Последний вагон в рай - Страница 1

— Вы уверены, что мы говорим без свидетелей, мисс Фуллер?

— Разумеется, вручение взятки — вы ведь это имеете в виду? — дело серьезное...

Худощавый, загорелый человек, одетый в строгом соответствии с неписаным регламентом, царившим в этих стенах, картинно озираясь, поставил перед коротко стриженной, не слишком уже молодой секретаршей миниатюрную фигурку, смахивающую на присевшего подумать гиппопотама.

— Это с Харибды, Мэгги. Из того немногого, что осталось от Палеовизита. Имитация, конечно. Но тамошние антиквары продают их с такой серьезной миной, что просто грех обидеть их подозрением... Тамошний «Мыслитель» тамошнего Родена. Обменял на блок «Мальборо».

Мэгги долго, со знанием дела осматривала сувенир, затем он сподобился быть присоединенным к небольшому стаду его соплеменников, воплощенных в самых разных материалах — от лоскутков и перьев до способной выдержать термоядерное пламя металлокерамики, — расположившемуся на полке по правую руку от его новой хозяйки, а его даритель был снова замечен.

— Проходите, Кай, — добродушно кивнула мисс Фуллер. — Шеф ждет вас.

При этом она выразительно покосилась на еще одного представителя славного племени, притулившегося справа от терминала, оформленного под полированный гранит.

Дежурный бегемот курил сигару. И был лукав.

«Черт бы побрал все это! — подумал Кай, войдя в кабинет. — Черт бы побрал все эти фокусы видеотехники!» — уточнил он свою мысль, вежливо приветствуя находящихся в кабинете.

Собственно говоря, в кабинете этом находился только его хозяин — Шеф Сектора Барни Т. Литлвуд. Остальные двое были представлены голографическим миражом. Мираж основательно увеличил объем кабинета старины Барни, и Каю сперва показалось, что он ошибся комнатой — отчего он и помянул в мыслях черта.

Если не считать почти незаметной зыбкости стен и пола на грани перехода, можно было подумать, что кабинет Шефа Сектора Федерального Управления Расследований непосредственно переходил в апартаменты Федерального Министра, что могло бы вызвать довольно ядовитые инсинуации со стороны безответственных шутников.

— Я думаю, что нет необходимости представлять вам, господин Санди, Министра Фогеля, нашего, так сказать, главного казначея, — начал, как всегда, в чуть неофициальном тоне Шеф. — Да и вы достаточно хорошо известны тем, кому следует, чтобы тратить время на излишние формальности...

Вообще-то говоря, они оба имели друг о друге весьма слабое представление. Восседавший под чеканным Гербом Министр финансов и член Высочайшего Директората Федерации Тридцати Трех Миров, Кристиан-Ганс Фогель столь же мало стремился к широкой известности, как и стоявший перед ним Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди. Тем не менее они оба изобразили на лицах нечто соответствующее моменту, а Министр даже вышел из-за стола.

Стол Министра был огромен до неприличия. С массивными ножками, отделанными натуральным ореховым шпоном, и покрытый темно-зеленым сукном, он цветом и размерами напоминал только что зазеленевшее пшеничное поле. Чтобы обойти его, Министру потребовалось немало времени. У Кая появилось странное ощущение, что он смотрит на господина Министра в перевернутый бинокль: настолько маленькой была фигура главного финансиста по сравнению с этим предметом меблировки и со столь же непропорционально огромной властью, которой Министр был наделен.

«Как бы он еще и руку не протянул для пожатия, — подумал Кай. — Пожимать руки призракам всегда неловко».

До рукопожатий, слава Богу, дело не дошло. Министр на ходу коснулся локтя третьего участника разговора — молодого человека в безупречно сшитом костюме последнего покроя.

— Моррис Де Жиль — Главный Инспектор контрольной службы Министерства. Прошу любить и жаловать вашего напарника в предстоящей операции...

