Потерянная рота - Страница 18

Дочь убежала, как рассказывали видевшие её соседи, к реке. Не могу сказать, что перевернулось в её маленькой головке. А может, это и не связано с нашей ссорой. Но она не вернулась с реки...

Алексей почувствовал себя неуютно, слушая очень личный рассказ политрука. Он пожалел о том, что завел этот разговор.

- Ее так и не нашли. Говорили, что в реке есть несколько водоворотов, и она могла попасть в один из них. Это могла быть случайность, нелепая смерть. Но угрызения совести, которые мучают меня до сих пор, нашептывают, что она покончила жизнь самоубийством, кинувшись в речку, из-за ссоры со мной. Я не мог смириться с этой мыслью, вспоминая, как мы расстались. Я хотел помнить её последний образ радостным, смеющимся, а вместо этого в голове всплывает заплаканное личико, все время твердящее что-то наперекор... Жена не вынесла этой трагедии и покончила жизнь самоубийством. Через несколько лет началась Первая Мировая война. Я искал там свою смерть, ничего не боялся и бросался в самое пекло. Но вместо гибели за свои геройские поступки я продвинулся по службе... Впрочем, это так, предыстория.

5 октября 1941 года наш полк, находящийся в составе 32-ой армии Резервного фронта, попал в окружение под Вязьмой. Это произошло в то время, когда танки Гудериана рвались к Москве. Мы остались без связи и не знали обстановку в других полках. Когда стало понятно, что мы оказались в "котле", я принял решение прорываться из окружения. Двое суток мы пробивались сквозь войска противника, уничтожая немцев, но и сами неся серьезные потери.

Вечером 7 октября остатки полка вышли из окружения в районе города Юхнова. На утро 8 октября мы оказались на полустанке Оболенское возле Малоярославца. Солдаты были голодны и измотаны. Многие из них ранены. Мы не имели представления о том, занят ли Малоярославец. Вокруг было ни души. Только ветер завывал среди домов, да каркали вороны. Существовала большая вероятность того, что, войдя в город, мы попадем в лапы к немцам. Поэтому решили устроить отдых на полустанке.

То, что случилось дальше, сильно повлияло на мою судьбу, как военного командира. Не попади мы на этот полустанок или обойди его стороной - я по-прежнему командовал бы полком. Хотя, я уже стар, чтобы воевать и нести бремя ответственности за солдат.

Так вот, пока солдаты отдыхали, я решил прогуляться по полустанку, чтобы продумать свои дальнейшие действия. Мне всегда лучше думается, когда я прогуливаюсь. Я и сам не заметил, как отделился от солдат на довольно приличное расстояние. Внезапно со стороны города послышался нарастающий гул двигателя. Я поднял глаза и увидел на дороге приближающийся черный автомобиль.

След был плохим. Оставленный в промерзшем снегу он был подобен следу зверя в сыпучем песке. Кроме того, след был очень старым, Ермолаев даже не мог назвать, как давно прошел зверь. В густом хвойном лесу, где не появляется солнце, и верхняя поверхность сугробов не затвердевает, трудно определить давность следа. Кроме того, Ермолаев не помнил и оттепелей, воздействие которых на снег могло выявить время прохождения зверя до часа. Оставленный в эту пору след имеет наибольшую четкость, так как снежинки под давлением лапы спрессовываются, словно склеиваясь.

Снег походил на хинин. Ермолаев больше всего не любил такой снег. Из-за сыпучести промерзшего снега общий вид следа зависел исключительно от глубины проникновения ноги в снежную толщу. Если в толще снега не попадется корка, образовавшаяся от старых оттепелей, изучение следа станет совершенно бесперспективным.

Зверь провалился в снег глубоко. Об этом можно было судить по широкой выволоке - полосе, указывающей, как зверь вытаскивал лапу из сугроба. Еще одной неприятностью был снег, насыпавшийся с крон деревьев, и закрывший и след, и выволоку.

- Здорово ты, Иван, умеешь следы читать! - произнес солдат, сон которого Ермолаев выслушивал на протяжении последнего получаса пути. - Вот бы мне так научиться!

- Подержи-ка фонарь, - попросил Ермолаев. Солдат принял керосиновую лампу.

- К этому нельзя относиться просто так! - ответил командир взвода, не прекращая своих исследований. - Что-то вроде - научусь и буду знать! К этому нужно относиться очень серьезно.

- Я готов относиться очень серьезно, - с сомнительной серьезностью произнес красноармеец.

- В походных условиях чтению следов не научишься. Занятия нужно проводить в одном месте и в течение нескольких дней кряду.

- Как это?

След был большим и незнакомым. Иван, конечно, сомневался, что не знает какого-то зверя в средней полосе России. Просто след был почти засыпан...

- Как это? - повторил солдат.

- Что? - оторвался от своих мыслей Ермолаев.

- Почему нужно в одном месте? - не унимался боец.

- Слушай, отстань!

Ермолаев снял рукавицу и медленно погрузил руку в сугроб недалеко от следа.

- Вот что ты делаешь? Ты можешь объяснить?

- Нет, - отрезал Иван. Он что-то нащупал под снегом. - Есть!

- Что есть?

- Спекшийся давнишний снег - корка. Значит, зверь проткнул верхний слой лапой и оставил свой след на этой корке.

- Ты хочешь раскопать след?

- Нужно аккуратно снять верхний слой и добраться до корки. Снег сыпучий. След в нем плохой, но вот удалить его можно очень даже хорошо.

Ермолаев принялся саперной лопаткой аккуратно снимать снег со следа.

- И все-таки, как научиться читать следы?

- Очень сложно. Нужно обладать острым зрением, тонким нюхом. Нужно знать снег, знать, как солнце ложится на снег и какими цветами играет на отпечатке. Тут сотни тонкостей. Очень много основано на интуиции. Чтобы научиться читать след, нужно сперва написать что-нибудь на сугробе и ждать несколько дней. Нужно следить за погодой и смотреть, как она влияет на твою надпись. Как буквы теряют четкость, как размываются, как играют на солнце, как покрываются порошей...

Он убрал лопатку и с превеликой осторожностью стал разгребать снег голыми руками.

- Не научиться тебе этому. Нужно все время наблюдать за следами. Тут требуется постоянная практика. И она должна быть беспрерывной. Перерыв ослабляет восприятие многих деталей, и тонкости могут остаться незамеченными.