Последняя обойма - Страница 44
— Командир, чехи! — выдохнул Есин и оглянулся в сторону луговины.
— Буди всех! — группник рывком выскочил из спальника и, скинув с ног кеды, в две секунды натянул берцы. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы затянуть шнурки. Уже полностью готовый, он поправил висевший на поясе АПСБ и, низко согнувшись, пробрался к наблюдавшему за чехами Краснову.
— Товарищ старший лейтенант, вон они! — наблюдавший за чехами боец осторожно приподнялся, пытаясь показать пальцем подходившего к луговине боевика.
— Вижу! — редкий лес, росший перед луговиной, служил плохим прикрытием для идущих, но, сколько Олег не всматривался, никого, кроме этого одиночного боевика, углядеть ему не удалось. Меж тем «боец за веру» достиг открытого пространства и, слегка пригнувшись, побежал вперёд, стараясь пересечь луг как можно быстрее. И только когда он почти достиг его противоположной стороны, Кузнецов заметил мелькнувшую в лесу фигуру следующего бандита. — Вот гады! — не удержался он от комментария. И сразу вспомнилась ««лекция», прочитанная майором Гордеевым перед отправкой в Чеченскую республику.
«Хорошо знающие местность чеченцы, — говорил ротный, — могут ходить друг от друга на удалении тридцати и более метров. Вы уничтожаете одного, но при этом практически не имеете возможности достать следующего, закрытого от вас деревьями и кустарником. Под их прикрытием они быстро перегруппировываются и, открыв шквальный огонь, выносят своего раненого или убитого, — тут он хмыкнул, — или не выносят, это уж как получится. Их конек — стремительная манёвренность. Если вы не вцепитесь в них клещами, они уйдут да ещё и трупы унесут. И коли вы начнёте преследование, то оно должно идти по нарастающей, ни в коем случае нельзя терять противника из вида. Потеряли, пошли вперёд и напоролись на засаду. Нельзя недооценивать врага! Как ни печально это признавать, большую часть своих действий они скопировали с нашей тактики — начиная со строительства баз и заканчивая засадными действиями.
— Товарищ майор, а если с самого начала не удастся никого подстрелить? — спросил только летом прошлого года закончивший училище лейтенант Лыжин, — станут ли они ввязываться в бой или предпочтут отойти?
— Запомните такую вещь: скорее всего противник, если он не отягощен ранеными или убитыми, использует тактику разбегающихся крыс. То есть, когда чехи местные, и хорошо ориентируются, то, опасаясь артиллерии, почти наверняка станут отходить по одиночке, добираясь до пункта сбора самостоятельно.
— А как же затяжной бой?
— Боевики вступят в долгий огневой контакт с вами только в том случае, если, во-первых: вы его к этому принудите; а во-вторых: если у них будет офигеннейшая позиция, но тут уж вам нужно самим постараться и угодить в засаду. А в целом, я думаю, что если у чехов не будет многократного численного превосходства, вероятность длительного противодействия с их стороны невелика. Обычно они предпочитают не вступать с нами в открытое противоборство, а отойти».
«Отойти, значит», — Олег задумчиво посмотрел на следующего боевика, прежде чем выползти из леса, настороженно покрутившего головой из стороны в сторону. Можно было приказать снайперу, и через несколько секунд труп чеченца валялся бы среди деревьев, но вальнуть одного, даже попытаться грохнуть ещё одного, непременно бросившегося ему на выручку… этого Кузнецову было мало. Он хотел уничтожить всю или хотя бы большую часть банды. Решение разделить группу на две части пришло спонтанно.
— Гудина ко мне! — приказал группник и, осторожно раздвинув ветки, поднёс к глазам бинокль. Попытка высмотреть пробирающихся по лесу боевиков в оптику ничего не дала. Черные стволы и разбросанные по всему лесу кустарники лишь приблизились, заслоняя собой идущих по нему «борцов за веру».
— Командир! — Гудин бесшумно опустился за спиной старшего лейтенанта.
— Виктор, короче так: берёшь свою тройку и дуешь к тройке Родионова. Остаёшься здесь за старшего. Огонь не открывать до моей команды. Быть на связи. Я с остальными на перехват. Если завяжется пальба, и чехи начнут отходить, тогда команды не жди — вали. И Баринова с ВССом ко мне.
