Постельная дипломатия - Страница 3

– Может, тебе стоит вернуться домой, – сказала Мэтти.

Она имела в виду Лондон. Однако, хотя Колин почти весь период восстановления провел там, это место было для него домом не больше, чем в детстве. Его домом была частная школа-интернат, а затем та страна, в которой располагался его полк.

– Ты столько пережил, и раны все еще заживают, – настаивала Матильда.

Старше на двенадцать лет, она всегда была ему больше матерью, чем сестрой. И еще больше после аварии.

Конечно, ему повезло выжить, но не стоило зацикливаться на прошлом. Самые страшные раны затянулись, и ему нужно продолжать жить. Разумеется, забыть все полностью невозможно, да Колин и не хотел бы этого. Он гордился службой и честью защищать свою страну. В глубине души он навсегда останется воином.

– Знаю, ты делаешь это ради семьи, – продолжила Матильда, – но политика? Колин, это… недостойно тебя.

К сожалению, Матильда, которая большую часть жизни провела вдали от королевской семьи и в изоляции от реальности, не могла в полной мере понять необходимость договора.

– Я должен это сделать. В личную жизнь нашей семьи столько раз вторгались, столько вреда наносили нашей репутации. Это должно прекратиться. И для этого нужен договор.

– Я просто за тебя волнуюсь, – вздохнула сестра. – Тебе не холодно?

Колин рассмеялся.

– Я же в Южной Калифорнии. Тут не бывает холодно. – В отличие от Вашингтона, где он остановился ненадолго перед перелетом на Западное побережье. Там жестокий ветер и температура ниже нуля терзали его кости, напоминая болью и судорогами, что пройдет немало времени, прежде чем он полностью восстановится.

Они поболтали еще несколько минут, а потом Матильда начала зевать.

– Попытайся еще немного поспать, – посоветовал он.

– А ты обещай, что будешь осторожен.

– Обещаю. Люблю тебя, Мэтти. Передай горячий привет маме.

– Я тоже тебя люблю.

Колин убрал телефон в карман и закрыл глаза, мысленно перебирая все, что они сделали за день, и сколько работы еще осталось. Сенатор ко всему подходил тщательно и настаивал на том, чтобы они разобрали договор до последней запятой. А потом его так же тщательно будут проверять в Британии, прежде чем принять решение.

Кажется, он задремал, потому что проснулся от громкого всплеска. Вскинувшись в шезлонге, Колин отчаянно заморгал, секунду не понимая, где он. Он успел пожить в стольких местах, что все они сливались у него в голове.

Ах да. Поместье сенатора. Бассейн.

Он заметил движение в воде на дальнем конце бассейна. Подсвеченная лампами на дне, воду рассекала неясная фигура. Когда она приблизилась, Колин узнал уже виденный уникальный оттенок рыжих волос.

Ровена нырнула и поднялась на поверхность на другом конце бассейна, совсем рядом с шезлонгом Колина. Перевернувшись, она оттолкнулась от бортика, рассекая воду. Колин смотрел, завороженный грациозными движениями ее тела, умелыми ровными взмахами рук, тем, как стремительно она пересекала бассейн из стороны в сторону. Через некоторое время она наконец остановилась на дальнем конце, устало цепляясь за край и переводя дыхание. Но всего через минуту она снова принялась плавать.

Наблюдая за ней, Колин наконец задумался о том, что его появление может быть неправильно понято сенатором. Чем больше он об этом размышлял, тем более неприличным казалось его присутствие. Можно было бы попытаться незаметно уйти, но если кто-то его увидит, то это только усилит впечатление, что ему есть что скрывать. Надо было уходить, как только Ровена нырнула в бассейн, а так Колин оказался в тупике. Разумнее всего было бы, наверное, дать о себе знать, а потом удалиться.

Все еще кипящая после выволочки, полученной сегодня от отца перед всем ее персоналом за то, что она потратила на тридцать долларов больше на краски и кисти, Ровена загоняла себя в бассейне, пытаясь выплеснуть раздражение. Руки и ноги уже казались резиновыми, а плечи ныли. Она не пила уже три года, два месяца и шесть дней, а сенатор все равно ждал, когда она оступится. И хотя Ровена не отрицала, что совершила много ошибок, она уже давно за них расплатилась. Она делала все, что требовал от нее отец, но этого всегда было недостаточно. Она всегда будет черной овцой, будет пытаться ему угодить, но так и не сумеет.

