Последняя игра чернокнижника - Страница 18

Я приняла дар – просто чтобы ее не обидеть. Потом верну, когда успокоится. И она была права в кратком описании того, что произошло. Перемыкает здесь всех, просто не всем хватает «ума» взывать к айху. Ободряюще улыбнулась и тоже попыталась ей помочь, как Китти:

– Все, Арла, все позади. Не переживай так. Но послушай меня – я учусь отстраняться от влияния черной магии. Если хочешь, то объясню и тебе.

– Объясни! Если это мне поможет лишний раз не злить самого прекрасного мужчину на свете, то я сделаю все возможное!

Черты лица у нее необычные и поразительно привлекательные, но что она несет?

– Самого прекрасного? Это ты о ком? А, неважно, забываю про твой ум. Тогда послушай внимательно: только вначале кажется, что переход к увеличенным эмоциям не чувствуется – он чувствуется, просто надо заметить! Я почти сразу научилась блокировать злость уже на подходе, а сегодняшнее пропустила – потому что это была эмоция, которую я заранее не учла. Но в следующий раз смогу осознать, уверена! Попробую объяснить. Для начала нужно составить мысленный список всех своих положительных и отрицательных сторон – тех, что были в тебе раньше, и то, что о тебе посторонние говорили или было связано с твоими поступками… – я перевела взгляд на руку, которую она все еще прижимала к груди, а палец заметно опух. Свела брови. – Может, сейчас сходим к врачу? К лекарю, в смысле. Кстати, а как ты на самом деле руку-то сломала, ведь ты по мне даже не попала?

Она уже улыбалась совсем беззлобно, отчего сделалась еще красивее.

– Это я тут дура, так что ты мне и объясни!

Я в ответ пожала плечами. Не такая уж она и глупая, если способна на самоиронию. Надо к лекарю – вдруг он каким-то образом раскроет эту тайну? В стороне вдруг раздался голос, заставивший нас обеих забыть об улыбках:

– Да, кое-что забыл. Я айх, а не чернокнижник.

Мы даже ответить не успели, когда он подошел к нам, схватил Арлу за руку и дернул на себя. К последующему приготовиться морально было невозможно – точно то же чувство, как в первую секунду полета с крыши. Он прижал ее ладонь прямо к стене и тем же самым блестящим ножиком полоснул, одним коротким движениям снося палец. Арла завыла от боли, а я застыла от накрывшего шока.

– Вот теперь к лекарю, – подтолкнул он ее в отрытую дверь. Затем повернулся ко мне и указал окровавленным ножиком. – Теперь ты. Эта дуреха до такого бы не додумалась – кто же ей подкинул мысль?

Я молчала. Даже если бы знала, что сказать, то не смогла бы выдавить из себя ни слова – теперь я его не просто ненавидела, меня тошнило ненавистью, настолько огромной, что она не помещалась в голове. И он вынес вердикт сам до того, как все-таки ушел из комнаты:

– И ведь не в первый раз, Катя, а я всё делал скидку на твое происхождение. Ты будешь наказана. Позже придумаю как.

Я качалась, обняв себя руками, и никак не могла прийти в себя. Закрыла глаза, но тошнота не унималась – мне было откровенно плохо. А через несколько секунд начались рвотные спазмы. Не в силах их унять, я упала на четвереньки, готовая вывалить на ковер бедняжки Арлы свой обед, но… из горящего горла, из открытого рта вырвался какой-то сизый дымок – одной короткой струей. Дымок не рассеялся, а полетел мне в лицо, обволакивая плотным кольцом, после чего сразу стало легче. Меня будто обняли, пожалели, прошептали слово, которое я так и не услышала, успокоили голову и желудок. Ощущение это через секунду пропало, но откуда-то взялась энергия бодро подскочить на ноги и побежать из спальни наложницы на первый этаж, в свою комнату. Что за чертовщина?

Что, мать вашу, это была за непонятная чертовщина?

