Повелитель теней - Страница 1

Я никогда так сильно не переживал по поводу выхода книги в свет. Любое документальное произведение, кажется, и само может найти свое место в литературе, а вот художественный роман выглядит необычайно уязвимым. По этой причине я очень сильно полагался на веру в меня других людей и на подбадривание с их стороны. Я в огромном долгу перед Евгенией Фёрнисс – моим литературным агентом в компании «Фёрнис Лоутон». Тысяча благодарностей вам за всевозможную поддержку и помощь, но главным образом за то, что убедили меня, что это было как раз подходящее время (и за то, что смеялись вместе со мной, когда у меня начиналась нервная истерика). Вся команда в «Орионе» взялась поддерживать этот проект с неоценимой энергией. Редактирование – это весьма удивительное и даже элегантное искусство, и мне повезло угодить в руки к настоящим мастерам. Особая благодарность Джону Вуду и Джемиме Форрестер – за то, что верили в меня с самого начала, читали и перечитывали мое произведение, делали ценные комментарии и предложения и, самое главное, уверяли меня, что эта идея стоит того, чтобы ею заниматься. Также благодарю Грэма Уильямса, Анджелу Макмахон, Джулию Пиддук и Джейн Селли за прекрасную работу по редактированию и корректуре. Огромная благодарность компании «Фэкчуал Менеджмент», моему агенту Софи Лоримор, которая всегда присматривает за мной и терпеливо слушает, когда я ворчу и жалуюсь, а также Марку Джонсону и Джейми Слэттери: без вашего повседневного внимания я всегда находился бы не в том месте и не в то время и не знал бы, что мне делать. Выражаю также особую благодарность моим маме и папе, которые очень любят читать, – за то, что вырастили меня в доме, где всегда было полно книг. И наконец, безграничная благодарность Труди – моей жене и матери трех самых лучших во всем мире детей. Я люблю тебя.

На протяжении более чем тысячи ста лет Византийская империя контролировала значительную часть Европы и ту часть Азии, которая когда-то была известна как Анатолия. Столицей этой империи был Константинополь, основанный в 330 году нашей эры римским императором Константином и названный в его честь. В последующие столетия Константинополь стал центром христианского учения, искусства и теологии, а также архитектурным чудом – сотворенными человеком небесами на земле.

За долгую историю своего существования Константинополь осаждался более двадцати раз: его пытались захватить арабы, авары, болгары, персы, славяне, викинги и прочие народы. В 1204 году город пал под натиском воинов-христиан, отправившихся в Четвертый крестовый поход. Воины эти, ворвавшись в город, стали насиловать, грабить и разрушать. Они превратили город в развалины, и он пребывал в таком состоянии аж до 1261 года, когда византийцы вернули его себе.

Затем – в 1453 году – двадцатиоднолетний оттоманский султан Мехмед II привел под древние стены Константинополя, который его подданные называли Великим Городом, огромную армию.

Вызов амбициям молодого султана бросил император Константин XI. Он был вдвое старше Мехмеда II и в свое время унаследовал империю, которая слабела и катилась к своему краху прямо у него на глазах.

В течение нескольких лет, предшествовавших осаде, он просил о помощи у всего христианского мира. Однако произошедший за четыре сотни лет до этих событий Великий раскол – раскол между католической церковью, центром которой был Рим, и православной церковью, центром которой был Константинополь, – привел к тому, что даже Папа Римский отвернулся от христиан Востока и они оказались предоставлены самим себе. Выстоят они или падут, теперь зависело только от них.

Когда подданные османского султана подступили к воротам города, в распоряжении императора Константина имелось не более восьми тысяч воинов. Им предстояло дать отпор войску, насчитывающему, по некоторым оценкам, четверть миллиона воинов.

Среди защитников города находился человек, о котором известно очень мало. Он упоминается в описаниях осады, однако лишь вскользь: ему посвящены всего несколько отрывочных строк.

Некоторые писали, что этот человек был немцем, однако в действительности он был шотландцем. Звали его Джон Грант.

Темнота заключила его в свои объятия – так, как заключают в объятия своего возлюбленного. Видение горящего факела, погасшего несколько секунд назад, плыло перед ним, став сначала желтым, а затем голубым, на мгновение напомнив о тех языках пламени, которые устремились в него с купола собора Святой Софии. Не зная, на кого он может натолкнуться там, внизу, Джон Грант решил сделать своим союзником темноту и подождал, пока перед его глазами не осталось ничего, кроме непроглядной тьмы.

Тишина в подземелье действовала угнетающе. Он задержал дыхание и напряженно вслушался. Тишина давила на него с боков и наваливалась сверху. Он представлял собой угрозу ее владычеству, поскольку мог издать какой-нибудь звук, тем самым разорвав безмолвие. Лишь темнота крепко удерживала и оберегала его.

Он потянулся правой рукой в сторону, пока кончики его пальцев не коснулись прохладной стены туннеля. Затем согнулся, став чем-то похожим на складной нож, сложенный наполовину, и сделал один шаг вперед по узкому туннелю. Второй шаг, третий – и остановился.

Вместо камня его пальцы ощутили пустоту. Он, получается, дошел до поворота – поворота направо. Сместившись в сторону настолько, чтобы его пальцы опять коснулись стены, он снова медленно пошел вперед. Иногда его волосы чиркали по неровной поверхности потолка туннеля, и тогда он резко пригибался – как ребенок, пытающийся уклониться от удара.

В левой руке, которой он владел лучше, чем правой, Джон Грант держал нож с изогнутым, как коготь тигра, лезвием. Опыт подсказал ему, что в туннелях орудовать мечом очень неудобно, – это оружие скорее мешает одолеть противника, чем помогает. Продвигаясь вперед в темноте, юноша не производил ни малейшего шума: очень осторожно нащупывая пол, он как бы парил над ним, а не шел по нему. Дышал он широко раскрытым ртом, но тоже абсолютно бесшумно. Стараясь держать глаза закрытыми, он максимально активизировал свое сознание и отправил его вперед, в простирающуюся перед ним пустоту.

Пройдя с десяток ярдов[1] после поворота, он вдруг резко остановился, повинуясь интуиции, которой доверял. Правда, порой интуиция проявляла себя довольно слабо, но на этот раз подсказала ему, что темнота вокруг теперь какая-то другая – еще недавно вполне спокойная, она вдруг стала неровной и возбужденной. То были своего рода волны зыби, похожие на те, которые образуются, когда в воду бросают камень и она начинает расходиться кругами. Волны накатились на его лицо и грудь, и он почувствовал биение встревоженного сердца.

Здесь, в туннеле, находился кто-то еще. Кто-то такой, кто пытался вести себя очень тихо, но при этом нарушал спокойствие уже одним своим присутствием… Он улыбнулся. Сжимая нож в левой руке, он стремительно протянул вперед правую, и его пальцы, коснувшись мужского лица, ощутили холодный пот и колкую щетину на подбородке. Тишину нарушил звук вдоха: он как бы разорвал ее надвое.

Он сделал шаг вперед и уловил кисловатый запах чьего-то выдоха. Его рука, державшая нож, пришла в движение сама по себе…