Последний шанс - Страница 68

– Шампанского?

Он стоял перед ней, протягивая стакан со сверкающим вином. Беспокойство, смешанное с опасениями, не позволило ей взять стакан. Она и без вина чувствовала себя такой возбужденной, что готова была взлететь.

Лейн ждал, протянув стакан, и Рейчел не смогла отказаться. Взяв стакан в руки, она поднесла его к губам и посмотрела на Лейна поверх стакана, сделав один глоток, а потом сразу же еще один.

– Скажите, почему, по вашему мнению, я вас бросил? – настойчиво спросил Лейн.

– Вы обещали Стюарту Маккенна, что не будете иметь ничего общего ни со мной, ни с моим сыном.

Он одним глотком осушил свой стакан, протянул руку к бутылке, стоящей на соседнем столике, и налил себе еще.

– Кто рассказал вам об этом?

– Марта, служанка Маккенна. Лейн Кэссиди, не делайте вид, что это неправда.

– И из-за этого вы проделали путешествие в Денвер? Из-за этой правды?

– Да.

– Я говорил вам когда-то, что не могу ничего обещать, – напомнил он, стараясь не сдавать свои укрепления и отчаянно желая заключить Рейчел в объятия и забыть обо всем, что он обещал Маккенна.

– Вы очень легко дали обещание Стюарту.

– И он считает, что я сдержу это обещание.

– Но я-то не давала ему никаких обещаний, – напомнила она Лейну. – Я не клялась, что никогда вас не увижу. Я никогда ничего не обещала этому человеку. А за меня вы не можете давать обещания, Лейн.

Его глаза потемнели от боли, которую он не пытался скрыть. Рейчел допила шампанское и поставила стакан. Потом взяла у Лейна пустой стакан и поставила его рядом со своим, после чего взяла его руки в свои и сжала их изо всех сил.

– Вы поклялись Стюарту, что никогда не увидитесь со мной, чтобы он вернул мне сына. Вы уехали, полагая, что я сочту вас таким холодным, таким бессердечным, таким равнодушным, что решу, будто вы могли попользоваться мной и уехать, даже не оглянувшись. И какое-то время именно так я и думала. Но теперь я знаю, что вы сделали это потому, что любили меня…

– Рейчел!

– Вы любили меня, Лейн?

Глядя куда-то поверх ее головы, он с трудом сглотнул.

– Вы знаете, что любил, – прошептал он.

– И вы все еще меня любите?

Он закрыл глаза.

– Да. Я все еще люблю вас.

– Я хочу, чтобы вы выслушали меня, Лейн Кэссиди, и выслушали внимательно. Вы вывели меня из мрака, вы сделали так, что я почувствовала себя достойной любви. Вы вернули мне сына. Когда я узнала, почему на самом деле вы уехали из Ласт Чанса, я повернулась спиной к той жизни. Я продала дом…

– Черт побери, Рейчел!

– Дайте мне кончить. Я продала дом, поехала прямо сюда и попросила Бойда отыскать вас. Потом нашла место учительницы. Я много недель ждала какой-нибудь весточки, я долгие часы жила одной надеждой – что вы появитесь, а последнее время я молилась только о том, чтобы вы были живы. Я сказала вам когда-то, что не хочу никаких обещаний и гарантий. Я и сейчас их не хочу. Но вы только что признались, что по-прежнему любите меня. Я согласна на все, что вы можете мне предложить – до того дня, как вы скажете, что больше не любите меня…

Он схватил ее в объятия. Она отдалась им без сопротивления, доверяя ему, как доверяла всегда – единственный человек, который всегда и во всем ему доверял. Его губы безошибочно нашли ее губы. Рейчел закрыла глаза, по щеке ее скатилась слезинка, и молодая женщина обвила рукой шею Лейна и прижалась к нему.

У поцелуя их был вкус шампанского и страсти. Рейчел развязала кожаный шнурок, стягивающий волосы Лейна, и пробежала пальцами по его темным прядям. Шляпа его упала, стукнулась о пол и покатилась под диван.

– А как же Тай…

– Дельфи найдет, чем его занять, – прошептала молодая женщина, – на какое-то время.

