Последний волк - Страница 16
Волк тоже с невыразимым блаженством обнюхал щенка, лишний раз удостоверяясь в первом впечатлении, но, следуя Законам Стаи, построжел: «Ты говоришь на языке двуногих, Малыш! Нехорошо.»
– А разве есть другой язык?
– Действительно, откуда тебе знать другой язык? – согласился Волк с грустью. – Приходи ко мне чаще, я научу тебя настоящему языку. Я многому тебя научу, Малыш.
– Мне нравится быть Малышом!
– Смешной парень! – думал Волк, провожая взглядом Марию, уносившую Волчка, которому пришел срок кормления и сна.
На следующий день, едва Мария ступила на землю вольера, Волчок соскользнул с ее рук и, выбрасывая далеко вперед передние лапы и сильно отталкиваясь задними, отчего его круп подскакивал мячиком, подкатился к дремлющему Волку, припал на передние лапы перед его мордой и несколько раз крутанул хвостом, приглашая играть. Волк приоткрыл глаза, как будто только что обнаружил присутствие щенка.
– Привет, Малыш. Ты сильно вырос за ночь, – сказал Волк, чтобы затем долгие месяцы встречать пробуждение сына этой шуткой.
Обрадованный лаской щенок запрыгал перед Волком. Конечно, это трудно еще было назвать прыжками. Он немного отползал, пятясь задом, потом отталкивался и, пролетев немного по воздуху, звучно плюхался на все лапы и круглый живот. После одного из таких прыжков он чуть было не врезался в Волка и тогда тот, просунув нос под грудь щенка, резким движением отшвырнул его от себя. Волчок несколько раз перекувыркнулся, больно ударившись о торчащий камень, и жалобно заскулил, но, встретив неодобрительный взгляд отца, превратил скулеж в радостное повизгивание и побежал обратно: «Я все понимаю – это игра такая. И мне совсем не больно.» Еще много раз в тот день Волчок кубарем катился по земле, с каждым разом все лучше группируясь и все увереннее вскакивая на лапы.
Потом игра ему наскучила и он отправился изучать свою новую Территорию.
– Места-то сколько! Бежать – не перебежать. Да один домик больше, чем моя клетка. А воды-то! Купайся – не хочу. Вот бы где жить. Хоть всю жизнь.
Когда Мария уносила щенка, Волк даже немного обрадовался. Неуемная энергия Волчка утомила его. Он отвык от суеты и непрестанного мельтешения. Они мешали ему думать. И вспоминать.
Звякнула щеколда калитки. Волк прикрыл глаза.
Привыкание протекало долго и непросто. Волчок каждое утро требовательно скреб пол у дверей своей клетки и, едва попав в вольер, начинал носиться, призывая Волка следовать за ним. Набегавшись, он жевал, не в силах раскусить, большие жесткие куски мяса из миски, стоявшей возле домика, вволю отпивался и мгновенно засыпал, привалившись к Волку.
У Волка оцепенение спадало медленно и рывками. То он вскакивал и начинал играть с Малышом, гоняя его по кругу и изредка сбивая с ног, чтобы добродушно посмеяться над катящимся по земле серым клубком, то вдруг в разгар игры останавливался, понуро отходил на свое место посреди вольера и застывал, никак не реагируя на призывы Волчка. Но щенок подрастал, вытягиваясь вверх, быстро освоил волчий язык и уже частенько ставил Волка в тупик своими вопросами. В конце концов, Волк просто привык ощущать мерное дыхание сына возле себя и вот в один из дней, когда Мария вечером обыденно направилась к Волчку, чтобы забрать его на ночь, Волк лег на ее пути, как в былые времена, вытянув вперед лапы и высоко подняв голову. Мария попробовала обойти его, но Волк лишь тихо рыкнул и Мария остановилась, смешавшись, но радостно смешавшись: «Давно пора!»
– Что, я теперь буду всегда жить здесь? – радостно спросил Волчок.
– Надеюсь, не всегда, – немного грустно ответил Волк.
– Но я хочу здесь!
– Здесь или со мной?
– Здесь с тобой!
– Какой же ты еще глупенький. Ты путаешься даже в простейших словах: жить, хочу, здесь, с тобой.
– Но я буду с тобой, всегда?
– Да, пока я жив, обещаю.
– А что такое жив?