— Как я понимаю, — Де Жиль слегка откашлялся, сообразив, что пришла его очередь что-то сказать, — на мою долю приходится получение и анализ информации, в основном финансово-экономического плана...

— Да, я думаю, что мне не стоит самому браться за такие вопросы при наличии специалиста уровня Главного Инспектора Министерства, — резонно заметил Кай.

— Перейдем, однако, к нашей работе, — чуть форсировал разговор Шеф Сектора. — Мне кажется, что господин Министр лучше изложит суть дела, которым вам — видимо, придется заняться в ближайшие дни, Санди...

Министр заложил руки за спину и принялся вышагивать из угла в угол по кабинету-миражу. Теперь он, в полном соответствии со своей фамилией, напоминал какую-то птицу, озабоченную проблемами государственной жизни.

— Вы знаете, господин Следователь, с чего начался конец Империи? — осведомился он, наклонив голову так, словно ее свернул ему набок лихой человек, и этак — снизу вверх и наискосок глянул на слушателя.

Вообще-то Кай считал, что конец каждой людской глупости коренится в самом ее начале, но решил не блистать парадоксами и ограничился тем, что слегка развел руками:

— Это вопрос скорее философский, господин Министр...

— Это вполне деловой вопрос, Следователь, — сурово произнесла озабоченная птица. — Другое дело, что каждый отвечает на него по-своему: военные считают, что с того, как не удалось подавить мятеж на Харибде. Политики — что с того, как Триумвират допустил сбор Полномочного Вече. Думаю, что у психиатров и дантистов найдутся для этого вопроса свои ответы. Но тот, кому приходится всерьез иметь дело с деньгами государства, не задумываясь, скажет вам, что все началось с того дня, когда на содержание колоний ушло на цент больше, чем было с них получено. С неуплаты налогов все началось...

«Итак, меня сдают в аренду Налоговой Гвардии, — с досадой подумал Кай. — Лучший способ замять какой-то скандал — подсунуть его Управлению Расследований. Самой Гвардии дьявольски мешает необходимость отчитываться за каждый свой шаг перед всеми, кому не лень читать парламентские хроники».

Еще он попытался припомнить недавние неясные слухи о скандале в руководстве Гвардии и о беспрецедентных усилиях Министра финансов замять приключившийся конфуз.

— Так вот, — продолжала грустная птица, — именно поэтому крейсера Федерации годами не уходят от таких Миров, как Харибда или та же Океания. Мы идем на многие уступки — вроде Мелеттской юридической автономии, — но только не на уступки в налоговой политике... Что же вы скажете о скромном таком — миллионов на двадцать жителей — Мирке, который год за годом снижает сумму выплат в Федеральный бюджет, а теперь и вовсе докатился до того, что всерьез ставит вопрос о получении от Фонда Поддержания дотации для обеспечения своей социальной стабильности?

— Я что-то не слышал о том, что где-нибудь в Мирах Федерации наступил экономический крах и массовый голод, — решил вставить словечко Кай. — На Таунсенде — воюют, в двух Мирах — эпидемии, но до полного падения производства, как мне кажется, никто еще не дошел... Из Мира, который запросил дотации на социальные нужды, должны были бы хлынуть к соседям и в Метрополию потоки беженцев...

— Из того Мира, о котором говорю я, — ядовито просветил собеседника Министр, — уехали многие, но вовсе не в результате обнищания. Отнюдь. Теперь туда едут. Стремятся попасть любыми путями. Речь, правда, идет об определенной категории населения...

— Вы говорите, наверное, о Химере-П? — догадался наконец Кай.

— Похвально видеть, что сотрудники вашего Управления не ограничиваются лишь оперативной информацией, но еще и слушают политических комментаторов, — отвесил Министр несколько двусмысленный комплимент старине Барни. — Вы правы, именно об этой милой планетке и идет речь. Ваша помощь стала необходима нам, поскольку вопрос перешел из чисто финансовой сферы в область высокой политики: речь идет об учреждении над Химерой Федеральной Опеки.