Лейн дышал прерывисто, в такт с биением ее сердца. Они припали друг к другу, жаждая вновь испытать то, что уже когда-то испытали. Его руки были повсюду, словно он хотел потрогать ее всю и удостовериться, что она на самом деле в его объятиях. Его губы скользнули по ее лицу, вискам, ушам, и опять впились в ее губы, раскрывшиеся призывно и радостно. Он целовал ее глубоким поцелуем, он дразнил ее, он длил поцелуй, пока она, застонав, не принялась, как безумная, расстегивать пуговицы на его рубашке.

Он провел рукой по низкому вырезу ее платья. Длинная прядь ее волос запуталась в его пальцах. Быстро и осторожно он высвободил пальцы, стараясь не причинить ей боли.

– Как ты вылезаешь из этого сооружения?

– Крючки. Петельки, – пояснила она между двумя поцелуями.

Его пальцы скользнули между винным муаром и гладкой кожей, и нашли маленькую петельку и крючок на вороте. Но пальцы его слишком негибки, руки слишком дрожат, и он никак не мог расстегнуть крючок.

– Проклятие, – выругался он, услышав, как треснула ткань. – Прости, – пробормотал он ей в ухо.

Рейчел вздрогнула, когда его горячее дыхание коснулось ее уха и шеи.

– Быстрее.

Ее руки уже расстегнули пуговицы на его брюках.

Хотя по жилам его бежал огонь, ноги его сделались как ватные. Он тихо проклинал ее портниху. Три из шести крючков и петелек разорвались, одиннадцать ярдов дорогого муара соскользнули с плеч Рейчел и, упав на ковер, легли горкой вокруг ее ног.

Лейн вздохнул, подумав о том, что ему никогда не наскучит смотреть на нее, прикасаться к ней, любить ее. Он возился с ее нижним бельем, и завязки слушались его лучше, чем крючки. А пока что Рейчел подняла руки и, вынув из прически шпильки, потрясла головой, и волосы раскинулись по ее плечам.

Она уже расстегнула его рубашку и брюки, и теперь они были спущены до середины его узких бедер. Он раздевал ее, пока она не осталась в одних туфлях и чулках, стоя в пене нижних юбок, белого шелка и кружев.

Лейн притянул ее к себе. Прижал к своему сердцу и вздохнул. Она крепко прижалась к нему. Мгновение было слишком сладостным, чтобы спешить, но страсть не давала им медлить.

Лейн отодвинулся, держа Рейчел на расстоянии вытянутой руки и глядя, как она краснеет. Потом он обхватил ладонью ее грудь. Она затаила дыхание. Закрыла глаза.

– Не застывай, Рейчел.

Она улыбнулась.

– Наверное, мне нужно привыкнуть, что ты будешь видеть меня обнаженной, – проговорила она, и в словах ее звучала не столько уверенность, сколько надежда.

– И днем, и ночью, – отозвался он, и ее улыбка стала шире.

Опустив голову, он взял в зубы ее сосок, немного потянул его, потом пососал. Ее охватило мучительно-сладкое чувство, кровь ее запылала. Ей хотелось раствориться в нем, принадлежать ему, чтобы он наполнил ее своим желанием, своей любовью.

Он обхватил ее бедра и опустился на колени, и пока он опускался, его губы целовали все на своем пути.

Застонав, Рейчел изо всех сил впилась пальцами в его волосы, а он целовал ее в самом интимном месте.

Она выкрикнула его имя и бездумно погрузилась в мир цвета, света и безумных конвульсий. Вернувшись на землю, она поняла, что если бы Лейн не обхватил ее руками за бедра, она упала бы в волны винного и белого шелка, вздымающиеся вокруг ее ног.

Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз, обвела его губы кончиком пальца и изумленно покачала головой.

– Вот уж не думала, – прошептала она.

Он улыбнулся.

Я рад, что у меня есть чему научить тебя.

Он потянул ее книзу, пока она не опустилась как и он, на колени. Но на этом он не остановился. Он опустился на ковер, она тоже, и он высвободив ее из шелкового гнезда, положил ее на себя.

Рейчел двигалась так, как научилась двигаться в свой первый учебный день – день, который, казалось, был уже так далеко, – и не останавливалась до тех пор, пока не услышала, как Лейн выкрикивает ее имя и изгибается под ней, содрогаясь снова и снова.

В ее недрах взорвались звезды, превратившиеся в кометы. Рейчел рухнула ему на грудь, припала к нему, тяжело дыша. Несмотря на то, что на улице шел снег, тихо засыпавший подоконник, оба они были потные, тела их золотились от света газовой лампы и огня, горевшего в камине.