Потерянная родина - Страница 14

План мистера Мелвиля удался. Ни один человек в порту не узнал об открытии таинственного острова, и никто не узнает, пока корабль не возвратится из своего нового плавания.

Когда же «Сигалл» развил скорость до семи миль в час и буксир скрылся из виду за мысом, замыкающим гавань, капитан Мобс воскликнул:

– Я полагаю, теперь мы можем выпустить этого дикаря из клетки. Теперь он нам не может повредить.

– Да, выпустите его на палубу, – согласился Мелвиль.

Гопкинса послали отпереть канатный ящик, куда вчера перед приходом портовых грузчиков заперли Ако. Вскоре штурман вернулся очень встревоженный.

– Канатный ящик пуст! Этого негодяя нигде нет.

– Что теперь делать? – обратился Мобс к Мелвилю.

– Все в порядке, – отвечал» тот. – Этот туземец не может нам повредить. И я думаю, мы без него обойдемся. Ведь на этот раз будем охотиться не за кашалотами, а кое за чём поценнее.

Тем, что Ако больше не было под полубаком, куда дальновидный» Гопкинс упрятал его от любопытных взоров, он был обязан одному портовому бродяге, задумавшему среди ночи слегка поживиться. Где-то далеко на севере осталась родина этого молодца, откуда ему пришлось махнуть на Новую Зеландию, дабы избежать наказания за взлом ювелирного магазина.

Спустившись по носовому трапу, предприимчивый северянин заметил массивную дверь. Снаружи она была закрыта на крюк и для верности задвинута здоровенным засовом. Огромный ключ торчал в двери.

«Эге, кажись, шкиперская… краски, канаты и паруса», – подумал обрадованный разведчик и принялся за работу. Будучи отменным знатоком своего дела, он так тихо повернул ключ, отодвинул засов и поднял крюк, что даже корабельные крысы, в изобилии водившиеся в трюме корабля, и те не всполошились. Как только тяжелая дверь отворилась, какая-то темная фигура выскочила оттуда и ловкими прыжками вскарабкалась по трапу не палубу.

«Засыпался», – струхнул темных дел мастер. Чтобы замести следы своего деяния, он замкнул дверь каморки, задвинул засов и, не взглянув, какие сокровища таятся в этом темном углу, задал стрекача. Лишь почувствовав себя в безопасности, он хладнокровно обдумал случившееся и понял, что малость поспешил: человек, которого держали под замком в темной каморке, не мог быть другом командира корабля. Наверняка, это был какой-нибудь провинившийся матрос, на совести которого лежало нарушение дисциплины и законов его величества – такой человек не пойдет докладывать капитану про непрошеного ночного гостя. «Ну, значит, там ничего и не могло быть. Слыханное ли дело, чтобы таких ребят заключали в вещевой склад! Коллега… – с теплотой подумал северянин, – дай тебе бог удачи…»

Выбравшись на палубу, Ако увидел у раскрытых трюмов несколько незнакомых мужчин, которые при свете фонарей крутили ручные лебедки и вытаскивали из трюмов бочки с ворванью. На набережной тоже двигались люди, они принимали и катили бочки под какой-то навес. Была ночь. По другую сторону судна темнели черные воды гавани.

Спрятавшись за какую-то шлюпку, Ако с минуту разглядывал окрестность и обдумывал план дальнейших действий. Затем он бесшумно скользнул за борт, повис на руках, вытянувшись во весь рост, и в тот момент, когда громко заскрипела лебедка, – спрыгнул в воду. Никто не заметил его бегства. Вскоре Ако был далеко от освещенного пятна набережной.

Через полчаса он выбрался на мыс у выхода из порта. Отжав воду из брюк и рубахи и убедившись, что никто не гонится за ним, Ако направился вдоль берега туда, где виднелись поросшие деревьями горы. Справа мерцали огни в огромных диковинных хижинах, построенных белыми людьми на берегах залива. При свете луны маячили темные силуэты судов. Ако слегка продрог. Чтобы согреться, он зашагал быстрее, подпрыгивая на ходу и раскачиваясь. Как зверь, спасающийся от преследователей, искал он самый темный и укромный уголок в этой незнакомой местности, где каждое дерево, каждый камень и пригорок ночью казались ему угрожающими.

