Последний козырь - Страница 31

— Вы чем заняты, Евгений Иванович?

— Да ничем особенным, Михаил Ильич, — отвечает Евгений, теряясь в догадках, зачем он мог понадобиться Миронову.

— Тогда давайте проведем время в каком-нибудь ресторане, — неожиданно предлагает Михаил Ильич. — В "Пекине", например. Вы ведь знаете, я люблю выпить, — смеется он.

Евгений уже догадывается, что речь идет не о простом развлечении, хотя и отвечает в том же шутливом тоне:

— И будем там преодолевать соблазны?

— Вот именно! — снова смеется Миронов. — Ну так я жду вас у входа в это заведение. Вам ведь до него недалеко.

Майор действительно выходит из какой-то машины, как только Алехин появляется на углу Большой Садовой и Второй Брестской. Они встречаются у дверей ресторана.

— Нам уже приготовлен столик в укромном месте, — шепчет Алехину Миронов. — Оттуда мы и понаблюдаем за Красовскими. Они сегодня тут развлекаются, а нам нужно знать их не только по фотографиям.

— А не спугнем мы их?

— Не думаю. Они ведь пришли сюда не для делового разговора. Кутят они хоть и редко, но совершенно открыто. Считается ведь, что пропивают они не деньги самого Красовского, а гонорары его сына Аркадия, якобы получаемые им за какие-то гениальные изобретения. Он и на самом деле инженер-изобретатель и, черт его знает, может быть, действительно много зарабатывает. На всякий случай я попросил приготовить мне справку о его изобретениях и их экономическом эффекте.

Пока Миронов говорит, Алехин внимательно присматривается к Красовским. У старшего энергичное, пожалуй, даже интеллигентное лицо. Не чувствуется, чтобы этого человека мучили угрызения совести. К тому же чувство собственного достоинства так и сквозит в каждой его черточке. Выражение глаз его очень решительное, почти властное.

Сын его, Аркадий, попроще. Он хотя и молод еще, но в каштановых волосах его явно обозначается лысина. И лицо какое-то несвежее, помятое.

— Что же мы закажем? — прерывает размышления Евгения Миронов. — Так ведь сидеть неудобно. Можем привлечь внимание. Как вы насчет армянского? Мы немного, грамм по сто. Больше я и сам вам не дам, если вы разохотитесь, — смеясь, подмигивает он Евгению.

Пока выполняется заказ, сделанный Мироновым, Алехин, поглядывая на Красовских, спрашивает майора:

— Не кажется ли вам, что мы зря ведем параллельную работу, добывая разными путями улики против Красовских и других дельцов? Может быть, достаточно и одного вашего эксперимента с радиоактивными изотопами?

— Я возлагаю на него большие надежды, — не очень охотно отвечает Миронов, — но даже при успехе его нам понадобятся и другие сведения о преступниках. Бесспорно пока лишь одно — предложенный мною эксперимент значительно облегчит нашу задачу, сузив масштаб поиска. Надеюсь, вы понимаете это?

— Не совсем, Михаил Ильич, — признается Алехин.

— Мы ведь занимаемся сейчас и Красовским, и Сетуновым, ибо, кроме подозрений, ничего достоверного у нас пока нет. Проверить фактический объем их продукции мы тоже не имеем пока возможности. Нелегко установить и те каналы, по которым расходится все то, что вырабатывается ими вне плана. Фабрика, где работает Красовский, например, производит многие предметы ширпотреба, внешне ничем не отличающиеся от продукции других фабрик. И даже то, что носит след индивидуальности, нелегко обнаружить среди других товаров, поступающих в продажу. То же самое и у Сетунова. Не только ведь его фабрика выпускает детские игрушки.

Появление официанта прерывает пояснения Миронова. Майор артистически изображает на лице своем умиление при виде графинчика с коньяком и сразу же начинает разливать его в рюмки, приговаривая:

— Наконец-то можем мы заняться настоящим делом!

А как только официант уходит, продолжает пояснять свою мысль:

— Но вот эти фабрики начинают выпускать продукцию из сырья с примесью радиоактивного изотопа.

