Последний жрец богини Лу (СИ) - Страница 4

Как я привлек интерес к своей персоне своими лингвистическими способностями, так он резко и пропал. Девушка отвернулась от меня и продолжила обсуждать что-то со стариком, постоянно упоминая какую-то матерь. По-видимому, завуалированно поругивалась, я не вникал.

Вместо этого мне вспомнилась сцена из прекрасного фильма, в которой фигурировали братья Алиевы и напутствие им от рядового Качанова по прозвищу Пуля. Сцена показалась мне наиболее подходящей для подражания, но с двумя оговорками.

Первое, удаляться все же буду я, а не странная парочка, да и не по воде. Второе, прощальное «бывайте, ихтиандры», я оставлю при себе, как и медленное помахивание рукой.

Так что, прикинувшись максимально неважным и незаметным, я просто развернулся и пошел прочь от лесополосы. Где-то рядом должна быть дорога, по которой я выйду к цивилизации. Как я оказался вблизи леса вместе с этой странной парочкой, меня сейчас интересовало мало. Потом разберемся. Дома меня ждет ноутбук, сериал «Человек в Высоком Замке» и полтора литра пива с орешками.

Вдруг сознание резануло странным несоответствием. То, что вокруг не было снега, хоть на улице и декабрь — это нормально. Жителя центральной части России, особенно Москвы и области отсутствием снега в канун Нового года уже не удивить, маховик климатических изменений раскрутился на полную. А вот как у меня под ногами оказалась свежая трава вместо редкого зимнего сухостоя — уже вопрос достойный внимания.

Я отошел всего шагов на двадцать, как почувствовал, что что-то идет не так. Будто бы натянулась струна между мной и тем местом, откуда я стремился тихо по-английски слиться, не прощаясь со странной студенткой и алкашом-извращенцем.

— Куда?! Стоять!!!

После этого я почувствовал, как меня рвануло назад. Ноги устремились в небо, будто из-под них выдернули опору. В падении я успел подумать, как славно, что не взял пиво в стекле, сейчас бы точно разбил вдребезги.

В последний момент своего грациозного полета, уже почти коснувшись земли пятой точкой и затылком, успел заметить в небе большую, чужую луну и слишком черное, чистое для подмосковного вечера небо.

Сразу же следом за этим крайне занимательным и волнительным наблюдением, мой затылок достиг земли, найдя там вместо мягкой и безопасной травы твердый и небезопасный камень, после чего мир вокруг меня погас.

В пути мы были уже почти неделю и единственное, чего я хотел — это помыться и лечь в настоящую постель, а не обниматься с костром посреди ночи.

Как оказалось, судьба закинула меня в Клерию, небольшое северо-восточное королевство Таллерии. Как я понял из сбивчивых объяснений старого жреца Илия, которого я в первую встречу принял за алкаша, современное королевство Клерия было осколком некогда существовавшей тут Клерийской Империи.

Клерию, как и все империи во все времена и во всех мирах, постигла ожидаемая участь: несколько неурожаев, пара тупых наследников на престоле, рост самостоятельности местных баронов и прочей знати, и вуаля — Империя развалилась на несколько удельных королевств и княжеств. Из самого южного осколка государства вообще выросла Бреннская Республика со своим собственным выборным из зажиточных купцов и знатных воинов Советом Бренна.

Городок, в который сейчас я, Илий и Лу держали путь, назывался Сердон. Один из последних пограничных городов Клерии — далее, еще более убогой дорогой, только шахтерский поселок Живобар, который расположился в самом подножье Восточного Хребта, что служил естественной южной границей между Клерией и Гонгорским Королевством на юго-западе и западе, Нельской Короной на юге и Паринией — еще одним осколком былой империи — на юго-востоке. Это если идти на юго-запад от нашего местоположения. На юго-востоке был еще один поселок — Никка, тоже шахтерский.

Строго говоря, в моей классификации жителя Москвы, исходя из численности населения, это были скорее деревеньки. Илий же на полном серьезе говорил о двухтысячном Сердоне, как о крупном южном городе Клерии.

