Посвисти для нас - Страница 50
И он научил Эйити этим двум словам, которые льстят самолюбию женщины и растапливают женское сердце. Поглощая карри с рисом, Эйити вдруг вспомнил о них и усмехнулся про себя. Если будет возможность, попробую сегодня прошептать эти слова Ёсико и посмотрю, как она отреагирует, думал он.
— Ты чему ухмыляешься?
Эйити поднял голову. Перед ним с чашкой кофе в руке стоял сотрудник клинического отделения Умэмия.
— Да, так…
— Мрак, скажи? Сначала Тахара, теперь Курихара. Отделение у нас небольшое, все в одном котле варимся, так что ничего не поделаешь…
Эйити сидел на диване в вестибюле отеля «Тэйкоку», поглядывая то на входящих и выходящих через автоматические двери людей, то на наручные часы. Он ждал Ёсико.
«Придет? Не придет?»
Поначалу Эйити был уверен в себе. В первые минуты он не сомневался, что Ёсико обязательно придет на свидание, но часы показывали уже десять минут пятого, а ее все не было, и его сердце начало колотиться в тревоге.
«Неужели ей нет до меня никакого дела?»
И тут, как это бывает у эгоистов, из глубин его раненого самолюбия стала подниматься злость на Ёсико.
«Ну раз так, ты у меня увидишь! Я с тебя спесь-то собью!»
Двадцать минут пятого Эйити поднялся было с дивана…
«Нет! Еще десять минут. Еще десять минут жду, и если не придет, тогда…»
Он скрестил руки на груди и закрыл глаза. Десять минут и ни минутой больше.
Прошло несколько минут. Эйити открыл глаза и увидел стоявшую в вестибюле Ёсико в белых брюках. Она тоже его заметила.
— Извините. Я боялась, что вы обиделись и ушли. Такси в пробке застряло… я так волновалась.
— А я уж думал, вы не придете.
Вся его злость моментально испарилась.
«Эх ты, раскис! — Эйити ругал себя за то, что, как избалованный ребенок, дал волю эмоциям. — Все должно идти как задумано».
Он вновь вернулся мыслями к плану, который обдумывал с прошлого вечера. Плану, цель которого — покорить сердце Ёсико.
— Едемте наверх.
На последнем этаже отеля «Тэйкоку» находился панорамный ресторан с видом на императорский дворец. Начнем с него, размышлял Эйити. Покажем, что сочувствуем ей от всего сердца.
Они поднялись на семнадцатый этаж. Вид оттуда открывался как на заказ. Напоминавшее абрикос вечернее солнце клонилось к закату, бросая лучи на рощу на территории дворца императора, окружавший его ров и улицу, идущую вдоль рва.
— Какие-то неприятности? — притворяясь незнающим, спросил Эйити. — Как можно в такую субботу сидеть дома?
— Я измучилась.
— Опять в глаз что-то попало?
— Нет, — грустно улыбнулась Ёсико. — Это нервное истощение.
— Что же, начнем прямо сейчас лечить вашу болезнь. Я врач все-таки. А пациент должен выполнять указания врача. Договорились?
Эйити позвал официанта и заказал сакэ.
— Мне бы лучше сока…
— Нет. Вот ваше лекарство. — Он покачал головой и улыбнулся. Вы что, врача не слушаетесь? Выпейте. Думайте, что это лекарство…
По прелестным, чуть покрасневшим мочкам ушей Ёсико можно было понять, что сакэ начало действовать.
— Во сколько лет вы умрете, как думаете? — с серьезным видом спросил Эйити.
Вопрос был такой неожиданный, что Ёсико растерялась:
— Понятия не имею.
— Восемьдесят?
— О боже, нет! Столько жить, чтобы в старушку превратиться!..
— Ладно. Пусть будет семьдесят пять. Тогда у меня просьба. Не будете ли вы так любезны протянуть еще четыре часа, после того как вам стукнет семьдесят пять?
Не понимая, куда он клонит, Ёсико бросила на него недоуменный взгляд:
— Хотите, чтобы я прожила четыре лишних часа?
— Именно так.
— А зачем? Какой смысл? Почему вы меня об этом просите?
— Я хотел бы получить эти четыре часа сегодня. — Эйити рассмеялся. — Вам же все равно, есть эти четыре часа или нет. А раз все равно, почему бы нам не потратить их на развлечения. Думайте так, будто этих четырех часов в вашей жизни и не было. Эти четыре часа не имеют отношения к вашей жизни, поэтому забудьте на это время все дурные воспоминания и неприятные события. Давайте проведем эту субботу, будто мы — не мы, а совсем другие люди.
