Последняя битва - Страница 2
Зверь пролетел отделяющие его от человека десяток метров, как реактивный снаряд. Сигурд инстинктивно присел, выставив далеко вперед свое копье. Лесной обитатель, широко расставив когтистые лапы, обрушился на него всей своей массой. Из пасти медведя вырвался душераздирающий рык, и юношу обдало жаром его дыхания. В следующий миг он почувствовал, что наконечник копья вошел в тело хищника, пробив мохнатую шкуру. Сигурд надавил и услышал треск подламывающегося древка, и лапа хищника мощно саданула его по шлему. Еще секунду он стоял, уперев копье в землю, а затем стал приседать глубже. Зверь давил что было силы, прижимая человека к земле, и, казалось, совсем не замечал, что сам насаживает себя на копье. Все глубже и глубже…
Наконец, древко не выдержало и окончательно сломалось. Все же это было обычное боевое копье, а не охотничья рогатина, которая и толще в древке, и имеет более длинный и широкий наконечник, да и опять же поперечная перекладина…
Медведь обрушился на Сигурда. Юноша получил еще один увесистый удар по шлему и тут же почувствовал второй удар в бок. Когти вырвали клок кожаного доспеха и достали плоть, но Сигурд в азарте боя не почувствовал боли. Он успел ухватить левой рукой за глотку медведя, тем самым не давая тому пустить в ход зубы. Держал, упирался…
И все же они упали. Хищник всем весом придавил человека, все еще пытаясь достать того лапами. Борьба длилась еще секунду, а затем свободной правой рукой Сигурд чудом извлек нож и нанес несколько коротких ударов в горло. Кровь заливала ему лицо, а он продолжал с остервенением наносить удар за ударом….
Сигурд почувствовал, что сопротивление лесного хозяина ослабевает, и тогда он нанес решающий удар, пронзив снизу челюсть хищника.
Медведь глухо прорычал, выпустив из ноздрей обжигающий пар. Он резко отстранился от жертвы, вырвав из рук человека нож. Животное приподнялось, но лишь на долю секунды…
Широко раскинув лапы и издав победный рык, зверь рухнул всей своей массой вниз, собираясь умереть, но раздавить никчемного человека.
Сигурд был не в силах увернуться от падения. Молниеносно нащупав под рукой обломок древка, он выставил его перед собой как последнюю преграду. Тело медведя рухнуло, полностью накрыв собой Сигурда…
– Вставай, чего разлегся, – услышал он над собой голос десятника Ивара.
Сигурд с трудом разлепил глаза. Уже стемнело, и лишь отблески факела немного разгоняли мглу.
– Вставай, говорю.
– А-а-а…
– Вставай.
– М-мх…
Юноша попытался сесть, боль пронзила правый бок. Инстинктивно прижав ладонь к ране, Сигурд огляделся. Рядом с десятником стоял Асбьёрн и еще один воин с факелом.
– А где медведь? – как завороженный, вопросил Сигурд.
– Какой медведь, – не понял хёвдинг[2].
– Нет тут никого медведя, – завторил ему Ивар, – ты чего?
Стиснув зубы, Сигурд поднялся на ноги.
– О, – воскликнул воин с факелом (Сигурд не помнил его имени), – да ты никак ранен.
Только теперь всем троим стала видна рана на боку юноши.
– Дай-ка взглянуть, – десятник наклонился и осмотрел рану, – медведь, говоришь…
– Да. Я… я его убил… кажется…
– А где туша? Ну-ка посвети.
Воин поднял факел выше.
Асбьёрн и Ивар внимательно изучили место недавнего боя.
– Ха, – скривил губы хёвдинг, – медведь и прям был. Но если ты его одолел, то не сам же он ушел.
– Не знаю, – признался Сигурд, продолжая зажимать рваный бок.
– Его надо перевязать, – заметил десятник и затем, едва заметно улыбнувшись, добавил: – а медведя надо в кустах посмотреть, может, он того… испугался нашего Сигурда и уполз в кусты помирать!
Хёвдинг не оценил юмор десятника.
– Чего оскалился? Следы есть, копье сломано, воин ранен…
– А туша?
На этот вопрос Ивар тут же получил ответ. Из темноты донеслась ругань.
– Ох, чтоб тебя….
– Кого это там носит? – грозно спросил Асбьёрн.
Послышались шаги.
– Это я, – и на свет факела из ночи шагнул Хаук.
– Ты чего бродишь? – сдвинул брови хёвдинг.
– Так это… приспичило.
