здесь прошли более обильные дожди. Вскоре они оказались в кедровом лесу. Высокие деревья отбрасывали длинные тени. Здесь царила прохлада, особенно приятная после жаркого дня.

Алисон снова задрожала, но не от холода. Вечер приближался со сказочной быстротой, и ей все труднее становилось сохранять мужество. Девушка отдала бы все свое состояние, чтобы оказаться в Алжире, в безопасности и цивилизованном обществе дяди и будущего жениха, под защитой французской армии. Но деньги ей не помогут, этот дикарь уже все объяснил.