Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ (СИ) - Страница 14

Может быть, они с лейте даже станут друзьями. Вон он как обломал дядю - вместо того, чтобы ударить, по щеке погладил. Честно говоря, это прикосновение для Дёмы не было чем-то противным. Но и особенным тоже не было. Оно было… обычным. Как, например, рукопожатие. Или, вот ещё - объятия. Ни к чему не обязывающие, для галочки. И для Мариэта этот жест тоже ничего не значил. Просто для галочки. По крайней мере, Дёма был в этом свято уверен.

…Отдыхать, и уж тем паче спать, Кемееву не хотелось. Поэтому, взяв с собой для надёжности слугу - щуплого парнишку лет тринадцати с россыпью веснушек на щеках по имени Росс - Дёма отправился искать кухню. После освобождения желудка от оккупантов, оный требовал пожрать, да поплотнее, чтобы не как в прошлый раз. Росс оказался парнем на удивление смышленым - предложил “господину” принести поесть. Но от этого капитан отказался, потому как хотел не только набить живот, но и обстановку разведать. Чисто так, поверхностно. А ещё он не был до конца уверен, что этот паренёк его не надумает отравить. Все они в этом мире такие - мягко стелят, да спать жёстко.

В общем, помимо всего прочего, Дёма запоминал все входы-выходы, изучал примерный план здания, способы эвакуации на случай непредвиденных обстоятельств, местонахождение огнетушителя… а нет, это не из этой оперы. Но общий концепт понятен.

В поместье имелось четыре этажа, по восемь комнат на втором и третьем, по три большие залы - на первом и четвёртом. Лестницы присутствовали в количестве трёх штук - широкие, метров на десять, покрытые ковровыми дорожками, благо, что красными, а то Дёма с ума сошёл бы, отстирывай их ещё потом от пятен крови.

Несмотря на огромную площадь и количество комнат, поместье находилось в запустении. Это стало понятно ещё тогда, когда Кемеев переступил порог родного на неопределенный срок дома. Ковры на лестнице были единственным достоянием Мариэт-эста.

В комнате же Демисаррэ было всё прибрано, можно сказать, вылизано, перестелено, починено, на стенах висели картины неизвестных Дёме авторов, пол был сделан из натурального дерева - капитан проверял, хотя это могла быть и искусная магическая имитация. Но в комнатах по соседству всё было более чем скромно - голые стены и пыль на полу. Судя по тому, что комната супруга вообще находилась в другом крыле и на другом этаже, от Демиса пытались ненавязчиво отгородиться. И, слава чертям, ему это нравилось!

В столовой царил шум-гам. Все живо обсуждали “каэ Шайэт”, будущего господина. И общий смысл этих бесед капитану не понравился. Благо, он был одет просто - в белую рубашку, купленную на рынке перед выпускным, и чёрные штаны от формы академии, и на него обратили внимания не больше, чем на пробегающую мимо крысу.

В общих чертах, “молодого господина” в Мариэт-эсте жаловать не собирались.

“Пусть удавится своей желчью, а улыбаться я ему не буду!” - горячо заявляла какая-то служанка, и грош цена была её словам, потому что Демису она уже не раз улыбнулась, пока показывала комнату. Натянуто, лживо, как будто наизнанку вывернулась, но сам факт!

“Эта столичная куколка дорого обойдётся нашему хозяину,” - твердили все в один голос, и Дёма как-то чисто по-человечески загрустил.

Говорили они так убедительно, что капитан уже был готов сам себе морду начистить.

В конце концов, незаметно умыкнув со стола несколько небольших яблок, (при этом горячо поддерживая идею подсыпать в завтрак “каэ Шайэт” слабительного) он вышел из обители зла в самых смешанных чувствах. Росс, стоящий возле приоткрытой двери, так же лживо улыбался и преданно заглядывал “молодому господину” в рот. Дёма прогнал его к чертям, думая, что беда всё же не приходит одна и всегда приводит за собой кучу проблем.

…– Господин, позвольте, мы принесли вам костюм, - в комнату после тройного стука просунулись две почти одинаковые головы.

“Близнецы,” - с восторгом подумал Кемеев, позволяя им войти. Он никогда раньше не видел близнецов вживую, только по зомбоящику, в перерывах между работой и работой.

– Раздевайтесь, - решительно произнёс один из них, а второй с умным видом полез помогать.