Урбанизация не добралась до этого мира, хотя я был уверен, что столица какой-нибудь обширной империи способна впитать в себя сотню-другую тысяч жителей, если площадей хватит и император не психанет раньше времени. Плотность же сельского населения была достаточно высока. Почти на всех полях, мимо которых мы проходили, что-то выращивали. Правда, непонятно, были это земли крестьян, трудились ли там рабы или просто вольные люди отрабатывали барщину.

В Сердон мы шли по простой причине: это был ближайший населенный пункт, до которого можно было добраться пешком сравнительно быстро и безопасно. Места тут глухие, дорога ныряла в рощи и также стремительно выходила к бескрайним полям и лугам, а прямо перед нами, где-то вдалеке, виднелись вершины Восточного Хребта.

Сейчас я шагал, изнывая от жары в ногах — на улице было градусов двадцать и немного припекало майское, как я полагаю, солнышко — так что в своих зимних ботинках я чувствовал себя не слишком комфортно. Почти сразу же пришлось отказаться от носков, которые теперь томились где-то на дне рюкзака, придавленные курткой, а рабочую рубашку я без зазрений совести пустил на портянки. Потому что если я натру мозоли и не смогу идти вслед за нашим предводителем, богиней Лу, она меня самым буквальным образом придушит.

При мыслях об удушении я поморщился и невольно потянулся к шее, где разместился мой невидимый, но весьма ощущаемый в моменты гнева и раздражительности Лу, рабский ошейник с ментальным поводком. Старик Илий краем глаза заметил мой жест, но ничего не сказал, только раздражительно поджал губы и поправил котомку на плече. В чем-то я мог его понять, но уж обеспечивать этому склочному алкашу комфортное путешествие не собирался. Я еще раз демонстративно погладил шею, будто в поисках невидимой застежки, после чего память рывком вернула меня в мое первое утро на новом месте.

Я долго не приходил в сознание. Казалось, что я лежу в своей постели, в законный выходной, и никуда, совершенно никуда не собираюсь выходить. Мне было спокойно, тепло и уютно.

— Госпожа… Может он того… Помер ваш герой? — Голос бы смутно знаком, но я только внутренне поморщился, пытаясь нырнуть глубже в сон.

— Илий, сходи к ручью, возьми воды. — Второй голос был молодой и звонкий, с надменными нотками, как у моей одногруппницы Ани Кузнецовой, у которой отец был то ли помощником депутата, то ли еще каким бандитом.

Эти слова не вызвали у меня никаких подозрений и я уже почти было обратно уснул, нежась в своей теплой постельке, как кто-то окатил меня холодной водой.

Дыхание перехватило, я попытался резко встать и сразу же понял, что лежу на земле, в чистом поле, а передо мной стоит памятная студентка-ролевичка и алкаш-извращенец, который по ее команде и окатил меня водой из небольшого походного котелка.

В следующую секунду голову разорвало от острой боли в затылке. Я пощупал его и понял, что, скорее всего, очень хорошо обо что-то приложился и потерял сознание. Касаться головы было больно, я даже нащупал какое-то рассечение. Вот так и на тебе, приплыли.

— Вы нормальные вообще? — В моем голосе сквозило негодование и непонимание.

Я попытался встать, что далось с трудом. По ощущениям, получил как минимум средней тяжести сотрясение, так что сейчас все перед глазами немного плыло. Состояние мое было препаршивым. Все то время, что я пытался принять вертикальную позу, становясь на колени и грузно заваливаясь на бок в процессе подъема, будто сильно пьян, студентка молча уничтожала меня взглядом, а старик мелко подергивался у нее за спиной и нервно сжимал ручку своего котелка. Вот ему я бы сказал пару ласковых: куртка теперь была насквозь мокрая и вся в грязи.

Как только я встал, то понял еще одну вещь: на улице тепло, а скоро станет совсем жарко. Судя по краю неба, уже вовсю светало, а окружающая температура была градусов десять-пятнадцать. Собственно, по этой причине, а не потому что старый алкаш окатил меня из котелка, рубашка на мне насквозь промокла и неприятно прилипала к спине и пояснице. Я одним махом расстегнул куртку, сбросил шарф, следом рубашку и начал копаться в рюкзаке в поисках футболки. Надо быстрее переодеться в сухое, пока не подхватил какое-нибудь воспаление легких. Судя по всему, меня оглушили и оттащили в поле. До ближайшей цивилизации может быть несколько часов, а то и дней пути.