По ту сторону Солнца - Страница 28

– Поднимайтесь! – тихо и торопливо проронил Прашант да присев подле лежащей Даши на корточки, принялся помогать ей вставать. Его руки обхватили плечи бурсака, и немного потянув на себя, подняли с поверхности дорожки, сначала посадив, а после с собственным подъемом с присядок поставив на ноги. Он оправил на ней полы плаща сзади и ласково (именно ласково) огладил ударенную щеку, вложив в сам жест мягкость, точно пожалев. В голове все еще гудело, и не столько от звуков и картинок, вызванных Девдасом или его указанием, сколько от тоски почему-то ушедшему, невозвратному, тому без чего и не хотелось существовать, впрочем, сейчас к изумлению Дарьи не связанному с ее детьми, или жизнью на Земле. Поторапливаемая молвью Прашанта, Даша принялась неторопливо снимать с себя плащ и мокасины.

Девдас, между тем, энергично развернулся, и, сделав наблюдаемо для своих ссасуа несколько шагов вперед по дорожке, не наклоняясь, снял со стоп белые мокасины. Продемонстрировав не только длину собственных рук, но и подвижность суставов ног, а после рывком кинул их на поверхность голубоватой дорожки.

– Скорей! Скорей, бурсак! – проронил над Дарьей старший ссасуа, вырывая из ее рук плащ и снятые мокасины, сворачивая их на ходу в сверток и подталкивая вслед авгура. – От ассаруа Девдаса нельзя отставать. И более не ругайтесь, будьте послушны, не спорьте. Иначе ассаруа всяк раз будет вызывать в вашем диэнцефалоне поток мыслей, искусственно заставляя подчиняться. Очень плохо, что ассаруа решился на это, понеже сие может принести заболевание и применяется на Велесван весьма редко.

Старший ссасуа вновь подтолкнул (слегка разворачивая) юного велесвановца в спину, вкладывая в сей толчок не грубость, а мягкость, точно и сам испугался действ Девдаса, еще ниже дополнив:

– И подберите две ассаруа. Он указал нести ее вам.

Дарья было открыла рот, чтобы возмутиться и проведенному над ее диэнцефалоном насилию, и тому, что заставляют нести обувь-две Девдаса, но Прашант точно упреждая данное возмущение досказал:

– Не надобно днесь противоречить решению ассаруа, иначе вас накажут. И сие не только вызов потока мыслей в диэнцефалоне, но и привычное на Велесване прохождение наказаний, в виде долгого срока нахождения в изоляции или лишения права общения с велесвановцами. И поверьте мне, бурсак, вы весьма близки к такой изоляции, поелику никто не станет терпеть ваше своеволие, даже ассаруа, коему вы приглянулись. Будьте, благоразумны.

Прашант добавил последнюю фразу ощутимо ласково, стараясь повлиять на младшего ссасуа и с тем убедить не противиться воли старшего, не уточняя, его ли или ассаруа. Даша, уловив ту полюбовную интонацию, немедленно взяла себя в руки. И резко шагнув вперед, обреченно замерла возле мокасин Девдаса, с тоскливой болью осознавая, что даже встать и хлопнуть дверью, как дотоль она позволяла себе на Земле, сейчас не может. А миг спустя, скручивая в рулон собственную гордость, стремительно опустилась на корточки, и, подхватив пальцами правой руки под язычки две Девдаса, также резко выпрямившись, направилась по дорожке. Внутри собственного диэнцефалона точно пережевывая посланную ассаруа установку, поучения Прашанта и тоскливое состояние при виде оранжевой туманности. Старший ссасуа вскоре нагнал Дарью и очень мягко подтолкнув в спину, низко молвил:

– Бурсак, побыстрей. Мы не должны отставать от ассаруа Девдаса, он будет серчать. И две ассаруа соедините подошвами и подсуньте подмышку.

Теперь в его касаниях, указаниях плыла только теплота, а голос став низким, старался приободрить, будто он считал себя виновным в произошедшем с младшим, и хотел загладить собственный промах. Слабость в ногах, не столько привычно в коленях, сколько в голени, однако, не дала возможности Даше прибавить шагу, еще и потому как само туловище и голова слегка раскачивались вправо-влево. При всем том она, не мешкая, выполнила указание ссасуа по поводу обуви, и, сложив их подошвами, подсунула подмышку правой руки.

