Последняя ночь Клеопатры - Страница 4

– Да, да, вы уж, пожалуйста, узнайте, почему они так затягивают! – снова воскликнула Городенчикова.

И почему она вбила себе в голову, что все преступления должны раскрываться молниеносно? Впрочем, Городенчикова производит впечатление неуравновешенной особы, если не сказать больше.

– Давайте встретимся с вами, ну, скажем, через час, – предложила я. – Скажите адрес, куда мне надо подойти. Да, и еще на всякий случай мне нужно знать ваши координаты.

– Улица Рабочая, дом восемнадцать дробь двадцать пять, квартира пятнадцать, – Городенчикова назвала место проживания своей дочери, а потом продиктовала свой адрес и номер телефона.

– Спасибо, Алевтина Григорьевна. До встречи, – сказала я.

Прежде чем отправиться в полицию к своему другу, полковнику Владимиру Кирьянову, я сначала набрала его номер. Володька оказался на месте и обрадовался моему звонку.

– Сколько лет, сколько зим! Ты совсем меня забыла, Танюха, – притворно пожаловался он.

– Сейчас я исправлю эту оплошность, – пообещала я, – жди меня минут через пятнадцать-двадцать.

Я сняла с себя домашнее трикотажное платье и надела новый брючный костюм. Потом причесалась, высоко подняв волосы, и закрепила их на макушке заколкой. Неброский дневной макияж завершил мой образ. Я спустилась по лестнице и направилась к своей бежевой «девятке». Вскоре я уже открывала дверь в кабинет Кирьянова.

– А вот и я! Здравствуй, Володя, еще раз, – поприветствовала я Кирьянова и вошла в кабинет.

– Ну, давай, рассказывай, как жизнь молодая, чем занимаешься? – поинтересовался Владимир.

– Да вот, Володя, жила я себе, жила – не тужила, как вдруг сегодня свалилась на мою голову Городенчикова Алевтина Григорьевна, – тут я сделала паузу и испытующе посмотрела на Кирьянова.

Он невозмутимо молчал.

– Так вот, – стала тогда продолжать я, – эта дама с ходу пожаловалась мне, что прошли уже целые сутки, а полиция еще не нашла убийцу ее дочери, Городенчиковой Елизаветы Максимовны. Как тебе такое безобразие?

Владимир тяжело вздохнул.

– Что я могу тебе сказать? Городенчикова и нам уже все мозги вынесла. Грозилась даже в прокуратуру пожаловаться.

– Володь, а какие версии имеются у следствия? – спросила я.

– Версий хоть отбавляй, во-первых, ревность. Если один из ее ухажеров обладал несдержанным характером, то вполне мог совершить убийство, – пояснил Кирьянов.

– В состоянии аффекта, ты хочешь сказать? – спросила я.

Ведь совсем недавно и я рассматривала эту версию.

– Да, именно так. Сколько уже было таких случаев! Такая ярость накатит, что в глазах темнеет, ревнивец совершенно не осознает, что творит. Сначала убьет, а потом, когда придет в себя, начинает волосы на себе рвать, да уже поздно, человека к жизни не вернуть. Да… А потом, убить Елизавету мог и грабитель. Допустим, в квартиру забрался вор, а в это время домой возвращается Елизавета. Грабитель, возможно, рассчитывал только оглушить ее, но удар оказался смертельный. Еще один вариант – это бытовая ссора. Скажем, с соседкой или с соседом.

– Кстати, – ухватилась я за это предположение, – соседей уже всех опросили?

– Шутишь ты, что ли, Иванова? – Владимир поднял на меня усталые глаза. – Какой опрос соседей, да и вообще свидетелей практически ночью? Мать убитой позвонила в половине одиннадцатого ночи. Никто и дверь-то не открыл. На следующий день да, с соседями поговорили. Но ясности это не прибавило, – заметил Кирьянов.

– Иными словами, ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не сказал? – закончила я мысль Кирьянова.

– Вот-вот, именно так! Правда, остались неопрошенными соседи слева по причине их отсутствия.

– А когда они будут, тоже неизвестно? – спросила я.

Владимир пожал плечами:

– Возможно, они сейчас на даче. Но это только предположение. К тому же я бы не возлагал на них особой надежды. Не факт, что они могли заметить что-то стоящее.

