Поступки и их последствия (СИ) - Страница 9

Слезы градом.

Сижу опять в кухне, уже не включая свет.

И снова скоро рассвет — за окном сереет.

Уже и отчетливы очертания розы, что я битый час сверлю взглядом. Уже и черный цвет наливается краской. Бордо… краской крови.

Моей, его — испитой, высосанной горем.

Поговорить. Он хочет поговорить…

О чем? Услышать, каких я еще наделала ошибок? Где оступилась? Где слепо шла?… и где опять упала?

Есть ли смысл тревожить прошлое? Снова бередить, терзать старые раны, что едва ли смогли затянуться за эти года?

Едва новые шрамы… не перекрыли старые.

Стоит ли всё это?

… и снова я иду пешком, пропуская автобус.

Я боюсь. Боюсь его вновь увидеть там, но… что еще страшнее — наоборот: а если он испугается — и больше никогда не появиться в моей жизни… даже просто… как старый, добрый друг?

Вдох — выход. Нервы на пределе. И уже даже музыка в наушниках не в силах перекричать мысли.

Я схожу с ума — и с каждым метром, чем ближе к заветной остановке, тем сильнее все холодеет внутри и дрожат конечности.

Я снова в его плену. Плену старой зависимости. Зависимости от него — но не имею права. Теперь уже… не имею права. Ради сына — я обязана быть черствой и бесчувственной. Я должна быть взрослой и ответственной. Я должна… выбросить его из головы.

Сворачиваю раньше — и режу, наживо режу, как это бы сделал мой отец. Никаких чувств, никакой пощады.

Запрещаю глазам метать взгляды в заветную сторону.

Как Шредингер: и пусть он там есть, и одновременно нет его.

И так душе не столь больно, и разуму — проще. Каждому свое — каждому свой ответ…. с которым будет потом жить проще. Принять все — и переступить через границу прошлого в настоящее, какое бы оно не было.

Но вот подъезд — и замечаю у двери знакомую фигуру.

Обомлела. Застыла я, словно статуя. Глаза в глаза. Не моргая.

— Нам надо поговорить, — шаг ближе; хотел, было, наверно, взять меня за руку — как было это раньше, но тут же осекся. — После всего, что было…. прошу, удели мне всего пару часов. И я исчезну — если тебе так надо… и проще. Прошу…

Глубокий вдох.

Виновато опустить голову.

Невольно киваю…

Разворот — и ноги сами ведут куда-то… непонятно куда.

Только потом заметила: знакомые места. Опять тропинка через лес, сокращая путь. А вот и беговая дорожка: только вместо асфальта уже здесь все уложено тротуарной плиткой. Воды, кажется, стало меньше в озере… Вышку построили.

Никого… и ничего не щадит время. Что-то преобразуется, становясь более красивым и уютным, а что-то — стареет, как мы…. и портится.

Пройтись немного к пляжу — присесть на траву около обрыва.

Закрыть глаза — и представить…. вспомнить, как мы это делали тогда. Боже, сколько времени прошло. Сколько надежд… и грез не сбылось. Сколько счастья — и как оно превратилось резко, сиемоментно в огромную ядерную бомбу боли… и опустошения.

Как всё оборвалось.

— Так у тебя есть сын? — первый осмеливается на слова.

Распахнула я веки. Замерла, в рассуждениях. А затем несмело закивала головой. Глубокий вдох:

— Да.

Шумно, тяжело вздохнул.

— И сколько ему?

Криво усмехнулась.

Немного помедлила, но в итоге прошептала:

— Пять.

— А муж… что он?… кто он?

Еще один вздох.

— А нет его, — и невольно издала звук, словно лопнул мыльный пузырь. Ровно так, как и этот гад исчез… из наших жизней.

— Бросил что ли? — не может понять.

— Почти, — съязвила (все с той же жестокостью, что мне нынче присуща). Короткий взгляд на Илью, но осеклась, отвернулась. Взор куда-то вдаль…

И снова тяжелый, глубокий вдох.

Что тянуть резину? Что есть, то есть. И нет смысла скрывать. Очередная глупая… рядовая драма рядового человечишки…

— Как я писала в том… письме… Я надеюсь, Марина, все же, передала его. Да?