Трудно произвести впечатление на человека, который этого не хочет.

К концу заплыва она настолько вымоталась, что едва сумела выбраться из воды.

– Вот это нагрузка, – раздался из темноты позади нее незнакомый зловещий голос.

Она испуганно обернулась, но увидела только тень большой и угрожающей фигуры. Сердце замерло, а потом забилось втрое быстрее, по телу пробежала волна адреналина: Ровена сразу подумала про насильника или серийного убийцу. Она успела вообразить, как уборщик бассейнов Хосе находит ее распухшее посиневшее тело или как бедный бегун наткнется на ее труп на беговой дорожке в лесу.

«Беги!» – сказали ее инстинкты, и она отступила – прямо с края бассейна. Но когда она уже падала в воду, из темноты вылетела рука и крепко поймала ее запястье, притягивая навстречу неизбежной судьбе. Ровена попыталась вырвать руку, но нападавший не отпустил ее, и в результате они оба с громким плеском полетели в бассейн.

– Какого черта вы творите? – спросил он, и на этот раз Ровена узнала голос – четкий акцент, шелковые и карамельные тона, в которых на самом деле не было ничего зловещего.

И когда рядом с ней вынырнул Колин, Ровена могла думать только о том, что отец ее убьет.

Если Колин не успеет первым.

– Ох, простите, пожалуйста, – взмолилась она.

Колин ухватился за край бассейна и подтянулся наверх. Однако Ровена так ослабела от облегчения после пережитого волнения, что, когда сама попыталась подтянуться, руки подвели ее, и она снова соскользнула в воду.

– Позвольте, – сказал Колин, протягивая ей руку. Ровена колебалась, и он со вздохом добавил: – Да возьмите же меня за руку.

Если она не согласится, то придется плыть к ступенькам на другом конце бассейна, а она сомневалась, что на это хватит сил. Так что Ровена схватила протянутую руку, и Колин как будто без всяких усилий вытащил ее из воды. Его сила заставила Ровену задаться вопросом, как получилось, что она утянула его в воду. Может, адреналин придал ей самой силы. Сейчас же она дрожала от слабости и холода.

Колин схватил ее полотенце со стула, но не стал вытираться сам, а накинул его на плечи Ровене. Ее скромный купальник вряд ли можно было счесть сексуальным, однако она чувствовала себя очень уязвимо.

Мокрые брюки и свитер Колина отчетливо демонстрировали, что он не собирался купаться. Разве что нагишом.

Ровена бы на это посмотрела.

На ее глазах он вынул из кармана промокших брюк дорогой телефон, потряс его, нажал несколько раз кнопку – но ничего не включилось. Если он расскажет об этом ее отцу, Ровене придет конец.

– Простите, пожалуйста. Я не знала, что здесь кто-то есть. Обычно я одна пользуюсь бассейном.

– А я не хотел вас напугать, – ответил Колин, выжимая рукава свитера. – Я сидел у бассейна и, видимо, задремал. Проснулся, когда вы нырнули.

– Ваш телефон, его можно спасти?

– Сомневаюсь, – отозвался Колин, засовывая мобильный обратно в карман.

Свитер тоже выглядел не слишком обнадеживающе. Отец отыграется на ней за все.

– Мне так жаль, Колин. Сначала краска на брюках, теперь это…

Он перестал возиться со свитером, растянутым и обвисшим, и сказал:

– Вы не одолжите мне полотенце?

– Конечно! – Ровена отругала себя за отсутствие манер. Снабдить его полотенцем – самое меньшее, что она могла сделать после того, как ее попытка спастись от воображаемой гибели обернулась вполне реальной гибелью его телефона, одежды… и обуви, похоже, тоже. – Они все вон там, в павильоне.

Колин последовал за ней. Подошвы его кожаных ботинок скрипели на плитке. Ровене оставалось молиться, чтобы он не носил дорогие, но не переносящие воду часы.