Последний страж Эвернесса - Страница 8
Гален бил вправо, и красный рыцарь парировал мечом; бил влево, и рыцарский щит отбивал удары.
В ярости и нетерпении юный маг воззвал:
– Экскалибур! Галатин! Бальмунг! Нотханг! Я призываю проклятие четырех королей мечей на противостоящий мне клинок!
Меч красного рыцаря с громоподобным треском разлетелся вдребезги прямо у него в перчатке. Пока обломки сыпались с разбитой рукояти, Гален пробил защиту рыцаря справа и поразил его в горло.
Воротник рыцарских лат лопнул, сияющий наконечник Галенова копья пронзил кольчужный капюшон. У воина хлынула горлом кровь, и он рухнул ничком.
– Трусливый и подлый удар, недостойный рыцаря! Знай же, что я – сын стража Тириона. Мой род восходит к Юдхиштхире, справедливейшему из людей, сыну космического закона. Я призываю этот закон исполнить мое предсмертное проклятие, которое не коснулось бы тебя, поведи ты себя благородно: ты поплатишься жизнью еще до заката этого дня!
Но голос исходил не из тела красного рыцаря, неподвижно распростертого лицом вниз в расползающейся луже крови, но из точки в воздухе над ним.
Гален стоял над трупом, промокая лицо ламбрекеном.
– Я не убоюсь твоего проклятия, призрак, ибо мне ведомо искусство изгнания теней…
Но голос его прозвучал менее уверенно, чем ему бы хотелось.
Он выполнил ритуалы упокоения призрака: вылил вино, положил в рот трупу нужную травку, монеты на глаза и завалил тело большими камнями, дабы ограничить его передвижения. На кладбище хватало камней, разбитых крестов, фрагментов чаш и прочего, подходящего для этой цели.
Уже прошла половина утра, и Гален различал вдалеке облаченных в тончайший шелк жителей Тириона, высыпавших на улицы в широкополых шляпах, с зонтами от солнца в руках.
К полудню солнце съежилось, уйдя далеко на запад, и теперь плыло маленьким мутным пятнышком среди нагромождения облаков. Гален проехал через внешние пригороды и добрался до городских ворот.
Горожане в это прохладное время облачились в длинные плащи, а женщины, направляющиеся к фонтанам с высокими кувшинами на головах, прятали ноги под длинными струящимися многоцветными юбками.
Одна дама вежливо предложила Галену напиться из ее кувшина. Он так и сделал, потом намочил шарф и протер латы от дыма и копоти. Негромко рассмеявшись, женщина посоветовала ему не попадаться под Руку силам рассвета.
Ее слова показались Галену зловещими.
– А как насчет заката?
Она снова улыбнулась и покачала головой.
– Ни один житель Тириона никогда не видел сумерек, ибо вечер здесь переходит в ночь совершенно неуловимо. Перед тобой Полуденные врата с оком столь же ярким, что и око дня. Сможешь ли ты пройти через них живым, еще предстоит узнать. Но заката ты не увидишь!
И она указала на ворота неподалеку, которые Гален хмуро оглядел. Стража отсутствовала, но и арка и столбы дышали магией.
Гален обернулся, чтобы задать женщине очередной вопрос, но та исчезла, словно сон.
Левая колонна у ворот была белая, правая – черная, а на замковом камне арки начертан ведический глаз. Остальные камни отображали пять символов пятерых панданов. Гален попытался пройти сквозь ворота, но обнаружил, что не может этого сделать, ибо враждебная воля, излучаемая ведическим глазом, не пускала его.
Младший Уэйлок не был новичком в искусстве сновидения. Он повернулся и проделал обратно весь путь до того места, где лежал труп красного рыцаря. На раскопки ушел час. При приближении убийцы из ран на трупе хлынула свежая кровь. С некоторым трудом юноша снял с мертвеца красный плащ, снова провел все церемонии и совершил захоронение в точности как утром.
Затем юноша скинул собственный плащ (глубокого серебристо-серого оттенка, с меховым воротником) и скатал его. Он взял красный плащ и завернулся в него, скрыв лицо под капюшоном. Пятна крови не бросались в глаза среди алых, красных и красновато-коричневых переливов ткани.
Он проделал все мили обратно. На сей раз ворота удалось миновать без труда.