— Да, — едва слышно шепнул. Коротко и по существу. Без лишних комментариев.

Еще секунды непонятного (моего) выжидания — и продолжила:

— Уехали мы в Якутск. Новая жизнь. Приличная должность у бати, отличная зарплата… Хотя, на новую квартиру так и не насобирали. Жили на съемной. Эту же не продали. И то, слава Богу. Теперь хоть было куда… вернуться. Но, не суть. Время шло — и та ненависть, которая душила меня с каждым днем к своему отцу, уже совсем затуманила мне разум. Единственное желание, с которым я просыпалась день у день — скорее съехать от них. Но толку? Учеба отбирала все время, да и найти хорошую работу с хорошей зарплатой мне еще было, явно, не суждено. Посему маялась в рассуждениях и надеждах. А дальше встретила его. Нам было обоим по девятнадцать, ну, или около того. И не сказать, что большая любовь, но и… не просто всё было: не от скуки. Отношения. Новый уровень. Почти сразу съехались, снимали квартиру напополам, — криво усмехнулась я, вспомнив себя, глупую. И опять вдох-выдох. — Ну что уже, как есть… Где-то через полгода… такой беззаботной, с одной стороны, безмозглой жизни — я залетела. Беременность, как снег на голову. С родителями тогда не общалась почти: очень редко с матерью. Потому не отважилась ей сообщить новость. Поговорить со своим… кавалером, обдумать всё — и решить. Поженились…

И я была счастлива. Счастлива, ведь (уже) жена, и скоро стану матерью. Сбылись и еще сбудутся… какие-никакие, но… мечты. Ну…. а дальше — все просто. Как у многих. Не верила я тогда словам психолога из женской консультации: мол, рождение ребенка — это всегда кризис для семьи. Не обязательно — поворот к плохому, но кризис. Думала, глупая она. Как так? Это же — счастье, такое долгожданное — для него, для меня. И даже наши родители (его и мои) были рады происходящему. Но…

(Шумный выдох).

Знаешь, судя по тому, с чем я столкнулась, и с чем многие из моих знакомых… Вы — мужики, в большинстве, кончено, не все… Но, в большинстве… рождение ребенка воспринимаете совершенно иначе, чем мы. И даже дело не в материнском и отцовском инстинктах. Нет. У меня с каждым днем все больше складывалось впечатление, что он — словно подарил мне игрушку. Домашнего зверька, а не… общего ребенка. И ты, дура, возись с ним сама. Пеленай, корми, холь, лелей, но это — твоя забота. Ты хотела — ты получила. А я, царь гороховой горы, — отдельная личность, отдельное государство — и про меня не забывай. Причем на равных требованиях, а то и больше. Муж — на первом месте, а потом лишь — все эти материнские глупости, не говоря уже о себе, родной. И я не жаловалась, я старалась. Но отдачи — не было. Пусто… А дальше и вовсе каждый погрузился в свой мир, сталкиваясь между собой — лишь для удовлетворения физических потребностей и вынужденных ссор, принимая то или иное (аля совместное) решение. Ну, и что в итоге? На мою шкуру — двое детей: сын наш и муж-недомуж. Я не выдерживала. Более того, и с родителями была беда: батя сильно заболел, дохода больше не стало. Одни долги. А затем нервы и вовсе его не пощадили. И как он рубил нас — так и болезнь срубила его. Так что, к тому времени, когда я поставила в суде вопрос о разводе: мы с мамой и малым… были уже одни. Полгода, если не больше, длился этот процесс. Жуть противная. Даже не думала, что человек, некогда так любящий тебя и вашего с ним общего ребенка, может быть настолько жадным по отношению к собственному дитю. За каждую копейку дрался, чтобы не переплатить, чтобы судья не назначила лишнего. Вечно какие-то мутки, тайны, ложь. Гадко… и мерзко. И, тем не менее — решение принято. Наши корабли разошлись… А алименты на сына до сих пор ждем. Да и… черт с ним. Как-то выживем. Долги стали душить. Едва отдали последний кредит, как собрали манатки — и приехали сюда. Да только… и здесь мир не особо нам рад. Ни работы, ни нормальной зарплаты… Но, живы — и то… хорошо.