Потерянный берег. Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора (сборник) - Страница 47

– Понятно, – ответил я, положив на стол две монеты, – мне вот авторов объявлений 14 и 43 бы найти.

– Щасс… гляну, – ответила женщина и принялась листать толстый журнал, громко плюя на пальцы и медленно перелистывая страницы, – по четырнадцатому уже не действует, а по сорок третьему в школе ищите, Никитины фамилия.

– В какой школе?

– Осспади… ты откуда свалилси-то? В нашей школе – «трехлетке», что за клубом. Там что-то навродь общежития для не местных, ну и по округе уже лачуг понаделали… оборванцы.

– Понятно, спасибо.

– Да пажалыста… Слышь, ты только осторожно там у школы, всяких людей там полно, – сказала она мне вдогонку, подкуривая «беломорину».

Я кивнул и пошел к боту.

– Иваныч, есть семья молодая с ребенком, ищут, куда приткнуться. В объявлении вычитал.

– И где они? – спросил он, проверяя крепление кранцев по борту.

– Говорят, в школе местной, там общага для выживших, которые не из Лесного.

– Ну послать Фиму за ними, не обломится, он и так от нас за работу чаевых набрал на год вперед.

– Вариант. Ну сейчас приедет, отправим его.

Фима появился минут через сорок, сопровождая двух мужиков, один катил впереди себя тачку, второй вел велосипед Фимы, на раме которого были закреплены деревянные ящики. Нам было доставлено все согласно списку – и гвозди с саморезами и другая скобяная мелочевка. В целом порядка 100 кг груза, за который мы заплатили сто рублей золотом. Считай рубль за кило… Очень дорого, но выхода другого нет. Хотя теоретически можно построить кузницу и начать делать гвозди самим, Иваныч даже как-то говорил об этом, но это в далекой перспективе, а строить надо сейчас.

– Фима, есть еще одно дело к тебе.

– Сегодня я готов еще погаботать на вас, – довольно ответил Фима.

– Надо съездить в школу и найти там семью Никитиных, сообщишь, что по их объявлению, и что мы ждем их не более часа.

– Нет, нет, нет, – запричитал Фима, махая руками, – там, знаете ли, нехогоший гайон, – я боюсь там появляться.

– Что… боишься, что велик отберут хулиганы? – гоготнул Иваныч, стоя в проеме двери рубки.

– Велосипед, знаете ли, стоит денег, и здоговья у меня нет на непгиятности.

– Что там, прямо совсем так страшно?

– Не безопасно, я бы сказал.

– Ясно. Свободен, – сказал я.

Фима уселся на велосипед и медленно поехал в сторону торговых рядов пристаней.

– Ну что, Иваныч, сходим сами?

– А что там в объявлении-то?

– Написано – «молодая семья из четырех человек, ищет место для проживания и работы»

– И все?

– Да.

– О как. Так, а если не захотят?

– Их право.

– Ну идем. Оружие брать?

– Обязательно.

Иваныч спрятал «марголина» сзади, за ремень, прикрыв рубахой, а я, подумав, что мне некуда прятать мою «артиллерию», так и остался в поясе и с обрезом в кобуре.

– О, наш «бомбила» свободен, – сказал Иваныч, указывая на телегу у складов.

– Сейчас враз «домчит», – улыбнулся я, – ну все не пешком вверх-вниз чапать.

Дед согласился везти нас к школе не менее чем за 4 монеты серебром. Мы расположились в телеге на матрасе, сев друг напротив друга и прислонившись спинами к низким бортам.

– Так, а что вы так пугаетесь школы-то этой? – спросил Иваныч, закуривая.

– Ох… чаго там только не случилось за крайние два месяца. И бились, и стрелялись. Аслан вроде попытался там порядки навести, а потом махнул рукой. Ну покамест там тихо, конечно, они сюда с фулюганством не лезуть, а наши к ним.

– Так, а чем они вообще там занимаются?

– Ну кто чем, большинство на работах занято, на пристанях работають, али по хозяйству кому помочь нанимаются, кто по окрестностям ходють, собирають, что Господь с водой принес, – перекрестившись, ответил дед.

