Последний роман Владимира Высоцкого - Страница 13

Они, молодые, рьяные, голодные и нахальные поэты и художники – Эрик Неизвестный, Борис Жутовский, Юло Соостер, Юра Соболев, Володя Янкелевский, Юрий Визбор, Юлий Ким – что ни имя – то ныне легенда! – оказались в «столице» ядерщиков. Кто с картинами, кто со стихами и песнями, кто просто с прелестными подругами. После выступлений дружной компанией они валялись на берегу неширокой тут Волги, ныряли, балагурили. Володя и Гарик с диким ором и плеском топили в волжских волнах привезенных подружек. Девки визжали, но им это жутко нравилось…

А вскоре, после очередного совместного выступления в каком-то НИИ угля, Вегин предложил: «Слушай, а давай ко мне, на Горького?.. Как говорится, с женой хоть познакомлю. Ты не особо спешишь?..» Высоцкий кивнул: «Не особо».

Увидев вегинскую Марину, он начал рычать на хозяина дома, что, мол, нехорошо – таких взаперти держать, да и песен его она наверняка не слышала. «Теща оторвалась от телевизора, что само по себе было подвигом, – вспоминал Петр, – и как-то в секунду все закрутилось, как бывает в московских домах, когда добрый гость на пороге, и стол вдруг накрылся, и рюмки зазвенели, и, не давая мне долго рассказывать о его песнях, Володя взял в руки гитару и, махнув еще рюмочку, чтобы легче пелось, расколол тишину прилегающих квартир на мелкие осколочки. Пел он много и с какой-то ухарской щедростью, и соседи пришли послушать – «если можна», и теща до трех ночи не спала, как всегда, молодея в наших компаниях…»

Друзья старались хоть как-то помочь Владимиру в решении его перманентных финансовых проблем. Хотя сами «сидели на бобах». Главной пробивной силой являлся, конечно, Левон Кочарян, против авторитета, напора и обаяния которого редко кто мог устоять, – и он пристраивал своего горемычного друга в картины, в которых работал сам, или в киногруппы своих приятелей. Так Владимир оказался на съемках фильма «Увольнение на берег». И в Севастополе, в гостиничном номере Кочаряна он с утра до вечера записывал песни на магнитофон. Свои и чужие.

…После какого-то сборного концерта в клубе армии Наталья Кустинская заговорилась с администратором. Выглядела девушка, конечно, блестяще: серебряный пиджачок, маленькая бархатная юбка, серебряные же сапожки. Стой себе в сторонке – и издали любуйся! Но Высоцкий все же подошел:

– Наташа, а вы уже выступили?

Она, можно сказать, только прибывшая из Франции, еще дышавшая парижскими туманами, медленно-медленно окинула взором невесть откуда взявшегося вчерашнего партнера по этому дурацкому фильму «Увольнение на берег»: маленький, неинтересный и одет неинтересно.

– Да, выступила. А что?

– Можно я вас провожу? – хорошо, что хоть не нахально предложил, а как-то застенчиво даже.

Наталья еще раз посмотрела на него:

– Нет, я не хочу, чтобы вы меня провожали. – И вновь обратилась к своему администратору.

Но краем глаза заметила, что Высоцкий смутился, сжался весь, повернулся и быстро ушел.

А спустя годы каялась: «Мне всю жизнь мешала моя красота… Знал бы Володя, сколько раз я потом об этом пожалела!.. Я не встречала ни одного человека, который бы не потерял столько, сколько я… Надо было ему сразу объяснить, что я тогда ехала в гости, где меня ждала большая компания, и Высоцкий бы там был совершенно неуместен. Но…»

«Кустик» (так звали ее друзья) рассказывала, что вместе с мужем – космонавтом Борисом Егоровым – позже частенько встречала Высоцкого в Доме кино. Борису он очень нравился. Но у них была иная компания. В то же время Наталья почему-то считала, что «Володя меня как-то очень хорошо чувствовал. Он не был рядом, но понимал меня, мои действия. Он понимал, что я в жизни поступаю честно и веду себя так, как я считаю нужным». Может быть…

Между тем, начиная со «Штрафного удара», в биографии Высоцкого наступил довольно продолжительный казахстанский период. «Во время съемок, – любил рассказывать вездесущий Игорь Пушкарев, – мы с Володей дали шороху на весь Казахстан. Еще когда мы ехали в Алма-Ату, у меня украли чемодан. Ехать трое суток, а выпить не на что… Володя скомандовал: берем гитару и идем по вагонам – с песней «Я родственник Левы Толстого»… Взяли шапку, сняли свои красивые свитера и надели чего похуже – одолжили у костюмерши… А потом группа нас бросила, до места съемок нам одним пришлось добираться пешком».

