Послесловие к мятежу.1991 2000. Книга 2 - Страница 6

Перейдем к экономическим воззрениям мэра Москвы. В целом их можно отнести к такому антинаучному направлению экономической публицистики как ГАВРИИЛОПОПОВЩИНА (по имени "первого мэра" и псевдогрека Гаврюшки Попова).

Ключевой довод «гаврилопововщины» состоит в том, что государство, дотируя различные слои населения и виды деятельности, недоплачивает гражданам. Выход здесь, по мнению гаврилопоповцев, прост — прекратить дотации и выплачивать гражданам деньги, которые они по своей воле потратят на собственные нужды. В таком случае деньги вроде бы должны пойти туда, где услуги им будут предоставлены лучшего качества. Если же говорить о методе приватизации, то «гавриилопоповцы» (и Лужков) полагают, что приватизированы могут быть лишь приращение дохода и амортизационные отчисления.

Представить себе экономику, организованную подобным образом, можно только в "четвертом сне Веры Павловны". Этот сон не будет иметь никакого отношения к реальной экономике, реальным процессам в ней. Ведь в реальности никакой конкуренции по части качества товаров и услуг сегодня не существует, а при нынешней политике ее не предвидится и в будущем. Может быть в Москве еще удастся найти по соседству магазин почище и с ценами чуть ниже. Да и то вряд ли. Попытка же ликвидировать общественные фонды потребления привела к их полной ликвидации (приватизации чиновниками) без всяких компенсаций. Теми же поповыми и лужковыми, вешавшими нам лапшу на уши еще в конце 80-х. Зарплата от этого не только не возросла, но и серьезным образом сократилась.

Что же касается положения собственника, в реальной жизни он только тогда имеет шанс стать ответственным, когда рискует этой собственностью, а не только "амортизационными средствами". Если владение собственностью носит усеченный характер, никакого желания пользоваться ею рачительно не возникает, как не возникает его и по отношению к уворованной (приватизированной) собственности, ради создания которой не пришлось шибко потеть. Зато возникает желание варварски и воровски ее эксплуатировать. И вот Лужков, выступая перед студентами, призывал пойти по второму кругу реформ, обманывая себя и других сказками о самопроизвольном появлении "эффективного собственника", смущая публику зарплатой в 400–500 долларов против нынешних 150. Если кому-то все это по душе — его воля дурить себе голову мечтами об утроении зарплаты. Для умственно здорового человека все это — злонамеренное вранье.

Необходимо остановиться еще на одном тезисе Лужкова. Он говорит, что собственники "обменяли власть на собственность" не для расширенного воспроизводства, а для перепродажи и спекуляции. И вроде это по делу, даже самокритично: кто собственность на власть меняет, кто власть на собственность. Но посмотрим на тезис Лужкова внимательнее.

Во-первых, мысль об обмене власти на собственность впервые прозвучал именно в адрес лужковского правительства еще в 1991 году. Тогда Лужков и его команда, проявив явную трусость, не пришли на организованную телевидением дискуссию в театре «Сфера». Интересы московских хозяйственников отстаивала пара Л.Пияшева-В.Миронов, сиротливо пристроившаяся в уголке пустой трибуны (первая — некогда известный журналист, прикинувшийся публицистом, второй — соратник разорителей страны, прикинувшийся депутатом России и Москвы). С трибуны предпринимателей отстаивал интересы Лужкова некто К.Затулин (комсомольские оперативник и внезапный биржевик). Именно в этот момент одним из нас (авторов книги) был выдвинут тезис об обмене власти на собственность. И касалось это именно Лужкова и его тогдашнего патрона Гаврилки Попова. Лужков вторично «изобрел» этот тезис (формально все еще правильный) с задержкой на пятилетку. Такой вот склероз в осознании социально-экономических процессов.

