Последний поход - Страница 10

– Ты действительно рассчитываешь что-то найти на посудине русских? – поинтересовался Макмиллан, пока они с Мичиганом в полутемном техническом отсеке «Грозного» аккуратно распределяли по рюкзакам необходимые инструменты, отобранные Зэфом. – Я ни черта не смыслю в механике, но вот тебе мое слово, старина: это пустая затея.

– А почему бы и нет, бро. Лодка и корабль – оба военные, – чернокожий гигант привычными движениями неторопливо оборачивал промасленной тряпицей большие кусачки. – Надо на месте поглядеть, чего догадки строить.

– Ставлю шляпу, что наша прогулка будет бесполезной, – хмыкнул техасец, засовывая в пузатый брезентовый рюкзак очередной набор отверток.

– Посмотрим, бро, посмотрим. Главное, чтобы на обратном пути груженые лодки не подвели.

– Так надеешься раздобыть что-то полезное? Фонари взял?

– В той сумке.

– Угу. А не боишься напороться на своих любимых духов? – иронично поддел суеверного приятеля американец. – Настоящий корабль-призрак! Уверен, то еще местечко. Как думаешь, призраки русских страшнее фрицев?

– Опять ты за свое. Да, боюсь. Но у нас нет другого выхода. Я почти смирился с тем, что буду до конца дней морозить зад в этой проклятой дыре. Но если есть хоть какой-то, пусть маленький, но шанс двинуть отсюда… – Мичиган передал приятелю завернутые кусачки и, округлив глаза, с многозначительной миной ткнул большим пальцем себе в грудь. – Я готов рискнуть.

– Понимаю, – засовывая протянутый инструмент в рюкзак, со вздохом кивнул напарник. – Но у меня все равно о-очень плохое предчувствие от этой затеи.

Спустившись по украшенному гирляндами сосулек трапу, Лера подошла к Батону, который с пирса наблюдал, как Савельев и Паштет проверяют связанные между собой и уже частично загруженные лодки.

– Дядя Миша, я тоже хочу, – после небольшой паузы тихо попросилась она, встав чуть позади него.

Погруженный в свои мысли охотник даже вздрогнул от неожиданности и, повернувшись, удивленно оглядел напарницу. Девушка была в полной экипировке, волосы собраны в хвост. «Бизон» на плече и никаких признаков Чучундры. Из-под шапки решительно смотрят светящиеся знакомым азартом зеленые глаза. Значит, не шутит.

Эх, лисенок.

– С чего удумала?

– Сколько можно на одном месте сидеть! Или я вам уже не помощница?

– А где твоя Чипушила?

– Ее зовут Чучундра.

Шутка не прошла.

– Помощница-то помощница, но там опасно может быть. Одному черту известно, что за двадцать лет могло произойти. Мы и так рискуем, но делать нечего, не помирать ведь прикажешь в этом холодильнике.

– Но вы же со мной, – Лера похлопала по оттопыренным карманам разгрузки. – Я готова. Все необходимое собрала: нож, дополнительные рожки.

Батон мельком переглянулся с возящимся у головной лодки Тарасом, заметившим подошедшую девушку. Поймав вопросительный взгляд, старпом отрицательно помотал головой.

– Сиди-ка ты лучше на «Грозном», дочка, – снова повернулся к Лере охотник. – Кстати, как самочувствие?

– Нормально, – та нетерпеливо отмахнулась.

– А Чуча?

– Я хочу с вами, и я не боюсь! – Лера с вызовом вскинула подбородок.

Как же она хорошеет, когда храбрится. У Батона дрогнули уголки губ, но он только сильнее нахмурился. Глаза-то по-прежнему красные и опухшие. Плакала? Плакала.

С одной стороны, встряска ей сейчас не помешала бы, хоть от грустных мыслей отвлечется. Но от вылазки на таинственное, двадцать лет назад брошенное судно веяло смутным чувством непонятной тревоги. А интуиции закаленный годами охотник давно привык доверять.

– Не сомневаюсь. Но ты сейчас только место в лодке будешь занимать, а на «Поликарпове», если дело выгорит, нужны крепкие мужики. Механизмы тяжелые таскать придется.