Еще во время съемок «Удара» молодой режиссер «Казахфильма» Анатолий Галиев искушал москвичей принять участие в съемках его так и не состоявшегося в итоге фильма «По газонам не ходить». Но не до съемок, честно говоря, всем было. «Жили актеры в гостинице «Казахстан», – вспоминал Галиев. – Там же и девушки из ансамбля «Березка», приехавшие на гастроли. Дамскую часть нашей картины представляла актриса Тамара Кокова. В общем, ребятам было хорошо… Володя иногда пел в номере гостиницы. Потом Пястолову (директор студии) доложили, что вообще в гостинице происходят «разврат и всякое непотребство», и он выражал свое недовольство. Но никто их остановить не мог: какой, к чертям, «разврат», когда рядом живут целый ансамбль «Березка» и молодые мужики?!.»

Когда к концу 64-го у Высоцкого начал складываться более-менее устойчивый статус актера в театре Любимова, он стал регулярно получать аж 70 рублей. Впрочем, эти деньги в основном уходили на няньку, нанятую Люсей для присмотра за детьми.

«Во-первых, я сама хотела постоянно быть рядом с ним, – говорила Людмила, – а во-вторых, и Володя в этом нуждался. А иногда в этом был смысл и для театра: я хоть как-то гарантировала, что Володя будет на спектакле, не опоздает и не пропадет».

Она прочно «прописалась» на Таганке. Бывала на репетициях, спектаклях. Всегда сидела в первом ряду, и, как говорили актеры, по выражению ее лица, а главное – по глазам – узнавали, как они сегодня работают. Борис Хмельницкий и вовсе высказывался поэтично: «Люся брызгает слезами нам на коленки». А Владимир порой считывал текст своей роли с ее губ.

Любимов чувствовал в Людмиле свою союзницу в непростом деле соблюдения трудовой дисциплины актером Высоцким. Он видел в ней и интересную актрису. Однажды даже предлагал поступить в труппу. Но не сложилось. А таганский «ветеран», задиристая Таня Жукова, Высоцкому ляпнула: «Во, делов-то! Я разве виновата, что оказалась талантливее твоей жены Люськи?!.» Хотя, возможно, идея Юрия Петровича Владимиру самому не очень-то легла на душу: спрашивается, на кой ему присутствие недремлющего ока и днем и ночью, и дома и на работе?..

В очередной раз проявил организаторские свои способности верный друг и покровитель Левон Кочарян – уговорил режиссера картины «Стряпуха» Эдмонда Кеосаяна взять Владимира на съемки: нельзя бросать талантливого парня на произвол судьбы, он и так чувствует себя одиноким, всеми забытым. Молодой режиссер поднял руки и сдался: как скажете, Левон Суренович. И Владимир безропотно отправился на Кубань.

Роли своей – разудалого тракториста Андрея Пчелки – да и самого фильма Высоцкий попросту стеснялся. Другу Кохановскому сообщал: «Ничего, кроме питья, в Краснодаре интересного не было, стало быть, про этот период – все». «Он тогда, – деликатно рассказывала исполнительница главной роли Светлана Светличная, – чуть-чуть попивал больше чем нужно. К съемкам мы его отхаживали кислым молоком… Володя иногда проводил вечер до утра, он же везде был желанным гостем… А утром его не было, а были ранние съемки на восходе, а мы не знали, в каком доме он гулял. Потом он убегал, потому что ему было стыдно, что он сорвал съемку. Он был очень одинок, песни, он – и все… С Володей мне всегда было очень легко работать. Я думала, что лучше бы у меня не Савкин был партнером, а Володя. От этого картина выиграла бы. Тогда можно было поверить, что стряпуха любила его, что она огрела его, а он пришел-таки к ней. Это больше ложится на Володину фактуру, на его голос. Это было бы, как Жан Габен и красивая женщина… А его красили перекисью, хотели сделать его блондином…»

Но самое ужасное – создатель фильма украл у Высоцкого голос! Как рассказывала участница картины Валентина Березуцкая, «режиссер не дал нам, поющим артистам, исполнить песни. Мы только рты под «фанеру» разевали. Володя Высоцкий тоже хотел сам спеть, но ему не дали. Фонограмму записали заранее в студии «Мосфильма» с песнями хора радиокомитета. За Володю пел один из солистов хора. Даже текстовую «озвучку» провели дублеры».