А может, это и есть наказание айха – теперь буду дымком отплевываться? Но нет, вряд ли, какое-то странное наказание, если оно за секунду прибавило мне сил и очистило разум… Каждый раз бы в стрессе сама себя так наказывала! После того ужаса я не трясусь, а просто осмысливаю произошедшее: айх – изувер, что уже не раз доказано, а к Арле потом надо будет заскочить и просто спросить, как она, поддержать. Продолжить свои объяснения, а может, разбираться дальше вместе – чем больше нас таких, разбирающихся, тем быстрее мы друг другу поможем. Клуб анонимных отодвигателей черной ауры. Еще пара минут, и пойду заканчивать уборку – с таким лицом, словно ничего и не произошло.

Но пока только думалось, прибавлялось вопросов, как-то четче высвечивалась вся сцена. Арла ударила меня – размахнулась и залепила пощечину, но натолкнулась на что-то прямо в воздухе так сильно, что сломала палец. Может, один из айхов наложил на меня какую-то защитную границу? Айх Ноттен не мог – меня били после разлуки с ним, и тогда я все чувствовала. Айх Ринс еще с меньшей вероятностью, зачем ему это? Кто-то еще? Ратия? Другой маг? И ведь, кажется, именно мои призывы уже несколько раз слышал айх… А что, если это сидит прямо во мне? В моем мире никак не проявлялось, потому что там сама магическая субстанция другая, а здесь вот обозначилась? Может, в моей крови тоже есть магия? Немного, раз мои глаза просто серые, ничуть не ярче, чем у обычных людей с таким же цветом радужки. Небольшая капля, которая иногда приходит на помощь, а иногда транслирует мои мысли тем, кому они не предназначались…

Вот это точно ни с кем не стоит обсуждать. Если айх меня был готов убить только от одного подозрения, то при твердой уверенности он мелочиться не станет. Ратия и другие маги не в счет, он уверен в их преданности и лояльности. В моей быть уверенным не может – да я сама так соврать не сумею, чтобы скрыть ненависть.

А, наказание же еще. Да и черт с ним, с наказанием. Не хватало еще переживать о том, что когда-то там случится. Пока дышу, пока в себе, пока все пальцы на месте – вот это причина для радости.

На прогулку после ужина я позвала с нами Скирана. Я застала его во дворе и сразу же подошла, предложив составить нам компанию. Успокоенная снадобьями Китти все еще пребывала в своем возвышенном оцепенении, потому даже упрек в ее глазах выглядел одобрением, а смущение в присутствии красавца элоха придало ее лицу здорового румянца. Про свои дневные приключения я ничего рассказывать не стала – не хотелось расстраивать «тезку», едва обретшую мир и покой в душе.

Река оказалась огромной – противоположный берег только угадывался тонкой полоской. Скиран и Китти стояли по обе стороны от меня, тоже замерев от зрелища, которое для них было привычным, но все еще потрясало.

– Элохова река? – я уточнила у Скирана, который оповестил с гордостью о названии чуть раньше. – Это потому, что только представители твоего народа могут ее пересечь?

– Отчасти, – он указал в сторону, на черные точки, нарушающие текущую гладь. – Видишь парус? Сейчас ее пересечь может любой, кому хватит денег для оплаты места на корабле. Но когда-то да, задолго до начала судостроения на тот берег отсюда могли попасть только элохи. Часть племен там и осталась, позже образовались государства с людьми. Их кожа темнее, чем у нас, а нрав импульсивнее. Их государство сейчас называется Маладой. В истории Ир-Раттоки немало войн с тем народом, но сейчас только мирная торговля.

Я посмотрела на его профиль, удивляясь:

– То есть река – граница между странами? А до столицы рукой подать, – я глянула в другую сторону, где издали на возвышении блестели крыши первых городских домов. – Кто же строит столицу так близко к воинственному государству?

– А в чем проблема? – он спросил без любопытства, не отрывая взгляда от воды.

– Ну, я не знаток военной политики, пытаюсь рассуждать стратегически. Вот у нас – в смысле, в диких землях – фашисты до Москвы шли несколько раев. За это время можно хоть что-то успеть сделать для изменения ситуации. А здесь – направляй флот и своих элохов, и уже на месте, сразу в столице. Круши, бомби и преспокойно шагай дальше, ведь в Ир-Раттоке остальные города не так развиты, то есть вообще ничего противопоставить врагу не смогут.

Скиран почему-то рассмеялся: