Последняя грань (СИ) - Страница 22

Я не надеюсь, что он послушает, но происходит именно так. Это утро чудес, ей богу. Это утро исполнения желаний.

Я слушаю биение его сердца – немного ускоренное – наслаждаясь объятьями и тем, как он постепенно начинает гладить меня снова. В этот раз – по волосам.

- Мне почти тридцать пять лет, Белла, а я впервые хочу поцеловать женщину, - через некоторое время шепчет он мне на ухо, скорбно усмехнувшись. Но за скорбью – смущение. Как у мальчика.

Внутри меня все теплеет – неожиданно и приятно.

- Только не говори, что не целовался…

- Целовался, - он качает головой, покрепче привлекая меня к себе. С радостью встречаю этот жест, - но это совсем другое…

- Совсем? – поднимаю голову, глядя ему в глаза. Сияющие.

- Да. Тебя я хочу защищать от всего на свете. Всегда.

Его откровение должно шокировать меня. Должно ввести в ступор по всем законам мироздания, ей богу. Но не вводит. Не может.

Потому, что я чувствую то же самое.

И надеюсь, Эдвард понимает это, когда я отклоняюсь назад, позволяя ему себя поцеловать. Так, как хочет. Но без пошлости. Без намерений секса.

…От его губ я снова на грани. На последней грани. Но теперь ни за что на свете не сделаю и шага назад. 

* * *

Что-то случилось. Я знаю, что-то случилось. Бача молчит и отказывается мне говорить, но это не отменяет уверенности. Он делает вид, что все в порядке, а я поступать так не могу. Я нутром чую плохое. У меня на него уже рефлекс…

Я спрашиваю Нилу, но она лишь сочувствующе пожимает плечами. Пытается уверить меня, что мне кажется, что это все – глупости…

Но подтверждение, что волнуюсь не зря, приходит само и очень скоро – в четверг, второй с отсутствия Эдварда. За последние несколько недель его присутствие – все, что у меня осталось. На какой-то миг даже показалось, что у нас все получится – в том числе, новая жизнь. Когда-нибудь. Вместе.

Но как появился проблеск, так и пропал. В дверь позвонили ровно в два – как делал и Султан – но на пороге был не он, а знакомый писклявого, Джаспер, кажется. Его слова были просты и ясны: «ты уезжаешь».

Кем бы ни мнил себя Эдвард и сколько бы на себя ни брал, как бы ни желал держать все под контролем, меня он недооценил. Даже если бы сил не было совсем – позволила бы я ему, даже ему, несмотря на то, как сильно прикипела душой, забрать у меня оставшийся смысл жизни? Себя забрать.

Огромнейший просчет, полковник. Вы меня разочаровываете.

Хейл не пытался увезти меня силой, а Бача силой не выпроваживал. Они оба сдались, когда мы с Нилой надавили. Когда потребовали правды.

Не больше, чем пару часов спустя после приезда сержанта Хейла, я уже садилась в его машину. Предостережения, запугивания ситуацией, угрозы – все это было бессмысленно. После открывшихся подробностей дела я знала, чего хочу. И никакой обстрел меня не остановит.

Бача обреченно за меня помолился.

Джаспер обреченно меня увез. Только не на границу с Иорданом, дабы безопасно переправиться подальше от Ирака, а вглубь страны. К их больнице.

В клинике пахло спиртом и бинтами – медициной пахло. А стены, бесконечные белые стены, не добавляли никакого оптимизма. Чисто и светло, да. Но как-то безысходно…

Эдвард не ждал меня. Невидящим взглядом уставившись в потолок, он лежал на больничной койке в своей палате, как и я полтора года назад. Наполовину ширма загораживала его, оставляя в зоне видимости лишь лицо. И то не имело намерений встречать гостей – приход Джаспера был бы проигнорирован, если бы он не привел меня.

Сразу же с осознанием этого факта с теми глазами, что я привыкла видеть, произошла такая дикая метаморфоза, что на миг мне показалось, будто мы ошиблись дверью. Он был не просто напуган, он пришел в ужас. И ужас этот граничил с ненавистью…

А как только я подошла ближе, Эдвард задрожал.

- Что ты?..

- Я вижу, вы рады меня видеть, полковник, - саркастически заявляю, приседая на уровне его глаз. Пытаюсь понять причину, но пока он ни намеком не выдает её. Лишь с испугом смотрит на меня.

- Уехать…

- Бежать по вашей части, - отзываюсь тем же тоном, бережно пригладив его волосы, кажется, отросшие за эти недели. Смягчаюсь:

- Что случилось?

Мужчина молчит, но убийственный взгляд, направленный на сержанта, говорит о многом. Вопросительно оборачиваюсь к Джасперу. Он скажет? Но тот поспешно ретируется. Гнева босса никому не хочется.

Мы остаемся вдвоем – я и Цезарь. Дверь закрывается.

- Ты действительно подумал, что я куда-то без тебя уеду? – интересуюсь я, внимательно глядя на его лицо. Слева кожа обгорела до пузырей – недавно сняли повязку.

- Это было бы правильно, - с трудом держа в узде голос, отвечает мужчина. Голубые глаза влажнеют.

- Эдвард, я бы так не поступила.

- Это плохо.

- Эдвард… - закатываю глаза, немного выгибаясь и легонько пожимая его правую руку, замечая, какая она холодная, - скажи мне, что такое? Я ведь уже здесь.

- Уходи.

- Приказываешь?

- Да, - он вздергивает подбородок, как в день нашей второй встречи, силясь выгнать меня из палаты поскорее, - я приказываю.

- Напрасно.

То ли моя уверенность рушит его убеждения, то ли то, что я посмела нарушить приказ вдвойне и уже явилась сюда, но он сдается. Впервые вижу, как Эдвард сдается. Мне.

В глазах из маленького огонька разгорается настоящее бушующее пламя, затягивающееся черным дымом, воздух со свистом проходит через ноздри, а на лбу, я могу поклясться, видно пару капелек пота.

Правой рукой, резко, с ненавистью, Эдвард ударяет ширму. Со скрипом отъезжая в сторону, та открывает мне вторую часть кровати. Невидимую от входа.

Мужчина укрыт одеялом, проседающим вниз слева. На месте ноги ниже колена у него лежит подушка. Маленькая. Туго набитая. Вместе с тем отсутствуют и два пальца на левой руке – повязка, наложенная особым образом, никак этого не скрывает.

Он тщательно следит за моей реакцией и, когда проходит больше минуты, а я все ещё молчу, глядя на то, что осталось от его тела, перестает держать себя в руках.