Последний вагон в рай - Страница 24

— В основном — вера, — пояснила Мириам. — И вообще — предрассудки. Знаете, как сказано у кого-то из древних: «Любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу...» Вот мы и приехали... Здесь вы проведете встречу с нашими Леди, поужинаете с ними и переночуете.

— Не с ними, разумеется...

Ответом на эту шутку Морриса было ледяное молчание.

Перед ними (как всегда, на Химере) неожиданно — из-за непривычной близости горизонта — вырос корпус правительственного санатория.

До ужина оставалось еще около полутора часов, которые гостям предложили провести в прохладном просмотровом зале наедине с огромным окном-экраном голографического проектора. Аудиторам решили продемонстрировать специально к их приезду приготовленный телесюжет, освещающий основные направления предполагаемого бурного роста экономики Химеры — при условии утверждения Федеральным Директоратом Дотационной Программы, о каковом (утверждении) говорилось как о чем-то само собой разумеющемся.

Представление гостей Трем Леди несколько затягивалось из-за очередного приступа недомогания Леди Эльсбет. По этой, — собственно говоря, причине прием Федеральной Инспекции и проходил в здании лечебно-профилактического заведения, а не в официальной резиденции Верховного Матернального Совета.

— Они, по-моему, ничем, кроме гостиничного бизнеса, заниматься не намерены... — заметил в середине просмотра Де Жиль. — Возможно, о других видах вложения капитала они просто не имеют представления...

— Притом при проектировании гостиничных комплексов их вдохновляли, пожалуй, женские монастыри — вроде тех, что встречаются на Парагее, например, — добавил Кай. — Почему они воображают, что народ валом повалит на Химеру, на которой полгода дождливое лето, а затем столько же — бесснежная зима?

— Это на одном полушарии, — справедливости ради заметил Моррис, — а на другом, как видите, все наоборот... Что, конечно, тоже не легче. И все это при общей площади планеты с Европу, считая вместе со здешним Великим Океаном. Кстати, в качестве бесплатной консультации могу посоветовать Трем Леди не особенно афишировать то, что они собираются доверить деньги инвесторов таким «строителям», как «Трансгалактик Стоунбридж инкорпорейтед». Вся Периферия с этими шутами гороховыми судится уже лет сорок... Хотя вот это — весьма достойное сооружение...

На экране величественно проплыли, как потом выяснилось, компьютерные имитации довольно своеобразного, словно из какого-то детского сна, города, точнее — зданий, слившихся воедино с девственным пейзажем местного леса в красивом горном распадке.

— Господи! Да это же — проект самого Кэссиди! — ахнул подкованный в вопросах архитектуры и зодчества Де Жиль. — Маэстро на закате лет собрал призы по всей Федерации... Так вот кто, оказывается, был заказчиком...

Тут, к его разочарованию, прекрасные имитации сменились на экране суровой явью в виде раскуроченных техникой гор грунта, траншей, котлованов, черт его знает каких времянок, уродующих ландшафт прекрасного уголка дикой природы. Зрелище казалось злой пародией на предшествующие идиллические кадры. Бодрый, хотя и несколько сверлящий голос дикторши довел до сведения дорогих гостей тот грустный факт, что строительство Детского реабилитационного центра, которому будет со временем придан статус Федерального, находится в настоящий момент в плотной увязке с вопросом об утверждении Дотационной Программы. Тревога, выраженная по этому поводу, несколько не вязалась с твердо обозначенной ранее уверенностью в том, что дело, по своей сути, уже находится в шляпе.

На такой вот ноте и закончился «сеанс хмурежа», как его определил вполголоса Моррис. Последовала наконец процедура официального представления членов Федеральной Инспекции Трем Леди, на редкость, вообще говоря, бессодержательная. Пребывавший в течение всего обряда в глубокой задумчивости Кай сослался на личный режим, изжогу и что-то еще в этом духе и на ужин не остался. В конце концов, Второй Аудитор Федеральной Инспекции имел право на режим питания, изжогу и, допустим, на бережно лелеемую язву желудка. Или гастрит — по выбору. Этим Второй Аудитор и отличается от Федерального Следователя. А почему ему не захотелось провести ужин в относительно приятном обществе, Кай и сам не мог себе объяснить. Словно испугался каких-то перемен в своей жизни...