Спустя некоторое время Ако добрался до тихой рощи, расположенной чуть поодаль от моря. Здесь было много деревьев – не таких, как на Ригонде, – они росли тут правильными рядами, на одинаковом расстеянии друг от друга, разделенные гладкими тропинками и чистыми зелеными лужайками. В одном месте Ако наткнулся на деревянную скамейку. Отсюда можно было хорошо рассмотреть маленький остров на краю залива. Ако направился дальше и наконец очутился у густого кустарника. Словно мышь в нору, юркнул он в кусты. Несколько вспугнутых птиц поднялись в воздух. Облюбовав место поудобней, Ако присел на землю и, привалившись спиною к кусту, уснул.

Поутру его разбудил свет зари и сердитые голоса птиц – Ако примостился слишком близко около какого-то гнезда. Он поднялся и вышел на опушку кустарника. Хотелось есть. В роще не было видно ни одной кокосовой пальмы, хлебного дерева или банана. Это были странные деревья без плодов. Будь при Ако хоть удочка, он попробовал бы наловить рыбы.

Что-то неудержимо влекло Ако к берегу моря. Прячась за деревья, он стал осторожно пробираться к заливу. Слева вдали виднелся уголок порта, пароходы с дымящимися трубами, парусники со спущенными парусами. Вьщдя на побережье, Ако стал собирать мелкую рыбешку и ракушки, выброшенные на берег волнами прибоя. Он утолил голод яйцами морских птиц, которые нашел на прибрежных дюнах, и вкусными морскими водорослями, они были тут точно такие же, как на его родине.

Теперь Ако больше не мучил голод, и он почувствовал себя гораздо лучше. Едва только поднявшись над горизонтом, начало пригревать солнце. Одежда Лко высохла, прошло неприятное чувство холода. До тех пор, пока белые люди не поймают его, ему будет хорошо. Пусть здесь незнакомое место, нет хижины, где бы укрыться на ночь, и нет возможности раздобыть столь же хорошую пищу, как дома, – все же никто его не бьет, не заставляет делать то, что ему не нравится, и свирепо не кричит на него. Ако был свободен. Но если белые люди найдут его, ему опять будет плохо.

В заливе показалась черная куцая лодка со странной мачтой, из которой клубился дым. Такая же лодка подошла вчера к «Сигаллу», привязала судно позади себя и втащила в гавань. Ако удивлялся, как такая лодка может сдвинуть с места и потянуть за собой большой корабль, когда парусов на ней не видно и никто не гребет. Вот теперь она опять выводит в море какое-то судно. Ако приложил щитком руку ко лбу я пристально вгляделся в парусник. То, что европеец увидал бы лишь в подзорную трубу, островитянин рассмотрел невооруженным глазом: он узнал «Сигалл», это был его корабль, причина его бедствий и страданий. Тупоносая дымящаяся лодка тащила его в открытое море.

У Ако свалилась гора с плеч. Белые ушли в море, – они его не станут разыскивать! Он сможет жить свободно и спокойно в уединенном месте, покуда смастерит либо найдет хорошую лодку. Тогда Ако уплывет обратно на свой остров. Однажды утром, когда ригондские мужчины выедут в лагуну ловить рыбу, они увидят в море лодку Ако. Они испугаются и подумают, что опять приехали белые. Все люди убегут в кусты. Но когда Ако выйдет из лодки и громко заговорит, они узнают его. Тогда на острове будет большой-большой праздник. Все будут есть много рыбы, птицы и плодов, будут пить аву и танцевать. И Ако сделает так, что его племя больше не будет бояться белых. Плохо, ох как плохо придется белым, если они еще раз войдут на своем корабле в лагуну…

Ако мечтал, он смотрел в морскую даль на воображаемую родину, его ноздри словно бы обоняли запах цветов в долинах острова, а уши слышали песни людей и птиц. Погрузившись в мечты, он забыл о действительности; он ничего не видел и не слышал вокруг себя, поэтому сильно вздрогнул, когда за спиной внезапно раздались шаги и голос – голос белого человека окликнул:

– Хэлло, парень, ты что тут делаешь?

Это был пожилой мужчина с круглым, гладковыбритым лицом, одетый в простой синий матросский костюм, простроченный белыми нитками, с твердой соломенной шляпой на голове. Он был босиком. Свою обувь – порядком обтрепанные парусиновые ботинки – он держал в одной руке, а в другой нес рыболовные принадлежности. Его щеки были покрыты таким же коричневым загаром, как у всех белых, побывавших некоторое время под южным солнцем. Незнакомый мужчина сосал пустую трубку и, плутовато улыбаясь, смотрел на Ако.