Ёсико пристально посмотрела на него:
— Вы говорите мне это как врач?
— Конечно. Ведь вы пациентка.
— Одзу-сан… вы очень добрый человек, — прошептала Ёсико, и ее глаза наполнились слезами. — Спасибо вам.
Эйити чувствовал, что его стратегия продвигается вперед по плану. Он должен использовать любые способы, чтобы Ёсико стала его. Важнее всего завоевать ее доверие.
— Вы знаете, что я отменила помолвку с Курихарой-сан?
— Ну да…
— И причину тоже знаете?
— В общих чертах.
— Я так и думала, — печально опустила голову Ёсико. — Я и во сне не могла представить, что… у Курихары-сан есть другая женщина.
— Она уехала в Тохоку. Курихара-сан отправил ее туда, чтобы жениться на вас, — спокойно проговорил Эйити, пытаясь по выражению лица Ёсико понять, какое впечатление произвели на нее его слова.
— Мне жаль ее…
— Мне тоже. Но этот случай показывает, как сильно Курихара-сан хотел на вас жениться.
— Я не собираюсь выходить замуж, принося в жертву другого человека.
— Давайте больше не будем об этом. Выпейте еще сакэ. Оно здесь для того, чтобы вы на четыре часа стали другим человеком.
Неторопливое солнце все-таки скрылось за крышами зданий. На них загорелись огни, проезжавшие внизу автомобили включали фары.
Они вышли из «Тэйкоку», и Эйити пригласил Ёсико в кино.
Он знал, что тащить девушку в кино — дурной тон, но ему хотелось побыть с Ёсико в темноте наедине.
В кинотеатре шла любовная история про замужнюю женщину и врача средних лет, которые тайком встречались каждую субботу на маленькой железнодорожной станции в пригороде Лондона.
Фильм был старый, и Эйити предложил пойти на другой сеанс. Однако Ёсико захотела посмотреть именно эту картину. Зал был полупустой.
— Что он сказал? — прошептал Эйити на ухо Ёсико, слегка прижимаясь к ее плечу. Девушка не отодвинулась, и он так и остался сидеть.
Когда героям фильма пришло время расставаться, Эйити услышал, как Ёсико тихонько шмыгает носом. Не иначе вспомнила, как было с Курихарой, подумал он и стал краем глаза наблюдать за ее реакцией.
Девушка вынула из сумочки носовой платочек и промокнула нос.
— Что-то не так? — спросил он.
— Нет, ничего.
— Что-то вспомнили и тяжело стало?
Ёсико не ответила. Эйити, утешая ее, сказал:
— Будьте мужественны.
С этими словами он, еле касаясь, накрыл ладонью ее руку. Кто-то мог бы истолковать этот жест как попытку человека старшего утешить расплакавшуюся девушку. Но рука Эйити так и осталась на руке Ёсико.
«Надежда есть…»
Если бы он ей не нравился, она должна была убрать руку. Но она этого не сделала, следовательно, она думает, что не такой уж я плохой, раскидывал умом Эйити.
Фильм закончился, в зале зажегся свет, а на глазах Ёсико еще блестели слезы.
— Извините, что повел вас на такой фильм, — извинился Эйити. Хотя в душе он понимал, что незапланированный поход в кино оказался для него выгодным.
— Пойдемте. Вы, верно, проголодались.
Когда они вышли на улицу, он сказал:
— Я допустил врачебную ошибку, пригласив на картину, заставившую вас плакать.
— Нет, что вы…
— Но ведь я вытащил вас из дома, чтобы как-то развлечь… А этот фильм дал совершенно противоположный эффект.
— Но это же я захотела… Извините.
— Я… — И Эйити пустил в ход одну из заготовленных накануне фраз. — Я хочу залечить раны на вашем сердце.
— Ну что вы…
— Но я этого хочу. Позвольте мне.
После кино и ужина Эйити проводил Ёсико до дома.
— Может, зайдете на минутку? — предложила Ёсико, выходя из такси.
— Нет, спасибо. Если ваш отец узнает, что я вытащил вас на свидание, ничего ему не сказав… — Эйити с улыбкой покачал головой. — Мне завтра в больнице достанется. Пожалуйста, не рассказывайте ему про сегодняшний вечер.