И сразу же меняется вся картина, ибо продукция эта не только перестает быть безликой, но и как бы обретает зримость. Во всяком случае ее никуда уже не укроешь от контроля. Счетчики радиоактивных частиц тотчас же обнаружат ее в любом магазине, складе и даже в тайнике. Мало того, они обнаружат ее безо всякой ревизии и официального контроля. Достаточно будет кому-нибудь из наших сотрудников войти в помещение, в котором среди многих других изделий будут изделия березовских фабрик, как счетчики радиоактивных частиц, сконструированные в виде простой авторучки и находящиеся в боковом кармане пиджака, сразу же поведают ему об этом.

— Ну, хорошо, это я понимаю, — кивает головой Евгений. — А как же без ревизии узнать, "левая" это продукция или легальная, так сказать?

— Давайте сначала выпьем, — улыбается Миронов. — Не могут же нормальные люди так долго сидеть перед налитыми рюмками. Для посетителей ресторана это противоестественно, а у нас с вами все должно быть совершенно естественно. Итак, за успешное завершение нашей операции.

Они чокаются и выпивают. Лицо Миронова расплывается в блаженной улыбке.

— Вот и хорошо! — довольно произносит он. — Теперь можно и продолжить нашу беседу. Вам, значит, непонятно, как мы обнаружим "левую" продукцию? Прежде, однако, следует вам знать, что объем этой продукции составляет не менее пятидесяти процентов официальной выработки. Такое количество рискованно держать на складе. Его нужно немедленно же реализовать. И не только в официальных "торговых точках", но и в различных промтоварных палатках, торгующих подобным же товаром. Вот мы и поинтересуемся этими палатками, и как только наши счетчики обнаружат в них радиоактивность, все станет ясным.

— Спасибо, Михаил Ильич, — благодарит Алехин. — Теперь мне это понятно. Значит, если мы обнаружим радиоактивность в палатках, куда товар с Березовской фабрики ширпотреба официально не поступает, она укажет на Красовского. Засечем где-нибудь радиоактивных резиновых зайчат — подведут они Сетунова.

— В элементарном смысле все это именно так, — кивает головой Миронов. — Вообще же придется действовать, конечно, более изобретательно. Я вижу, однако, что вы совсем перестали интересоваться Красовскими.

— А я уж на них насмотрелся, Михаил Ильич. Запомню теперь надолго. Особенно папашу. Внешность у него очень выразительная.

— Нам тогда и делать тут больше нечего. За ними младший лейтенант Мухин понаблюдает. Он ведь по соседству с ними устроился в обществе своей очаровательной приятельницы. Ну, а тут что у нас осталось? — переводит он взгляд на графинчик с коньяком. — Ага, по рюмочке еще удастся нацедить.

Он ловко и очень точно разливает остатки коньяка и замечает со вздохом:

— Не знаю, как вам, а мне приходится преодолевать явный соблазн, отказываясь еще от такой же порции. Но я зато испытываю и маленькое удовольствие от такой победы. А вы все-таки присматривайтесь к этим субъектам. Нам это может пригодиться, — кивает он в сторону Красовских. — Нужно будет еще и с Сетуновым познакомиться.

Они не спеша допивают свой коньяк, закусывая лимоном и знаменитым пекинским салатом "Дружба". А когда и графинчик, и рюмки их оказываются пустыми, Миронов действительно ничего больше не заказывает.

— Теперь по домам! — весело кивает он Евгению.

Спустя три дня неожиданно становится известно, что Березовская фабрика ширпотреба остановилась на ремонт. Вышли из строя несколько основных ее станков, в связи с этим директор фабрики решил сделать профилактический ремонт и остальному оборудованию.

— Не догадались ли они о нашем эксперименте? — с тревогой в голосе спрашивает Волков Миронова, как только тот сообщает ему эту новость.

— Не думаю, — убежденно заявляет Миронов. — Для этого им не нужно было бы останавливать фабрику. Просто поработали бы месяц-другой, не производя ничего "налево". Убытков бы избежали и бдительность нашу усыпили. Нет, на сей раз их действительно оборудование подвело.

— Ну, а мы что теперь будем делать? Временно прервем твой эксперимент?