Последний первый квест. Расставляя многоточия (СИ) - Страница 1

ПРОЛОГ

Неизвестность — хреновая штука. Можно гадать

до бесконечности, но обычно все догадки

рушатся прахом, потому что ты все равно

не готов к тому, что тебя ждет.

Алексей Пехов. "Страж"

Нагретый полуденным солнцем воздух дрогнул. Марево, образовавшееся на опушке, чуть поплыло, размывая чёткие очертания травы и кустов. Все звуки, которыми обычно полон летний лес, внезапно стихли. Частая поросль, усыпанная желтыми звездочками цветов, бесшумно закачалась. Сквозь нее, раздвинув тонкие ветки, высунулась мордочка любопытного зайца. Заяц повел носом, смешно стриганул ушами и уставился на человека. Кроваво-красные заячьи глаза в какой-то момент совершенно по-мультяшному скосились, грызун, ощерившись, вцепился в тонкую веточку цветущего куста. Ветка хрустнула. Во рту зайчика отчетливо мелькнули клыки.

Алексей Голицын медленно закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Словно по команде "Отомри!", окружающее пространство наполнилось привычными звуками. Забренчали в траве кузнечики, в кронах деревьев загомонили пичуги, деловито загудели пчелы, зашипели, постреливая, угли в костре, аппетитно зашкворчал жарившийся шашлык, а друг и одноклассник Тимофей Романов, как и две минуты назад, продолжал бубнить давно знакомое. Лёха выдохнул и открыл глаза. Зайца в кустах больше не было. Тимоха бурчал недовольно:

— Чего-то мне, блин, неспокойно, Лёх. Первый раз их днюху вместе отмечаем, а подарок у нас такой дурацкий, один на двоих. А если Варежка чего-то там себе напридумывает? Ну, типа, что я денег зажал или, блин, чего там девки себе обычно сочиняют.

— Тимох, ты сейчас ничего странного не видел?

— Где? Какого странного? Лёха, ты меня вообще слушаешь?

— Там, в кустах. — Лёха махнул рукой куда-то в сторону.

Тимофей внимательно оглядел опушку. Вздрогнул и даже чуть привстал, когда громкоголосая сойка, бешено вереща, вылетела из густого кустарника. Птица, продолжая голосить, скрылась в лесу. Тимоха непонимающе уставился на друга.

— Забей. Просто показалось, — то, что показался клыкастый заяц (или кролик? кто их там разберет?) размером с овчарку, Лёха решил не озвучивать. Поднялся с ладного бревнышка, уложенного рядом с костром, отряхнул джинсы, зарылся руками в русые вихры. Заросли кустов, где растворилась галлюцинация, оставались неподвижны.

— Давай-ка по пиву, братело, — Тимофей протянул другу початую бутылку. — А вот орешки брось! Ага! Положь, блин, орешки! Девчонки же просили оставить!

Лёха, не особенно сопротивляясь, вернул пачку арахиса на гору припасов, приготовленных к пикнику. Тимоха подхватил стакан с пивом и уселся на прежнее место, вернувшись к прерванному монологу:

— Так что посоветуешь, Лёх? Чё, блин, делать-то?

— Что де-е-елать! Неспоко-о-ойно! — передразнил друга Лёха. — Смотрю я на тебя, Тимоха, и удивляюсь. Умный, здоровый, нормальный пацан, а с Варькой — дебил дебилом! В чём проблема-то? Сюрприз устроили? Устроили. Поляну организовали? Организовали! Отведи её теперь закатом полюбоваться, что ли. Ну, типа, романтика, то-сё, а дальше оно, глядишь, и само пойдет. Действуй! Что ты ноешь?!

— Да не ною я! Черт знает что. Хрень, блин, какая-то!

С сочного куска мяса густо потёк жир, угли плотоядно зашипели и брызнули багровыми искрами.

— Лёх! Слышь, блин? — Тимоха принюхался, поворошил в костре и с наигранным страданием вознес взгляд к небу. — С твоим товарищем творится какая-то хрень! Помог бы что ли, а?

— Фиг тебе! Это я о помощи. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Здрав будь, боярин! — Алексей отхлебнул пивка и, вдруг спохватившись, обернулся к лесу и крикнул. — Стасян! Кончай территорию метить, вылазь! Пиво выдыхается!

Лёха длинным глотком прикончил пиво и, поинтересовался, взглянув на друга:

— А почему ты её Варежкой называешь?

Тимоха улыбнулся, чуть прищурившись.