— Понял, — сержант кивнул и, попятившись назад, заторопился к своей тройке, чтобы спешно сменить позицию.
— Головняк и первая тройка ядра, за мной! — приказал Кузнецов и, спрятавшись за густой кустарник, двинулся на перехват противника. Он помнил, что прямо под ними поросший травой и чахлыми деревьями склон вдруг переходит в глинистый оползень. Судя по всему, до недавнего времени здесь имелся совершенно неподъемный обрыв, после последних дождей осыпавшийся и заваливший под собой часть некогда пролегавшей у подножия дороги. Так что сейчас взойти на козырёк хребта можно было практически в любом месте. Но, по-видимому, чехи не спешили оставлять за собой слишком заметные следы и потому двигались к расположенному метрах в ста пятидесяти узкому разлому, по которому бойцы Кузнецовской группы с вечера спускались к ручью, чтобы пополнить запасы воды. Почва там была твердая, каменистая и Олег не сомневался, что своих следов бойцы не оставили, тем более их не должно было быть после прошелестевшего над хребтом ночного дождика. А значит, ничто не должно было насторожить бандитов, двигающихся навстречу своей гибели.
Они вышли ещё до рассвета. Хан, заранее разделив своих людей на три потока, должен был идти в самом первом, но неожиданно переменив своё решение, и двинулся одним из последних.
Чехи приближались. Теперь я уже отчетливо видел троих. Странно, такое солнечное, теплое утро и кто-то умрёт, пусть даже этот кто-то — твой враг. Чудная философия, чудные мысли для человека, готовящегося нажать спусковой курок. Я лежу в центре, Димарик в пяти шагах справа от меня, Баринов чуть выше и сзади. У него в руках «Винторез». Всё-таки попробуем снять одного-другого, прежде чем очухаются остальные. Так, вот и четвёртый вылез. Еще одного дождёмся, и надо будет валить, иначе заметят. Это только первый метров на двадцать пять оторвался, остальные прутся густо, не слишком выдерживая дистанцию — кто как, кто пять, кто десять метров. Троих-четверых завалим, а там отходить начнут, глядишь, и Гудин со своей тройкой кого зацепит. Надо было Ранчина с ПБСом взять, а всё равно, если наш штатный снайпер с первого раза промажет, там уж не до бесшумника будет. Всё, пора! — я едва заметно приподнял руку, показал пальцами: «вали». Долгая секунда… и громкий щелчок затвора. Как вылетела пуля, я и не услышал, но зато увидел, как Баринов срезал одного, срезал другого, кинувшегося ему на помощь, и едва не подставил лоб под свистнувшие над головой пули.
— Огонь! — мой крик и моя автоматная очередь. Кажется, я попал. Спешивший на помощь своим, дух, как раз тот, что едва не отправил на тот свет Баринова, согнулся напополам и, роняя оружие, начал медленно оседать на землю. Наверное, он бы падал вечность, если бы не ударившая и не опрокинувшая его на землю очередь, выпущенная Димариком. За нашей спиной раздались выстрелы. Ага, понятно, чехи начали отходить, и теперь их жмет Гудин.
— Мочи гадов! — кажется, это я крикнул или мне показалось? Похоже, я. На пару с Маркитановым мы срезали ещё одного. Выстрелы со стороны Гудина стали раздаваться чаше. Ага, замечательно, значит, прижал их всё-таки. Теперь догнать и добить!
— За мной! Вперед! Смотреть в оба! Бить всё, что шевелится! — я бойцов подбадриваю или себя?
— Кошкин, связь! — три трупа я вижу и уж их-то я не отдам никому! А там Гудин, поди, ещё парочку навалял.
— Командир! — голос оставшегося на высотке сержанта хриплый, сразу не разберёшь, он это или не он. — Отходи быстрее, командир…
«Чего он там лопочет, мне и отвечать-то сейчас некогда. Ещё десяток шагов пробежим, и откроется поляна».
Нас спасло только то, что нас так скоро не ждали. Димарик с рук выпустил сразу все патроны, оставшееся в ленте. Баринов упал на колено, но щелканья ВССа я не услышал, потому что тоже начал стрелять.