– Эй, руки, руки, - прикрикнул на шустрых сиамов Дёма. – Я сам, не маленький.

– А все говорят, что вы не умеете сами, - ляпнул тот, что протянул свои корявки к пуговицам рубашки Демисаррэ, и тут же закрыл рот руками, за что был вознагражден подзатыльником и брезгливым: “Трепло” из уст брата.

– А что ещё я не умею? - весело поинтересовался Кемеев, быстро расправляясь с пуговицами сначала на рубашке, а потом и на штанах. Он остался в одной только сорочке и трусах, сшитых по его заказу - рисовал в магазине тоже он, продавцы приняли к сведению, что в простых семейках всяко проще, чем в кальсонах, особенно в столице, где круглый год тепло.

– Простите нас, молодой господин, - тут же возопили парни, бахнувшись на колени.

“Челом бейте!” - грешным делом подумал Дёма и заржал.

– Встаньте сейчас же, неразлучники! - смеялся он. – Даже разговариваете хором, придурки. Где там мой костюм?

– А это… на вас кальсоны укороченные? - осторожно спросил всё тот же второй, у которого язык без костей.

– А? - удивился Демьян. – А, ты про трусы, что ли? Это ж семейники… - поняв, что между ним и близнецами эта фраза явно возвела огромную стену, Кемеев пояснил: – Мода новая в столице. Все так ходят, не только каэ.

– Ясно, - смущенно пробормотал второй, поправив воротник верхней части рубашки. – А цвет какой предпочитаете - розовый, или голубой?…

– Да вы охренели? А то по мне не видно, какой цвет я люблю? - возмутился Демьян. – Чёрный, или, на крайняк, тёмно-синий. Но никак не голубой. И уж точно - не розовый. Что я, баба, что ли?!

– Нет-нет, что вы, что вы! - сразу начали извиняться сиамы, побледнев хуже, чем прежде.

Дёма передернул плечами, вырвался из слабого захвата первого слуги и прошёл к зеркалу.

Оттуда на него смотрел вполне себе приличный парень, чуть выше ростом, чем был полгода назад, (или просто так стало казаться из-за того, что Кемеев сделал тело Демисаррэ гибче?) с чуть недовольным выражением лица и длинными космами светлых, пшеничного цвета, волос. Капитан не мог с уверенностью сказать, почему до сих пор не постригся. Наверное, потому, что в салонах каэ было запрещено сбривать волосы без разрешения официальных представителей - сначала родителей, потом супруга - а резать самому Дёме было не с руки, потому что ходить потом, лох лохом, не хотелось. Да и не мешали они Кемееву, а иногда наматывание локона на палец даже успокаивало. В голубых глазах с вкраплениями янтарно-желтого цвета засела прочно вся мудрость капитана: мораль, характер, вера, словом - вся жизнь. В ухе серьги не было - правильно, Дёма выкинул её нахрен ещё по дороге в академию тогда, полгода назад. И сейчас прекрасно обходился без бабских украшений.

“Но, чую, не только побрякушками меня обвешают, ещё и чадру заставят надеть,” - думал Демьян мрачно, а близнецы тем временем как раз закончили магией перекрашивать костюм в тёмно-синий цвет.

– Выглядите, как принц, - выразили своё восхищение слуги хором, и капитан попытался вспомнить, были ли они среди тех, кто хотел подсыпать ему слабительного в еду.

– Вы не представляете, как глубоко мне сейчас в душу плюнули, - поморщился Дёма, вспоминая взгляд Эратсэ лейте Фент’аллэра.

Близнецы тут же кинулись кланяться, а Кемеев осматривал комнату на предмет заколки для волос. Она нашлась на тумбе возле зеркала, и Демьян, приловчившийся за шесть месяцев, быстро сделал себе аккуратный высокий хвост, а потом поклялся себе, что уговорит супруга разрешить их остричь - хотя бы до плеч, а то уже совсем как баба.

…– А вы что, дальше не пойдете? - тихо спросил Дёма у Элуша, когда тот, вместе со всеми, остановился на одном из поворотов.

– Демис, ты же сказал, что читал! - с укором во взгляде так же тихо ответил Юнмэ. – Свидетелем брака между мужчинами является только Единый. Больше к алтарю никто не допускается. Никаких священников и так далее.