– Приспичило ему…
– А там туша лежит, кажется, медведь, – изрек Хаук, почесывая затылок.
– Вот тебе и туша, Ивар, – обернувшись к десятнику, молвил Асбьёрн.
Хаук в это время заметил раненого Сигурда.
– Уж не ты ли медведя прибил?
– Ага…
– Ивар, Хаук, давайте Сигурда к костру и перевяжите его. И наших парней зовите, надо разделать – не пропадать же добыче…
Десятник взялся лично обрабатывать рану Сигурда. Осторожно снял с него кожаный доспех, распорол рубаху.
– Ну ты везучий, – заметил Ивар, – рана не такая глубокая. Он тебя всего двумя когтями достал… вот если бы всей лапой дотянулся, было бы хуже…
– Ага, повезло, – кивнул юноша, – жить буду.
– Ну ты везучий… – повторил десятник.
Он тщательно промыл рану, а затем извлек из поясной сумки пучок сушеной травы. На удивление Сигурда, десятник отправил траву себе в рот и принялся пережевывать. Процедура продолжалась несколько минут, а затем Ивар смачно сплюнул себе на ладонь темно-зеленную массу.
– Вот, сейчас приложим, остановим кровь, а потом зашьем.
Десятник скатал из массы шарик, предварительно хорошенько размяв ее в руках. Полученной мазью, словно пластилином, он залепил рану и туго перевязал чистой тряпицей.
– Полежи до утра. Кровь уймется, а посветлу зашьем рану.
– Благодарю, – кивнул Сигурд и устало растянулся на подложенном плаще.
Ивар тут же ушел, впрочем, как и почти все воины. У костра осталось только двое, кажется Хаук и Гисли, да еще девчонка, их провожатая – сжавшись в комочек, сидела подле сосны.
Однако отсутствовали они недолго, и вскоре все дружинники вернулись, неся большие куски мяса, ну и, конечно же, снятую шкуру зверя – главный трофей.
– Если жениться надумаешь, хорошая подстилка будет! – громко обратился к Сигурду хёвдинг.
Викинги заулыбались.
– Да я вроде пока не собираюсь, – вяло ответил юноша.
– Можно и плащ сделать, если для тебя не тяжеловат будет, – заулыбался Асбьёрн. – Тебе решать – твоя добыча.
С этими словами хёвдинг кивнул, и воины, подтащив шкуру медведя, сложили ее к ногам Сигурда.
Больше шуток в его адрес не последовало. Да и все до того произнесенные речи были скорее с нотками зависти, чем истинного сарказма. Еще бы, одолел лесного хозяина. И пусть мишка не слишком крупный оказался, но все же…
Поэтому воины с уважением поглядывали на Сигурда, и первый зажаренный на углях кусок мяса достался именно ему. Запах приготовленной пищи до того возбудил аппетит, что юноша съел мясо и не заметил. А под второй кусок пошел и мед из фляги, который оказался весьма кстати – хорошо.
Насытившись, Сигурд быстро уснул, а дружинники еще долго возились с мясом у костра и вполголоса обсуждали добытый трофей…
Во сне мысли Сигурда блуждали, как в лабиринте, кружа вокруг странного медведя. С чего это вдруг он напал? Ведь рядом находилось три десятка людей – это должно было спугнуть зверя. Ни ответа, ни слабой надежды на ответ во сне ему так и не пришло.
Что-то не так было с этим зверем. Мысль кружила, кружила… стоп! Глаза! Зеленые глаза! А у медведей бывают зеленые глаза? Такие зеленые – нет?! Или – да! Странно…
Проснувшись, Сигурд не помнил ни своего сна, ни своих вопросов, да и дело сейчас было поважнее…
Наутро, как и обещал Ивар, раны стали зашивать. Десятник извлек из сумки тонкую нить, скорее всего это была жила – из положения лежа Сигурд не очень-то и разглядел… Нет, определенно это – жила.
Десятник продел ее в костяную, слегка искривленную иголку.
– Готов? – спросил Ивар.
– Давай, – кивнул Сигурд и плотно сжал зубы.
Сняв повязку и убрав мазь, десятник приступил к операции. Одной рукой он с силой свел концы раны, а второй ловко проколол кожу. Размашистыми движениями Ивар вгонял иголку в плоть, сводя рваные концы вместе. Стегал широко, но надежно, а что до красоты шва, то про это Сигурд не думал. Главное, чтоб не разошелся в пути. А идти он был намерен с ними до конца, ну не возвращаться же, в самом деле, в борг. Считай только что отошли.