— Здешние фермеры не пьют молока, — зло пробурчал Моррис, лежа на диване и разглядывая расписанный листьями потолок, — а коров содержат для того, чтобы получать навоз. В магазинах я впервые увидел очереди — вы видели в своей жизни настоящую очередь, Санди?

— На «Шаттлы» спасения. Когда эвакуировали Ксантис... — Кай кашлянул, смутившись непроизвольной бравады.

— Так вы там были? И загоняли народ в ракеты?

— Нет, ловил мародеров. После того как ракеты ушли... Там, как вы помните, было чем поживиться...

— И что — оставались там, когда ударило?

— В убежище, само собой, в убежище...

Они помолчали. Моррис тактично не стал спрашивать, насколько жутко было тогда на пустом Ксантисе...

— Так вот, — продолжил он немного спустя. — Здесь я впервые в жизни увидел очередь. За золотым шитьем. Парчой с Земли. А безработным тут дают бесплатные талоны в дорогие рестораны. Раз в месяц. Чтобы у них не развивался комплекс неполноценности.

Кай, который тоже занимал горизонтальное положение на диване в другом углу номера, сосредоточенно рассматривал голографическую проекцию участка галактической карты, которую выдавал покоившийся у него на животе ноутбук. Какие-то из планетных систем он выделял цветом по ему одному известным признакам, и они сияющими жемчужинками переливались перед его лицом.

— Забавно, — сказал он несколько не в тон текущей беседе. — Вот посмотрите: ближайший к Химере очаг цивилизации — Изида. До сих пор даже самостоятельным Миром не считается... Но какой рост деловой активности. Тамошний Институт Экспериментальной Медицины превратился в федерального значения центр микро— и нанохирургии... Казалось бы, на пустом месте выросла монополия на лечение сложнейших травм и расстройств... А теперь — вторая по удаленности от Химеры населенная зона — Глоб-8. Точнее — неполная сотня обитаемых спутников на его геостационарной орбите. На поверхности — девятнадцать «ж» и болота из жидкого метана. Так что ни о какой колонизации и речи нет. А надо же — околопланетная зона процветает: четырехкратный рост производительности труда в производстве биокибернетических имплантантов... При двукратном снижении цен. Все это — за три-четыре года... Теперь — Валенсия и ее ювелиры...

— Короче, Кай, вы хотите мне лишний раз доказать, что регион процветает. Я вижу, у вас еще полдюжины поселений отмечено оптимистическим зеленым огнем... И только Химера осталась в прошлом десятилетии. И все — из-за засилья баб...

— Нет, я хочу, чтобы вы оценили те же факты с иной точки зрения, Моррис... Почему бы не взглянуть на Химеру как на центр всего этого великолепия?

— Загнивающий центр цветущей периферии? — задумчиво заломил левую бровь Моррис.

— Гниет-то он гниет, мой друг, но зато как пахнет... Я бы, впрочем, сказал, что Химера не просто загнивает. Гниение кончается распадом. Нет, Химера по-своему процветает... Процветает, потребляя, но не производя. Или, может, все-таки производя что-нибудь? Какой-то невоспринимаемый нами продукт... Знаете, у ботаников есть такой термин: «флориген» — гормон цветения. Не продает ли Химера своим соседям такой вот флориген? Почему-то ненужный ей самой...

— Ф-л-о-р-и-г-е-н, — задумчиво попробовал слово на вкус Моррис. — Скажем проще — товар. О, Господи!

Он вдруг сел на своем диване.

— ТОВАР!

— Чем это слово так вас поразило? — меланхолично поинтересовался Кай.

— Да тем, что из-за этого самого слова я провожу вечер здесь с вами, а не в обществе прелестной Мариам... Бедняге чуть не пришлось вызывать «скорую помощь», — горестно констатировал Де Жиль.