Постмодернизм в фантастике: руководство пользователя - Страница 4
Итак, наступил 1983 год. Две армии выстроились друг против друга. И в это время буквально ниоткуда, сам по себе, у киберпанков объявился еще один союзник. Это был Грег Бир, который, проходив несколько лет в перспективных-но-не-замеченных авторах, теперь вдруг обрел свой голос и опубликовал два рассказа – «Трудный бой» [Hard-fought] и «Музыка, звучащая в крови» [Blood Music], – которые своей яркой изобретательностью, редкой отвагой и веселым пессимизмом принадлежали, несомненно, к фантастике киберпанков. Работая в полной изоляции от этой команды, Бир самостоятельно изобрел киберпанковский стиль, за что и был принят в их рядах с распростертыми объятиями.
Правда, в то же время киберпанки обнаружили еще одного врага, писателя, который им показался самым талантливым и самым опасным из всех гуманистов, – Кима Стэнли Робинсона.
Во взгляде Кима Стэнли Робинсона – холодный блеск заядлого ковбоя-дуэлянта; оппоненты от такого взгляда нервничают и чувствуют себя неуютно. Те, кто видел, как беседуют он и Гибсон (пусть даже и на фотографиях), не могли не заметить, сколь много эти двое не говорят друг другу и как много тем не менее ими сказано – взглядами, которые вот-вот выстрелят. В своих произведениях Робинсон умело сочетает сильные человеческие чувства и ясный, прозрачный язык прозы (я слышал от одного издателя, упустившего возможность подписать с ним контракт, что Робинсон – писатель «мэйнстрима», который и сам еще не понимает, что НФ для него – лишь полустанок на пути к по-настоящему большим вещам). Внимание критиков он привлек уже первыми своими рассказами – «На Северном полюсе Плутона» [At the North Pole of Pluto], «Каньон полезных ископаемых» [Exploring Fossil Canyon], «Затонувшая Венеция» [Venice Drowned] – в которых все признаки первоклассной литературы соединялись с традиционными темами научной фантастики. В 1983 году он опубликовал «Черный воздух» [Black Air], рассказ о юноше, призванном в испанскую Непобедимую Армаду. Рассказ был просто великолепен: читатель явственно ощущал запах Северной Атлантики, страдал вместе с героем – да и вся мистика, положенная в основу повествования, тоже работала на это ощущение. Рассказ этот привел киберпанков в ярость. «Этот честный исторический рассказ написан так здорово, будто сам Фрэнк Дж. Слотер приложил к нему свою руку, – шипела Сью Деним в „Дешевой правде“, – вот только непонятно, зачем автор испортил его всеми этими фантазиями мумбо-юмбо в конце. Может быть, для того, чтобы его было легче продать?»
«Черный воздух» завоевал «Всемирную Премию Фэнтези» за 1983 год, и тем самым гуманисты снова выиграли ход у киберпанков. Еще одна очень важная награда попала в руки врага. И хоть в том же году Бир ушел с церемонии награждения «Небьюлой» сразу с двумя наградами – за «Музыку, звучащую в крови» и «Трудный бой», – все равно этого было недостаточно. Да, это была моральная победа, ободряющий знак, что они на правильном пути, но ведь Бир был всего лишь почетным киберпанком, заслужившим место в их рядах – равно как и свои «Небьюлы» – лишь благодаря своему таланту. Но он не был плоть от плоти этих заговорщиков, которые во мраке неизвестности, в неотапливаемых гаражах, трудились так долго и так упорно, чтобы создать киберпанк и добиться ему признания и силы. Победа, которой они жаждали всеми фибрами души, не могла быть завоевана так легко.
В 1984 году личный состав занял свои места в окопах. Терри Карр, приступив к составлению возрожденной книжной серии «Асе Specials»[13] в издательстве «Berkley», весьма проницательно подписал контракты со многими из наиболее перспективных молодых авторов. И уже первые пять книг отразили весь военный конфликт в миниатюре. Серия открывалась «Диким берегом» [The Wild Shore] Кима Стэнли Робинсона, затем следовали «Зеленые глаза» [Green Eyes] Люциуса Шепарда, «Нейромант» [Neuromancer] Уильяма Гибсона, «Палимпсесты» [Palimpsests] Картера Шольца и Гленна Харкурта и «Их кости» [Them Bones] Говарда Уолдропа. Все эти книги привлекли к себе очень серьезное и в общем благожелательное внимание, и ближе к концу года разгорелась оживленная дискуссия о Новом Поколении писателей и о том, смогут ли они возглавить НФ[14].
