Последний натиск на восток ч. 1 (СИ) - Страница 43

Второе письмо от верного человека. К Тергестуму подошел хан Шеба и очистил его окрестности от шаек склавинов. Что и требовалось доказать! Это самый верный из аварских ханов, обласканный правителем Новгорода. Кстати, а почему его племя в такой чести? По слухам, кочагиры просто купаются в серебре. Почему именно кочагиров князь выделяет из всех аварских племен? Шеба! Голову патрикия словно пронзила молния. Внук хана Онура, того самого, который приютил беглого короля Хильдеберта.

— Какой же я дурак! — простонал патрикий, обхватив голову. — Как я мог попасться в эту ловушку!

Так вот почему из Галлии шли упорные слухи о том, что молодой король самозванец. Да потому что он и был самозванцем! И где его венчанная жена Мария? В Новгороде, у князя Самослава и он, не скрываясь, живет с ней, как с собственной женой. Вот теперь вся мозаика собрана. Архонт Самослав ведет свою игру. Он подсунул им ловкого жулика, чтобы тот связал силы франков на западе. Империя дала денег, дала грамоту от самого папы. Авторитет императора вознес безродного самозванца на трон Бургундии. Самослав хотел выиграть время и ему это отлично удалось. Он получил, что хотел. А что получила Империя, потратив десятки тысяч солидов? Глупую гусыню Клотильду с ее ублюдком? Ну, нет! Это теперь никакой не ублюдок! Это король франков, Хильдеберт IV, потомок Меровея и Хлодвига Великого. И никто и никогда не усомнится в этом. Иначе ему, патрикию Александру, настанет конец!

Значит, теперь князь Самослав мстит за похищение матери, и у Империи не может быть претензий к нему. Ведь Виттерих — человек герцога Фриульского и сын короля. Князь тут совершенно ни при чем. Знать и догадываться — разные вещи. Что же… Третье донесение, из Новгорода…

— Сиятельный, — секретарь просунул голову в дверь. — К вам посетитель. Он сказал, что ему назначено…

— Зови, — махнул рукой патрикий. Он ждал этого человека. Он недавно стал работать на него, ослепленный небывалой наградой. И если он посмел просить его о личной встрече, значит, ему есть, что сказать.

— Сиятельный патрикий! — посетитель склонился в раболепном поклоне. — Я счастлив лицезреть вас. Это великая честь!

— Переходи к делу, — лениво махнул рукой Александр.

— По вашему поручению я не спускаю глаз с доместика Стефана, — начал тот. — Он живет обычной жизнью, ходит на службу, любит сытно поесть. Но в его поведении есть некоторые странности…

— Какие же? — не на шутку заинтересовался патрикий.

Доместик Стефан был просто ходячей странностью. Никто и никогда не видел более странного евнуха. Одна его дружба с Сигурдом Ужасом Авар чего стоила. Кто мог себе представить раньше доместика императрицы, который регулярно пьет с наемником-даном и слушает его дурацкие стихи? Ненаказуемо, в общем-то, но очень странно. А эта дикая история с шахиншахом Персии? А спор, где ставкой стала его собственная свобода? Нет, доместик Стефан был не только чертовски везучим сукиным сыном, но и совершенно ненормальным сукиным сыном. И если кто-то в его поведении заметил еще какую-то странность, то на это определенно стоит обратить самое пристальное внимание.

— Он скупает старинные свитки, господин, — почтительно ответил гость. — Ему везут их со всего Востока и из Египта. Даже папирусы старых фараонов везут, хотя никто на свете не сможет понять, что там написано. А я, будучи как-то у него дома, спросил невзначай, нет ли у него чего-нибудь почитать из римских авторов. Знаете, что он мне ответил? Что старая латынь навевает на него сон, и он терпеть ее не может. У него в доме нет этих свитков, великолепный.

— Интересно, — задумался патрикий. — Это все?

— Нет, господин, — снова низко поклонился гость. — Я видел, как он беседовал с одним из врачей, учеником самого великого Феофила. И знаете, что случилось потом? Я слышал, что этот человек продал свой дом и ушел с караваном в земли склавинов.

— Та-а-ак! — протянул патрикий, в голове которого забрезжила догадка.