Во-вторых, где это Лужков разглядел "эффективного собственника", откуда ему было бы взяться, если не путем смены хозяина? От спекулянта собственность должна рано или поздно (в наличествующей ситуации, конечно же, поздно и мучительно) перейти к "эффективному хозяину". Что ж тогда критиковать спекулянтов? Ведь без них не будет и собственников! Опять нестыковочка выходит. Уж если захотелось иметь "эффективного собственника", то надо прекращать воровать. Собственник будет ответственным, когда вор будет сидеть в тюрьме, а изобретатель дурного глубокомыслия — в доме престарелых или умалишенных. Не ранее.

Далее в своем докладе Лужков пользуется любимой идеей своего давнего экономического советника — бывшего депутата Моссовета Кемера Норкина — идеей о ренте за пользование природными ресурсами. Согласно этой идее, предприниматели сырьевых отраслей должны получать прибыль только за счет эффективной организации производства — не более того. Все остальное должны съедать налоги на пользование природными ресурсами, которые должны составлять 60–80 % мировой цены. Мэр столицы наивно (а может быть и с некоторой задней мыслью) предлагал вернуть ренту за природные ресурсы в бюджет государства и тем самым решить практически все финансовые проблемы — проблему зарплаты, проблему неплатежей, проблему оборотных средств предприятий. Ежу понятно, что все это — не более, чем "российская мечта" об экономическом чуде… Не предвиделось условий для такого оборота дела. Напротив, в тот период воровали сырье напропалую. И в Москве им тоже торговали, снимая пенки с завышенного потребления в отопительных системах.

Что оставалось от "умного тезиса" при столкновении с реальностью? Полоумье без просвета…

Говоря о свободе конкуренции, которая "выравнивает норму прибыли", Лужков демонстрировал вопиющее невежество. Ему даже мысли экстра-либерала Дж. Сороса о том, что свободная конкуренция и эффективная конкуренция — не одно и то же, не была известна. К тому же все это никак не клеится с регулированием сырьевых отраслей и усечением прав собственника, на которые рассчитывал Лужков.

Мэр, выступая за свободу конкуренции, говорил о том, что расчет на «доброе» государство безоснователен, а потом вдруг выписывал реверансы в адрес малоимущих, пенсионеров, инвалидов, матерей одиночек, которым, как оказывается, "надо уделять первостепенное внимание". Иначе, будто бы, реформы не будут иметь успеха. Так нужно «одаривать» бедняков или нет, нужно регулирующее воздействие государства или нет? По Лужкову выходит, что нужно и то, и это. Может это и так, да только тогда надо доходить до проблемы «как», отбросив очевидные благоглупости.

Такие случаи "плюрализма в одной голове" известны. Когда у Винни-Пуха спросили, будет ли он есть хлеб с вареньем или с медом, он ответил: "С вареньем и с медом, и можно без хлеба". В сказках такое бывает, в жизни — нет. А если и бывает, то только с печальным исходом — быстро кончаются и варенье, и мед, и хлеб.

Ларечная эпопея (А.Краснов. Мысли вслух.)

Указ о свободе торговли дал свободу ларечникам. Можно было бы ввести эту свободу в рамки, разрабатывая архитектурные проекты под ларечные городки на улицах и площадях столицы. Как бы не так. Три года лепили и лепили — как Бог на душу положит. Теперь уже в третий раз все сносят "под ноль".

Что означал запрет на установку ларьков с указанием "только установленной формы"? Он означал, что чиновники получали взятки сначала за установку ларька неустановленной формы, потом за то, что его не сносили, потом за смену его на ларек "установленной формы" и т. д.

Установленная форма — продукт фантазии чиновника, которому что-то рассказали о рынке и он решил: "А давайте будем ставить вот такие — одинаковые для всех палатки!" Но так дело не пошло и пойти не могло. Большие стеклянные окна, которые пытались навязать торговле, по ночам били и постепенно, несмотря на запреты, ларечная торговля нашла ту форму, в которой она могла существовать. Покупают больше там, где хорошее освещение, где не надо стоять под дождем, где вид самой палатки не отпугивает. Работает регулирующая сила рынка.