— А она добрая, Лёх. И тёплая. Тёплая и мягкая, домашняя такая. Не Варвара она, она моя Ва-а-арежка.

Со стороны тропинки, по которой ушли гулять девчонки, послышался шум шагов и заливистый смех.

— О, а вот и дамы сердца. Подбери сопли, Романов! Самое время изобразить галантного джентльмена! — Лёха мгновенно нацепил на лицо радушную улыбку. — Девочки! Пора накрывать на стол, шашлык почти готов!

— Да уж, пора, — проворковала, подойдя к костру, Алёнка и звонко чмокнула Лёху. Чмокнула и тут же смешно сморщила нос. — Фу, Голицын! Выхлоп как после недельной пьянки! А можно было попробовать не злоупотреблять?!

— Воу-воу, Зимняя, полегче! Мы пили за ваше здоровье! — Лёха подхватил свою девушку на руки и закружил по поляне, фальшиво подвывая. — К сожаленью… день рожденья… только раз в го-о-оду!

Две именинницы — Алёнка и её сестра-близняшка Варя — согнали Тимофея с покрывала и занялись обустройством походного стола. Яська, младшая сестра Лёхи, со всей серьезностью тринадцатилетней старалась показать себя опытной хозяйкой. Все старания предположительно должен был оценить Стас, одноклассник брата, Тимохи и блондинок-именинниц. Сам Стас, смуглый, худощавый, черноволосый, об этом не подозревал и спокойно отхлебывал из стакана, недовольно морщась из-за поднявшегося шума и суеты.

Через десять минут походный стол был накрыт. Между судочков и контейнеров с салатами лежали бутерброды, громоздились помидоры, редиска и огурцы, свежая зелень, а на тарелке в центре, истекая ароматным соком, высилась горка шашлыка.

Когда все утолили первый голод, Лёха наполнил стаканы пивом и поднялся для произнесения торжественной речи:

— Ну-с, за присутствующих здесь дам! С днем рождения, Зимние! За ваше семнадцатилетие! Пью за весеннюю Зимнюю, и за Зимнюю летнюю! — кажущееся идиотство и фантастичность тоста с легкостью — как это нередко бывает в жизни — опровергалось реальностью. Алёнка Зимняя родилась тридцать первого мая, а её младшая сестра Варя — через пятнадцать минут, но уже первого июня. — Все пьем за дам! За будущих актрис и волшебниц!

Лёха, выпивая и закусывая, время от времени косился на давешние заросли на краю поляны, опасаясь повторения странного явления, однако всё было спокойно. Кузнечики стрекотали, птицы щебетали, воздух не дрожал и реальность меняться, кажется, не собиралась. Яська, стрельнув глазами на Стаса, чувствительно ткнула брата локтем в бок.

— Ты чё завис? Кого высматриваешь?

— Оборотней, Яська. Он высматривает злых, коварных, лохматых оборотней. Ты ж слышала, что Никифоровна вчера вашей бабуле рассказывала? Мол, аномалия какая-та страшная тут завелась, и полнолуния, опять жа, совершенно, блин, неожиданно пришла, и воздух спорчен, и жуть всякая по кустам прячется, — замогильным голосом просипел Тимоха.

— Дурак ты, Тима! Оборотни только ночью бывают! А днем даже в аномалиях всяких самые страшные монстры — это комары! — поправляя прическу, фыркнула Яська. Два хвостика, скрученные в задорно торчащие рожки в сочетании с большими глазами и полными, ехидно поджатыми губами, делали ее похожей на персонажа какого-нибудь популярного аниме. — А тут даже комаров нет, ты заметил? Какие ж тут оборотни?

— Насчет этой волосатой зубатой пакости не знаю, а вот болото с древними развалинами тут точно есть поблизости, — Тимоха принял самый загадочный вид из всех возможных. — Там всякое, блин, может водиться…

— Ничего там не может водиться, кроме комаров и жаб. Ну, может, змеи ещё какие ползают, — хмыкнул Стас и хитро подмигнул Яське. — Все возможные в нашем мире чудеса мы сегодня днём уже увидели на съемочной площадке. Так что, Тимоха, прекрати морочить ребёнку голову.

Яська, маково полыхнув щеками в ответ на взгляд Стаса, тут же обижено надулась, услышав, как её назвал смуглый красавчик. Красавчик, сдерживая ухмылкку, поднялся и, подняв стакан, предложил:

— Давайте-ка быстро употребим по поводу праздника и пофоткаемся в костюмах и образах. Инста не прощает прогулов!