Минут пятнадцать спустя, того неторопливого хода, дорожка стала многажды ровней, и, спустившись с посадочного вала, безотлагательно вступили в раскинувшийся подле его подножия густой лес. Деревья здесь смотрелись зачастую высоченными великанами, достигая в длину сорока-пятидесяти метров, и поражали взгляд либо формой кроны, либо чудным видом листвы. Они как-то враз прикрыли небосвод своими кронами, впрочем, не заслонив самого Рашхат, пробивающегося белыми с голубоватым отливом лучами сквозь ветви, и создающего внутри леса парящую сероватую дымку. По большей частью деревья, растущие тут, с толстым стволом не менее полутора-двух метров в диаметре, с черной, трещиноватой корой имели несомкнутую, раскидистую крону, крепкие ветви, которые покрывали тонкие, длинные серо-голубые листья, закручивающиеся на концах и висящие густыми причудливыми прядями, подобно земному мху. Эти плотные лохмы тончайших, словно нитей листьев, не просто свисали с веток, они их опутывали, притом создавая в самих кронах витые сети, порой смотрящиеся скрученными, свисающими вниз комками. Иные из деревьев хоть и были менее рослыми, выделялись своими толстыми (с синеватым отливом) ветвистыми стволами, в диаметре вдвое или второе превосходящие соседей. Их ветви, весьма корявые, короткие, росли перпендикулярно стволу, и завершались короткими пучками кожистых удлиненно-пластинчатых листов. Каждая из таких ветвей имела множество более коротких веточек, опять же удерживающих на кончиках пластинчатые буро-коричневые листочки с выделяющимися на их поверхности крупными красными жилками. Среди этих гигантов не редкостью хоронились приземистые, молодые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами, более походящими на коричневые кожаные ремни. Такие листья дотягивались до почвы и на концах столь сильно расщеплялись, что своим видом напоминали большие, лохматые шевелюры.

Почва под деревьями, покрывала плотная поросль растений, с низкими стебельками, опушенными маханькими шаровидными головками пепельно-голубых листочков. К удивлению, совсем мало даже в глубине леса было упавших веток, еще меньше поваленных стволов, их всего-то из долгого, вероятно, двухчасового пути Даша увидела два или три. Создавалось такое ощущение, что за лесным массивом кто-то следил, в положенный срок, срезая сухие ветви, высаживая молодую поросль. Потому как мощные великаны деревья вроде полосами иногда перемежевали их более юными собратьями. Говоря же о дорожке, по каковой шли велесвановцы, так на ней также не имелось опавшей листвы, а нависающие ветви, переплетаясь с побегами соседствующих деревьев, созидали нечто в виде сводчатого перекрытия. Лишившаяся своих сигнальных бордюров, дорожка теперь завершалась отвесными краями, которые входили в почву, имеющую опять же по месту стыков сизый отлив.

Догнать Девдаса удалось минут через десять, и лишь потому как он сам немного снизил ходкость шага, вероятно, «выпустив из себя пар», – как подумала Дарья. Еще не более получаса, время которое юный велесвановец поколь соизмерял с земным, шли молча.

Оглядывая этот иной мир, другой, чужой планеты, Даша подметила достаточное однообразие, хоть и непривычных растений. Едва лишь представленных ранее описанными видами деревьев, и всего-навсего изменяющими окраску шаровидных листочков растений ползущих по почве начиная с пепельно-голубого вплоть до темно-синего. Вместе с тем на данной планете удалось различить множество запахов, вроде обоняние Дарьи усилилось или стало работать значительно сильней. Потому получилось отметить сладкий аромат чего-то цветущего (словно перемешанного с духом свежести, оставленной после прошедшей грозы) и отдельно пришедший кислый запах скошенной травы, а может даже вскопанной земли.

Звуки в основном воспринимались странными, хотя лес наполняли отдельные трели, схожие с пение земных птиц. И привычное кле-кле, тиу-тиу, цик-цик, чак-чак всегда звучавшее на Земле высокой нотой, здесь разносилось весьма низко, переплетаясь с не менее низким скрипом, стрекотом, хрустом и даже отрывистым клекотом. Порой и вовсе этому глухому многозвучию вторил долетающий откуда-то издалека протяжно-хрипящий стон, точно жалующегося на судьбу создания. Он начинался очень высокой фонацией, и степенно изменяя сам тембр, переходил на прерывистые хрипы. Даше все время хотелось спросить, кто это так тревожно скулит, но после пережитого перемешивания ее мыслей, пропало стремление как-либо говорить с Девдасом.