Гален шагал среди высоких зданий, музеев, залов и соборов внутренних кварталов Тириона. Уже близился вечер, и клонящееся к западу солнце казалось мутной точкой, чуть более яркой звездой среди множества других, уже начавших появляться на обретающей глубину темной синеве небосвода. Падал снег, и по мере приближения вечера складывалось впечатление, что дел у жителей Тириона совсем немного.
Гален видел мальчишек в меховых шапках, собиравшихся покататься на коньках по замерзшим общественным фонтанам, молодежь постарше, едущую в золоченых каретах и санях на бал или какое-то торжество, что угадывалось по свету свечей в огромных окнах. Все мужчины облачились в длинные черные тяжелые плащи и высокие шляпы, женщины кутались в меха, прятали нежные ручки в муфты, а их смеющиеся лица, румяные от холода и веселья, скрывались под тенью глубоких меховых капюшонов. Прекрасные лица казались юноше легкими тенями, он улавливал лишь намек на улыбку или блеск ярких веселых глаз, выхваченные светом разноцветных фонарей в руках факельщиков, сопровождавших дам на свидания.
Чем дальше он шел, тем больше свечей появлялось в бесчисленных дымчатых окнах тесно стоящих зданий. Но постепенно он забрел в район, где дома были особенно высокие и очень темные, музеи пустовали, а храмы стояли запертые и покинутые.
Чем больше сгущались сумерки, тем холоднее становилось. Гален избавился от красного плаща на ступенях пустующего храма и надел свой теплый серебристо-серый плащ.
Величественные улицы, по которым он шел, производили мрачное впечатление. Огромные изваяния стояли на пустых площадях или маячили на высоких пьедесталах в покинутых дворах. Их грозные лица походили на высеченные в скалах по ту сторону гор: глаза узкие, скулы высокие, странные длинные мочки ушей. Попадалось все больше фигур в боевых позах, с мечом и щитом, или вскинувших руку, и все они смотрели туда же, куда и направлявшийся к краю мира Гален.
Он миновал вереницу исполненных мрачной решимости статуй, венчавших ряд колонн в конце проспекта. Налево и направо, слабо различимые в свете звезд, вставали высокие черные каменные фигуры со вскинутыми руками и оружием. Все они смотрели наружу, во мрак.
Гален прошел несколько футов по темному мосту между двумя колоннами и тут сообразил, что это не мост, а причал, выдающийся в пустоту и обрывающийся без намека на бортик или перила.
Он сделал еще шаг вперед.
В сердце Галена вполз ужас, и юноша замер. Он осторожно посмотрел налево и направо, ища источник страха. Затем обернулся.
Позади него среди статуй обозначилась неподвижная тень в плаще с капюшоном. Капюшон смотрел на Галена. Юный маг медленно поднял сияющее звездным светом копье.
Фигура по-прежнему не двигалась. Гален осторожно приближался, шаг за шагом. Свет от наконечника копья упал на ткань плаща, в который завернулось существо.
Это был тот самый заляпанный кровью плащ, который он снял с трупа красного рыцаря.
И вот из-под капюшона раздался негромкий голос. Гален не смог определить, принадлежал он мужчине или женщине.
– Я вижу все в мире суда так же, как ты видишь все в мире сновидений, и ты не можешь скрыть от меня свои преступления, как я не могу скрыть от тебя свои сны.
– Кто ты? – спросил Гален. Голос ответил:
– Мой народ назначен следить за тем, чтоб никто не проник в мир с коварных берегов Настроила, так же как Эвернесс поставлен, чтобы не пропустить вторжение из кошмарного Ахерона. Однако наша раса была здесь до того, как возник город Тирион, ибо это место создано для содержания одного-единственного предателя, проклятого самим Обероном. Всех последующих заключенных отдавали нам только потому, что тюрьма уже существовала. Первый узник тоже из дома Эвернесса. Тоже предатель.
– Я не предатель, – сказал Гален.
– Будь моя воля, эти каменные статуи ожили бы и разорвали тебя на части. Однако я не стану препятствовать тебе. Ты идешь навстречу судьбе гораздо худшей, чем любая, на какую способно обречь тебя мое правосудие. Иди! Все, что ты сделал, вернется к тебе, и в охраняемое тобой место вторгнется некто в твоем плаще, как ты, надев плащ моего сына, вошел ко мне.