– О чем я тебе и говорил. Ты даже не знаешь, что такое жизнь.
– Почему, знаю. Жить – это дышать, это бегать, это радоваться свету днем и дрожать от шорохов ночью, успокаиваясь от прикосновения к тебе.
– Хорошо говоришь, Малыш. Так вот, я буду с тобой, пока дышу, пока глаза мои видят свет. Ты доволен?
Да.
– Ну, бежать, бежать, бежать. Что ты опустил хвост, как будто тебя поносом прохватило и ты защищаешь разгоряченную задницу. Подними его. Вот так! Ну что ты закрутил хвост, как белка, ты же не собака. В струнку! В линию! Только чуть приподними, как вожак. И пошел, пошел. Ходят только лапы, шея, спина, хвост – все единое целое, как бы не двигаются, только лапы, раз-два, раз-два, вот так, молодец! Так ты пробежишь дневную норму и даже не запыхаешься. Пусть не очень быстро, но очень долго, оленя или сохатого перебегаешь. Только лапы, раз-два, раз-два. Давай за мной!
– Но мы же на охоте! Здесь прыжками! Вперед и вверх. Подтягивай задние лапы. Смотри еще раз. Выбрасываешь тело вперед, вперед и вверх. И тянешься в прыжке, а перед приземлением подтягиваешь задние лапы так, чтобы они приземлились сразу вслед за передними, отпечаток получается – четыре лапы рядом, видишь. И из этого положения опять – вперед и вверх, и все по новой, и все сильнее в самом конце, перед последним прыжком, и вот последний, вперед и вверх, но уже к горлу. Рывок, резанул и – не останавливать движения. Если добыча припала, подломила передние ноги, быстро развернулся – и новая атака, вперед и вверх, уже наверняка, не отпуская.
– Опять промахнулся! Ты должен коснуться передними лапами моей шеи. Я же не олень! На оленя надо прыгать выше. И не опираться на мою спину. В поле у тебя такой спины не будет. Только ты – и олень. Который, между прочим, в пять раз тебя тяжелее, и если бы не несся, одурев от страха, да еще призвал бы свою стаю, которая, спасая свои шкуры, улепетывает впереди, разделался бы с тобой в два счета. Понял: на оленя и лося – только Стаей, если идешь один, так и иди один на один, в стадо не суйся, а лучше Стаей на одного, и нападай слева – не сзади, избави Создатель! – резким ударом, не висни, резанул – и в сторону, главное – попади, иначе ты не вожак. Потом, когда ноги подломились, можешь подойти спереди и прикончить, и напиться крови, и обязательно дать Стае ее долю.
Давай еще раз. Вот так, чуть заметное касание. Молодец. Помни, что олень в конце тоже начинает двигаться прыжками и надо соразмерить свои прыжки с его. Итак, идешь с той же скоростью рядом, с левой стороны, соразмеряешь бег, как единое целое, и вот – прыжок, вперед и вверх, удар и движение дальше, вперед.
Давай еще раз.
Давай еще раз.
Давай еще раз.
Ну ты меня загонял! Прикончи старика!
Волк и Волчок стоят напротив друг друга, почти касаясь мордами. Волк резко бьет щенка лапой по плечу и тот кубарем отлетает в сторону, но немедленно молча поднимается и опять встает в стойку. Удар справа, опять справа, слева, справа, справа, потом три раза подряд слева. Волчок пытается угадать направление удара и отскочить. Иногда это удается и лапа отца со свистом вспарывает воздух, иногда нет и удар в этом случае получается еще весомее. Но он не жалуется.
– Смотри внимательнее! Для того, чтобы ударить правой, я напрягаю левую и как бы переношу свое тело на нее. Учись улавливать это напряжение и отпрыгивай в ту же сторону. Давай еще раз.
– Пойми, что твой противник, я в данном случае, тоже следит за твоими лапами. Не считай противника глупее себя – костей не соберешь. Он тебе врежет по опорной или, того хуже, рванет, а ты ею даже пошевелить не сможешь. Стой расслабленно до последнего мгновения, пока он не обнаружит своих намерений. Потом отскок и – немедленная атака, в горло, как раз над его опорной. Но это позже. Это отдельная наука.
Через несколько дней Волку надоело безрезультатно рассекать воздух, слушая заливистый смех Волчка.