Поступь Империи. Бремя Власти - Страница 62

Я улыбнулся. Моего лица Димка не видел. Да и до камер уже считай, добрались - в пыточную скоро зайдем. Не зря оказывается Иоанн Васильевич в свое время под Кремлем оборудовал небольшую, но уж больно надежную обитель катов. Я после первого посещения в себя не один день приходил. И ведь не мальчик уже, кровушки пролил ой как немало, но вот оказаться вот так - все равно не по себе. А ведь поговаривают, что суда водили послов, аристократию и просто тех на кого великий царь желал оказать наибольшее психологическое давление. По мне - своего он добивался однозначно, дюже мощные остаточные следы экзекуций в пыточной.

- Вот если бы ты еще и думал, что читаешь, то мне не пришлось бы объяснять прописных истин. Сам надеюсь, поймешь. А теперь, предлагаю помолчать - нам предстоит послушать сэра Клайда Джеффериса.

Сопровождающие нас охранители замерли рядом с невзрачной деревянной дверью, над которой чадил две лампы. Роскошь по-своему. Ведь на протяжении всего пути по подземелью их явно не хватило.

Массивная створка отворилась и перед нами открылась картина большого помещения с низким потолком. На нас накатила волна удушающей смеси паленого, затхлого и немытого тела - воздуха. В глазах на пару секунд потемнело...

- Это ж покрепче химических миазмов!

- Вот Дима, что значит летать в облаках изобретательства, - мягко пожурил я Колпака.

Правда у меня самого, пусть даже и бывавшего не единожды в подземельях Кремля, обоняние пробило до рези в глазах.

- Государь.

Находящиеся в комнате люди дружно поклонились. Всего три человека. Зато какие!

Первый - сам князь-кесарь, вельми раздобревший и страдающий отдышкой дед, в глазах которого будто поселился вечный холод. Все кто встречается с ним взглядом - мгновенно отводят глаза. Да чего уж говорить, если даже мне жутковато: а ведь уж кому-кому, а мне Федор Юрьевич будет желать зла в последнюю очередь, однако все равно... зябко. Сейчас князь-кесарь стоял рядом с массивным креслом, на котором еще секунду назад сидел, видать взирал на допрос.

Вторым в пыточной был боярин Семен Толбузин - писарь при князе-кесаре, а кроме того верный поверенный в делах всесильного главы ИСБ. Хоть лет ему всего ничего - тридцать один, для такой должности, но насколько мне известно справляется Семен на отлично. Впрочем другого бы Ромодановский при себе бы не держал.

Ну и последним замер, так и не разогнувшись, мастер Иван Трубач. И 'Трубач' - не фамилия, а прозвище. Я, к примеру, его даже не слыхивал, а Федор Юрьевич лишь улыбается, но не говорит. Прозвище появилось от заслуг опытного ката - у него говорят ВСЕ. Без каких-либо исключений. Да и мало того, будь желание, мастер помимо тела может исковеркать психику так, что человек себе сердце вырежет! Страшный он... Правда по внешности - рубаха-парень: голубоглазый, с пшеничными волосами, среднего телосложения и возраста не сильно старше меня самого. Вот что значит призвание - возраст здесь не помеха. Лишь шоры на глазах остальных людей могут помешать...

- Знали что-нибудь новенькое?

- Все, что велено доложил, песий сын, - улыбнулся Трубач.

Меня слегка передернуло, впрочем, не слишком заметно.

- Ну, так пусть повторит, а то сухие строки в отчете не такие эмоциональные. Да и пару-тройку вопросов задать не помешает.

Жаровня тихо потрескивала, угли отбрасывали алые блики на темные стены ниши. И вроде светло здесь, но вот именно там где стояла жаровня, да и прочий скарб ката - висела мистическая полутьма.

- Поведай-ка нам сэр Клайд, как в твоем доме людишки подлые собирались, да о чем речи вели, - по-доброму, будто родного человека попросил Иван. Аккуратно так поднимая к лицу посла раскаленную иглу.

