Потеря потери - Страница 4
Изменить размер шрифта:
«О нет, душа моя – не я…»
О нет, душа моя – не я,
Душа моя – совсем иное,
Не то листва, не то струя,
Не то пронизанное мною
Пространство, легкое, как сон,
Где ни пространств и ни времен.
Как липа, ветки наклоня,
Так, как закат в свои объятья, –
она вбирает всю меня,
А я не в силах – рук не хватит.
Мое блаженное бессилье,
Когда в томлении по ней,
Бессмертной – по душе своей –
Себе отращиваю крылья…
Не то листва, не то струя…
Не то, не та – опять иная…
И знает столько, сколько я
За сотню жизней не узнаю.
Ни знаний у меня, ни прав.
Но как хотела б в ней пропасть я
И, все на свете потеряв,
Найти единственное счастье:
Тот аромат, тот звук, тот свет, –
Нет, новое – не то – иное:
Любовь, в которой больше нет
Различий между ней и мною.
«Я со своей душою повстречалась…»
Я со своей душою повстречалась,
Она была в зеленом, синем, белом
И мягко золотилась, и сияла, и пахла лесом.
Ты скажешь, не имеет душа
Ни запаха, ни цвета?
Неправда, все имеет!
Но это все, как дым, неуловимо.
Оно всплеснет и манит за себя
Куда-то вдаль,
Во что-то, что огромней ее самой
И запаха и цвета не имеет.
Но нас лишь только цвет введет в бесцветность
Немую, именуемую «свет».
Я со своей душою повстречалась
Она была в зеленом, синем, белом,
И мягко золотилась и звучала,
Как птичья песнь, как иволги призыв,
Как соловьиный росплеск, как кукушка,
Пронзившая единым звуком даль.
Она меня звала, звала, звала…
И так безмерно радовалась встрече!
И только на мгновение грустила,
Когда ее пыталась я назвать по имени.
Она меняла имя.
Меняла песнь, меняла запах, цвет,
Меняла облик вдруг и ускользала.
Дымком печальным, жалобною тенью,
И ниоткуда вдруг меня звала,
И если, вздрогнув, узнавала я
И говорила: «Ты!». – Она, ликуя,
Вдруг представала в синем и зеленом,
В лиловом, белом, и сосной вставала,
И иволгой свистела надо мной.
О, песня иволги в лесу сосновом!
«Невнятность…»
Невнятность…
То, чему не внемлет
Ум. – Не вмещенное в уме.
Что топит образ, топит землю
И в тьму идет, и длится в тьме.
Взор погашающее пламя,
Тот свет, в котором так темно…
То, что включает нас, а нами
Не может быть заключено
В черты. О, радость страстотерпца,
Того, кто вычеркнут и стерт!
Струной трепещущее сердце,
Входящее в такой аккорд!..
«Увековечено мгновенье…»
Увековечено мгновенье. –
Прорыв к последней вышине.
И скал взлетевших откровенье
Есть откровенье обо мне.
И если здесь одна стихия
И бездуховен гребень сей,
И эти линии святые –
Нагромождение камней,
А не следы великой тайны,
Не Духа реющего след;
И все бездушно и случайно, –
То и в сем теле Духа нет.
Но если Карадаг изваян
Резцом из сокровенной мглы,
То каждая скала живая,
А я – лицо и мысль скалы.
«И нам вовеки не понять…»
И нам вовеки не понять
ни высших замыслов, ни целей…
И вновь приходит благодать,
Как только мысли присмирели.
И вновь приходит тишина,
Как вздох глубокий, без причины,
И зелень леса пронзена
Огнем зардевшейся рябины.
Как будто мы вошли в костер
И в нем горим и не сгораем.
И края нет – сплошной простор,
И мы уже за нашим краем.
Как бы завеса вдруг снята –
Открылось самое святое:
Не просто рядом красота –
мы сами стали красотою.
Такой в душе у нас прибой
любви, такое бескорыстье!..
И кто отделит нас с тобой
От этих чуть дрожащих листьев?
И кто придумал, кто сказал,
Что я не лист, не ствол, не птица?
И потому бежит слеза,
Что нам в себе не уместиться…
«Побудь со мной в тот самый трудный час…»
Побудь со мной в тот самый трудный час,
Когда сквозь мир просвечивает пламя,
Когда с меня проникновенных глаз
Не сводит свет, прощающийся с нами.
В тот самый час, когда малейший вздрог
Уже подобен Громову звуку,
Когда весь мир на это сердце лег,
Как яблоко в протянутую руку.
Последний зов… последняя труба…
И где-то на весах у Миродержца
В такой тиши решается судьба
Всех лепестков и всех движений сердца!
Весы дрожат… дрожат и – наконец,
Сейчас!., сей час… Так вот он, час мой судный!
Но кто же я – ответчик иль истец?
И почему мне так блаженно трудно?
Побудь со мной у этого Огня…