– Во-во! Нечего у нас под ногами мельтешить, – ворчливо поддержал охотника проходивший мимо Треска, ссутулившийся под весом связанных в толстые бухты веревок с позвякивающими «кошками» на концах. – Пущай дома сидит, со своей старушенцией уху варит, хех. А то, чую, мы на той посудине такой аппетит нагуляем, мама не горюй. И смотри, лиса, бардак на камбузе устроишь – уши надеру.

– А ну-ка, иди, куда шел! – ядовито отозвалась Лера и, шагнув вперед, замахнулась кулачком.

– Ой-ой-ой! Фурия прям, страшусь-страшусь! – хихикнул Треска и на ходу поправил ношу, невозмутимо направляясь к одной из покачивающихся лодок. – Брысь отсюда!

– Все, марш на «Грозный», – строго скомандовал Батон.

– Но дядя Миша… – ссутулившись, Лера сделала последнюю, слабую попытку возразить.

– Никаких «но». Мое слово крайнее. Марш! На твоем месте я бы попробовал хоть немного поспать.

– Бли-ин, – разочарованно буркнула девушка и неохотно поплелась по трапу обратно на лодку, мимо двух спускавшихся навстречу американцев, навьюченных рюкзаками.

– Ну что, мужики, все готовы? – выбравшийся из лодки Тарас оглядел выстроившийся на пирсе полукругом отряд из восьми человек. – Тогда выдвигаемся.

Дождавшись, когда связанные между собой лодки отойдут на значительное расстояние, Лера поднялась по трапу обратно на борт.

Дверь с лязгом отворилась наружу, и по последней бетонной ступеньке зашелестела струящаяся ручейками ржавчина. Сколько лет к ветхому металлу не прикасались человеческие руки без защитных перчаток, Лера не знала.

Продолжая надавливать, сильнее отворяя дверь, она зажмурилась, когда в расширившемся проеме сквозь клубящуюся пыль мелькнул смазанный диск заходящего солнца, тонкий луч которого алым лезвием хищно скользнул по щеке.

Легкую прохладу подземелья стал теснить удушливый воздух остывающей поверхности.

Вот уже двадцать лет, как предоставленный сам себе незнакомый город спал беспробудным сном. Не чувствуя страха, Лера вышла из подвального помещения разрушенной взрывом многоэтажки на небольшой, заросший бульвар, сквозь растрескавшийся асфальт которого резво пробивалась вьющаяся лиловая поросль.

Лера не чувствовала страха или растерянности, скорее, ею владело любопытство. Залитые алым багрянцем пустующие дома и автостоянки, разграбленные ларьки и супермаркеты, в которые больше никто и никогда не придет, и видимое сквозь мельтешащую радиоактивную пыль кроваво-красное небо над головой. Пейзаж больше походил на сюрреалистичную сказку, чем на рукотворный кошмар, созданный человеком.

Вокруг царило радиоактивное лето. Но ведь на самом деле должна быть зима, разве не так?..

Девушку не пугало незнакомое место и тот факт, что она не знала, каким непостижимым образом перенеслась сюда с лодки. Значит, так было нужно.

Город не был похож на родной Пионерск и явно превосходил его по размерам. Продолжая оглядываться, Лера пошла вперед, словно находилась на экскурсии. Звонкое цокание босоножек тонуло в чернеющих оконных глазницах нависавших над головой домов.

На девушке было только короткое нежно-розовое платье с кружевной лентой на талии, то самое, в котором она была сфотографирована с родителями на единственном сбереженном снимке незадолго до начала войны. Только теперь детский наряд был чудесным образом впору взрослой девушке. Налетавший сухой ветер шевелил волосы, густой рыжей волной ниспадавшие на обнаженные лопатки.

Но как она могла нарушить все меры безопасности и выйти на зараженную поверхность вечером, без оружия и химзащиты, нарушив сразу дюжину неписаных правил любого охотника или матерого выживальщика?! Почему с ней нет дяди Миши? Кто, в конце концов, ее отпустил?

Ведь все вокруг Леры буквально сочилось радиацией! Новый порыв ветра колыхнул тюлевый подол платья, едва прикрывавший коленки.

Вот в стороне Лера заметила переливающуюся голубоватым свечением лужайку безымянных цветов, точь-в-точь как в окрестностях Пионерска, у маяка. Один из таких красавцев незадолго до отплытия «Ивана Грозного» подарил ей на день рождения дядя Миша.

«На ромашку или розу вроде не похож. Вот и гадай теперь, кто. Цветочек аленький!» – так сказал тогда ее дед.