— А еще доместик часто бывает в Долине Плача. Он выкупил несколько искусных мастеров за огромные деньги, — продолжил гость. — А зачем они ему нужны? Непонятно!

— Я доволен тобой, Василий, — протянул для поцелуя руку патрикий Александр. — Ты получишь такую награду, о которой не смел и мечтать. Продолжай следить за доместиком Стефаном. Тебя пропустят ко мне в любое время.

— Конечно, господин!- с собачьей преданностью на острой мордочке смотрел на него евнух. — Я все сделаю, что скажете. Вы так щедры! Благослови вас Дева Мария!

Василий ушел, а патрикий снова погрузился в задумчивость. Услышанное — отличный шанс избавиться от этого надоедливого выскочки. Но как бы это сделать так, чтобы его собственная голова не поехала к архонту склавинов, замаринованная в горшке с медом? Патрикий думал совсем недолго, ведь решение оказалось крайне простым. И он снова погрузился в работу. Третье письмо, из Новгорода. Там еще осталось несколько агентов, до которых не добрались люди Горана. Это были его лучшие люди, и они ни на минуту не прекращали свою работу. У них была своя задача, и они ее выполняли. Патрикий прочитал письмо, с удовлетворением отложил его в сторону и крепко задумался. Неужели?

25 декабря 630. Новгород.

Она снова проснулась одна. Ледяной холод широкой постели убивал Людмилу, словно медленный яд. Она давно привыкла к частым отлучкам мужа, но сейчас-то он был в столице. Жупаны со всех земель едут на заседание Боярской Думы. Весь Новгород гудит, как пчелиный рой. Провинциальная знать со своей свитой обычно гуляет так, словно завтра в полном составе живьем сойдет в Навь, на встречу с Чернобогом. Корчмари потирают руки в предвкушении барышей, делая тройной заказ на государевы винокурни, а лавочники готовятся к скупке всего и вся. Бояре и их близкие не уедут из столицы без богатых подарков. Непотребные девки тоже ждут. Они набежали в город, и теперь в предвкушении серебряного дождя, что вот-вот прольется на их головы. Как-то очень быстро в Новгороде появились те, кто решил кормиться таким немудреным способом. Князь был в городе, но дома ночевал редко, все больше времени проводя в загородной усадьбе, у бургундской королевы. Людмила, к собственной досаде, узнала, что теперь не ей подражают в одежде богатые горожанки, а этой пришлой гордячке. Каждое новое платье Марии обсуждалось в богатых домах, разбиралось по ниточке с портнихами и немедленно приводило к появлению множества подражаний более или менее пристойного качества. Но вот переплюнуть Марию не смог никто. Было в ней что-то этакое… утонченное, не свойственное бабам, выросшим на мельницах, в кузнях и в землянках. Не дано было новой знати молодого княжества повторить стиль аристократки римских кровей. Как будто немного не хватало чего-то. Может быть, старинных книг, что читала королева с самого детства, а может, знатных предков из множества поколений сенаторов и епископов. Кто знает?

Людмила потянулась. Рассвет! Надо вставать. Она ложилась рано, а вставала еще раньше. Так, как привыкла, когда еще жила в доме отца. Людмила повернула голову и обмерла. На резном комоде, что расположился в двух шагах от ее постели, стоял крошечный флакон из стекла, запечатанный смолой. Как он попал в комнату, запертую изнутри? Неужели это великие боги услышали ее молитвы и явили свою помощь? Неужели это то самое зелье, что отвратит ее мужа от проклятой разлучницы. Она озолотит старца Радомира, если все получится! Остатки сна улетели, как утренний туман, словно и не бывало его. Людмила жадно схватила флакон, зажав его в кулаке. Сегодня все случится! Сегодня муж снова будет с ней! Все снова будет так, как было раньше! Спор с мужем о старых богах ушел на второй план, когда зашаталась семейная жизнь. Людмила спокойно приняла бы вторую жену, и третью, и десятую, если понадобилось бы. Таков был обычай, и не ей, поборнице старины, на это сетовать. Но она не потерпит унижения, и не позволит сослать себя в глушь, а ее дети вырастут так, как подобает расти детям самого князя. И после смерти Само править будет ее сын, а не сын этой… Людмила даже не подозревала, что в ней может быть столько ненависти.