– Да, ты прав. Однако все-таки следует дождаться их появления и поговорить. А вдруг? Да, Володь, а что со следами? – спросила я.

– Тут, Тань, все глухо, – признался Кирьянов. – Нет, все сделали как надо. Сняли следы, где это было возможно. Но дело в том, что убийца оказался тоже не лыком шит.

– То есть?

– Во-первых, он устроил жуткий беспорядок, – начал объяснять Владимир. – Конечно, для того, чтобы скрыть возможные улики. Представь себе, все вещи, которые находились в гостиной – на месте убийства, были сброшены на пол, даже легкая мебель типа стульев и журнального столика оказалась перевернутой. Преступник даже разбил кое-что из посуды и щедро рассыпал осколки по всему полу. В общем, постарался на славу.

– У Елизаветы были в тот вечер какие-нибудь посетители? – спросила я. – Понимаешь, я пока успела только поговорить с ее матерью. На этот счет вряд ли она может сказать что-то определенное, потому что она пришла в квартиру дочери, когда ее уже не было в живых.

– Единственное, что мы нашли на кухне, так это нераспечатанную бутылку вина и два бокала. Скорее всего, хозяйка кого-то ждала в гости, поскольку приготовила все это, – объяснил Владимир.

– Да, похоже на то, – согласилась я с Кирьяновым. – А где лежала Елизавета, когда приехала полиция? Ее мать сказала, что нашла свою дочь лежащей на полу в луже крови. Так?

– Да, все верно. Она лежала на боку в гостиной. Крови действительно было много, потому что ее шандарахнули по виску тяжелым бюстом какого-то античного философа.

– Бюст, что же, находился на месте преступления? – спросила я.

– Да, лежал неподалеку от тела, – подтвердил Владимир.

– Интересно, почему же преступник не прихватил с собой орудие убийства? Хотя ведь он был тяжелым. Тащить его с собой – значит, наверняка привлечь внимание. Следов на бюсте, конечно, не нашлось?

– Конечно. Убийца ведь не дурак, все тщательно протер. И кстати, не только бюст.

– Слушай, Володь, – пришла мне в голову одна мысль, – а вы проверили санузел? Вдруг преступник и там побывал? Ведь ты говоришь, что было очень много крови. Значит, ее ему надо было смыть. Не мог же он выйти из квартиры с кровавыми следами?

– Все, Тань, проверили, но в ванной комнате никаких следов крови, тем более кровавых потеков не обнаружилось. Нет, убийца оказался очень осторожным и бдительным, – сказал Кирьянов.

– Тогда это никак не вяжется с версией об убийстве в состоянии аффекта по причине ревности, – заметила я. – Или же убийца специально замел все следы, спутал все карты, чтобы сбить с толку следствие. Сам же говоришь, в состоянии аффекта совершил непоправимое. А потом, когда отпустило и он осознал, что натворил, то быстро и хладнокровно уничтожил все следы. Володь, а что сказала мать убитой по поводу наличия или отсутствия драгоценностей и денег? Ведь насколько я могла понять из первоначальной беседы с ней, ее дочь далеко не бедствовала. Скончавшийся пять лет назад супруг Елизаветы Городенчиковой обеспечил ее на много лет. Определенно в квартире были ценные вещи. Если они остались на своих местах, то можно предположить, что преступник инсценировал ограбление, я имею в виду беспорядок в гостиной. А что сказала сама Алевтина Григорьевна?

– Да ничего она толком не сказала. Сначала просто была в шоке, пришлось ее отпаивать валерьянкой.

– Я думаю, любая мать будет в шоке, если увидит своего ребенка бездыханным и лежащим в луже крови, – заметила я.

– Да понятно, что все это так. Но толком от нее в тот вечер, а практически в ночь, добиться ничего было нельзя. Вроде бы осталось все на своих местах. Так, по крайней мере, сказала Городенчикова.

– Ладно, я спрошу ее еще раз и попрошу внимательно посмотреть, – сказала я. – Значит, ты говоришь, что явных улик нет, как нет и какой-нибудь зацепки. Я думаю, что многое может прояснить разговор с близкой подругой убитой, некоей Екатериной Расторгуевой, Катенькой, как ее называла Алевтина Григорьевна. Вполне вероятно, что ей известен круг общения Елизаветы. Возможно, что она и в курсе личной жизни Елизаветы.