(Картер Шольц, о котором здесь еще не говорилось, целиком и полностью принадлежит к лагерю гуманистов. На фоне остальных авторов он прямо-таки вызывающе интеллектуален, что в немалой степени препятствует его карьере. И тем не менее такие его вещи, как потрясающе смешная повесть «Девять миллиардов имен Бога» [The Nine Billion Names of God] – искушенный читатель уловит шутку уже в самом названии, – показывают, что он занял свое место на аванпосту интеллектальной литературы не столько из-за неведения или неспособности, сколько вполне сознательно.)
Робинсон был первым, кто вышел за ворота в чисто поле. Альгис Будрис в журнале «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» писал: «Ким Стэнли Робинсон... необычайно одаренный писатель. Но он также и необычный тип писателя для нашего жанра, поэтому очень здорово, что Терри Карр и „Асе“, возрождая „Асе Specials“, подождали, пока он не напишет свой роман, чтобы открыть им серию. Было именно так – в проспекте серии были ведь и другие книги других молодых и интересных авторов, однако все они были вынуждены ждать, пока Робинсон не принесет свой „Дикий берег“».[15] Сам этот роман стал, по сути, воплощением мечты Джона Кэмпбелла о литературном произведении, которое мог бы написать человек из будущего об этом самом будущем (однако сомневаюсь, что Кэмпбелл принял бы такое воплощение своей мечты). Это классический «роман воспитания» – мягкое, внимательное наблюдение за мальчиком, растущим, взрослеющим и мужающим в загадочной, полуразрушенной после катастрофы Америке. Автор бросает вызов поклонникам жанра приключенческого романа, более того – он этот жанр пародирует. (Не могу удержаться от воспоминания об одном эпизоде, имевшем место во время публичного чтения этой отнюдь не развлекательной книги, когда взрослые слушатели, не в силах удержаться от хохота, катались по земле, размазывая по щекам слезы, под свирепыми взглядами своих детей.) Короче говоря, книга эта получила самый широкий отклик как среди критиков, так и у читателей, что вообще-то бывает не часто.
Когда осела пыль, киберпанки поняли, что наконец пришел их час. На главную улицу затерянного в прериях городка, высматривая Кима Стэнли Робинсона, – с рукой на кобуре – вышел Уильям Гибсон. Смертельная ковбойская дуэль: «Нейромант» против «Дикого берега»! Киберпанк против гуманиста! Ровно в полдень![16]
Если перечитать «Дешевую правду» этого времени, то становится совершенно ясно, что киберпанки ожидали нового разгрома. И не в том даже дело, что Будрис и «Асе» поторопились уже короновать Робинсона. Просто «Нейромант» был столь хорош и настолько далеко опередил свое время, что был просто обречен на поражение от тупого провинциализма зашоренных фэнов.
Напряжение нарастало. «Премии „Небьюла“ за 1985 год будут вручаться 4 мая, через пятнадцатьлет после расстрела студентов в Кентском университете в Огайо, – писала Сью Деним. – Вновь вооруженная мощь консерватизма встретится лицом к лицу с радикальным мышлением нового поколения, на этот раз в бюллетенях для голосования. – И далее восклицала: – Угнетение всегда приводит к революции! И сколько бы хайнлайны не расправлялись с гибсонами, на место павших встанут тысячи новых борцов!»
Ни по какой другой причине, а только чтобы сохранить драматизм ситуации и правильно воссоздать чувство напряженного ожидания, мы сделаем здесь паузу и бросим беглый взгляд еще на нескольких писателей, играющих далеко не последнюю роль в нашем повествовании. Так, я до сих пор не представил вам еще одного автора из лагеря гуманистов, оказавшегося в тени своего соавтора Джона Кессела, – Джеймса Патрика Келли. Однако было бы ошибкой пропустить его.