Джефферис, растянутый на колесе, нервно сглотнул и заозирался по сторонам, по его лицу катились крупные градины, вокруг тела висел едкий запах пота, казалось еще чуть-чуть и тело англичанина даст слабину. Однако Клайд, не смотря на пару дней бесед с Трубачом был не сломлен. Впрочем мастер пыточных дел особо на него не налегал - сейчас важно узнать как можно больше, чтоб предъявить всем противникам максимальный счет.

- Государь, помилуй, Христом Богом прошу! - взмолился посол.

И проникновенно так, вкладывая всю душу в каждый слог. Вот только меня не проняло - до сих пор перед глазами раненная Оленька. Такое не прощают.

- Поздно спохватился, уважаемый посол. Раньше думать надо было, до того как пакости делать...

Посол встрепенулся, ожил на глазах и вращая полными боли глазами с лопнувшими капиллярами вокруг зрачков начал оправдываться:

- Не подговаривал я никого, только слушал да кивал, в мыслях ничего против тебя, государь, не было!

- Врешь, пес шелудивый. Я и про посиделки ваши знаю и про планы поднять недобитков отцовых, да о многом знаю. Так что говори все как есть, тогда и пощажу тебя... быстрой смертью.

Сэр Клайд сбледнул до мертвецкой синевы, по лицу покатились крупные капли пота, губы задрожали.

'Спекся?!' - удивился я.

Да и было от чего - почему-то представлялся этот разговор несколько иначе. Теперь же некогда лощеный англичанин ничего кроме брезгливости не вызывал.

- Государь, может его того... поторопить чутка? - спросил мастер-кат.

Трубач уже положил углу обратно, взял взамен монструозные клещи.

- Не надо... я расскажу, что знаю, только уберите его от меня, Христом прошу,... православные!

- Тьфу, окаянный. Угомонись уже, - рыкнул на него кат и щипцами слегка щелкнул.

- Подожди, Иван, пусть говорит, авось чего-нибудь новенького споет...

В разговор вмешался князь-кесарь, хитро глядя на меня и Колпака. Последний кстати говоря не глядел на привязанного посла, был бледен и замкнут. Что ж, в пыточную изобретателя больше не пустят. Нечего психику ломать. Пусть лучше мозги Дмитрия работают в созидательном процессе.

- Еще до отплытия мне назвали нескольких человек, с которыми следует связаться первым делом. Это...

Уже выйдя из камеры, я заметил:

- Что ж, выходит, решили нас натравить друг на друга. Хм-м, ожидаемо... чего уж там. Но зачем лезть, если у самих рыло в пушку? Думается мне, что Ирландия с Шотландией заслужили право быть свободными... Дима, ты что на это скажешь?

- Мне кажется - не моего это ума дело, - буркнул Колпак.

Видно и впрямь тяжко ему пришлось. Но ничего наука будет - не лезть с глупыми советами, да и остальных доброхотов поубавится.

- Вот посему и занимаешься ты в Петровке разными полезными делами, а не сидишь подле меня в Москве. Каждому нужно заниматься своим интересом и не лезть туда где мало что понимаешь.

- Твоя правда.

До кабинета шли в тишине, даже шагов охранителей не слышно. Дима еще даже не догадывался о том, что я ему приготовил и какие задания 'вручу' на ближайшие полгода. Ну а то, что изобретатель увидел крайне неприятные картины допроса, так это даже полезно - в суровое время живем.

В скором времени Россию будут ждать немалые испытания - не своевременные, но оттого не менее важные! Посему и люди должны быть как кремень, пусть далеко не все, но хотя бы один из тысячи за собой вести должен...

Эпилог.

13 сентября 1716 года от Р.Х.

Москва. Кремль.

Серебряный зал.

Так повелось, что убранство Кремля претерпело изменения под влиянием моего вкуса и желания Оли. Некоторые залы и комнаты отличались от тех, что я помнил по ТОЙ истории, но частично Кремль остался в схожей стилистике. Однако объединяло оба направления одна особенность - каждый зал 'отвечал' за определенное мероприятие.

Одной из таких традиций стало проведение судилищ в Серебряном зале.

Сегодня в нем собралось много народа, именитого и не очень, старого и молодого, опытного и не обремененного прожитыми летами. Да и как не попасть сюда всем тем от кого зависит доведение государевой воли до самых дальних уголков России.