Я сидел и осматривался по сторонам, прямая улица, по которой мы ехали, перешла в другую «виляющую» и пошла на подъем в сопку, было видно, что это старая часть поселка – почерневшие от времени и покосившиеся срубы домов, в отдалении попалось несколько бараков. Дед увидел, что я на них смотрю, и сказал:

– А здеся апосля войны всякие жили, вродь как на поселении… а потом всех на эту… как ее комсомольску стройку забрали… ага, БАМ строить, я сам чуть не поехал, да жинка не пустила. Ну а потом тута лагерь был пионерский… а когда коммунисты кончилися, а демократы… тьху, прости Господи, началися, так и пионеров не стало… тута хто попало жил. И командировашныя всякия, и золотари с геологами… всяки люди жили. Ну а нонча… те, кого Господь помиловал, и поселилися. Все, сынки, дальше не поеду я. Вона школа уже за поворотом.

– Дед, ты подождал бы нас, не обидим деньгами.

– Деньги-то нонча хорошо, но шкура дороже… Ну да ладно, обожду покамест. Только я вон тудой отъеду, к старой ферме.

Мы направились по пыльной дороге вверх. Было видно некое подобие пришкольного стадиона, на котором теперь виднелось множество шалашей и прочих «строений». Люди в принципе обычные, для современных реалий, все чем-то заняты. В основном на глаза попадались женщины и дети. Мимо прошли и двое откровенных таких «быка», шли медленно, вразвалочку, заняв весь тротуар, дабы не создавать повода, мы с Иванычем сошли на дорогу… разошлись. Дошли вроде спокойно до школы, в воротах которой стояло несколько рослых мужиков. Оружия не было видно.

– Здорово, мужики, – сказал Иваныч.

– Здоровей видали, что хотел? – спросил коренастый мужик, ковыряющий на коленках старый медный примус.

– Да мы по объявлению Никитиных пришли, как бы нам с ними пообщаться?

– Аааа, – протянул «мужик с примусом», – в кабинете географии у них угол вроде, как войдете направо, двенадцатый кабинет.

– Спасибо.

Мы прошли в здание, резкий запах «туалета в плацкарте» ударил в нос.

– Однако амбре, – сказал Иваныч и закурил.

Нашли нужный нам кабинет. Я толкнул дверь, запах «туалета в плацкарте» перемешался с запахом «привокзальной рыгаловки». Внутри бывшего класса были растянуты веревки со шторами и в разных вариациях выставлены шкафы, разбив все помещение класса на небольшие клетушечки. На нас уставилось порядка тридцати пар глаз.

– Кто Никитины здесь? – спросил я громко.

Кто-то тихонько толкнул меня в ногу…

– Я… я Верочка Никитина, – ответила стоящая рядом со мной девочка лет семи, худенькая, с огромными карими глазами и коротко стриженными русыми волосами.

То, что это девочка, я понял только по одетой на ней потускневшей зеленой юбочке.

– А где твои родители, Верочка? – спросил я ее, присев на корточки.

– Я здесь, – раздался женский голос из-за ближайшей шторы.

Я заглянул за штору… внутри «помещения» два на два метра стоял табурет, выполняющий роль стола, на котором была тарелка с жареной рыбой и какой-то зеленью, в углу два скатанных матраса, у стены на еще одном матрасе спал ребенок, явно младше Верочки, и рядом сидела женщина лет тридцати, что-то шила, относительно ее «соседей» она вполне сохранила внешний вид и не была похожа на бомжа.

– Вы объявление о переселении писали?

В глазах женщины вспыхнула не то что искра, а просто молния проскочила.

– Да, – ответила она, тихонько встав, чтобы не разбудить ребенка, и вышла к нам, – да, мы писали.

– Ну собирайтесь.

– Куда?

– Ну уж в явно лучшее место, чем этот «Метрополь», – ответил Иваныч.

Женщина пребывала не то что в сомнениях, а в каких-то раздумьях… секунд тридцать и потом ответила:

– Мой муж сейчас на пристанях работает. Мы его заберем? – спросила женщина немного подрагивающим голосом.

Было заметно, что она волнуется, а на глазах проблеснули наворачивающиеся слезы.

– Конечно, заберем, если он захочет.

– Захочет… только… – женщина снова замялась как-то и посмотрела на лысого парня, который, лежа на кровати с панцирной сеткой у стены напротив, делал вид, что читает журнал. На самом деле внимательно «грел уши», – только надо откупные заплатить…