Последний кольценосец - Страница 84

Однако не прошло и трех дней после той аварии, как катапультисты пригласили Гризли на пробные стрельбы – похвастаться новым типом снаряда. Со стандартной трехсотъярдовой дистанции они первым же выстрелом превратили в решето группу из восьми мишеней; а всего и дела-то было – полый керамический шар, набитый порошком с рубленными гвоздями и снабженный огнепроводным шнуром для зажигательных нафтовых кувшинов. Следующий шаг напрашивался сам: поместить емкость с порошком внутрь резервуара с огневым желе, что получается при растворении мыла в светлой фракции нафты – так, чтобы при взрыве липкие прожигающие хлопья разлетались во все стороны… Гризли оглядел тогда тридцатиярдовое пятно выжженной до минерального слоя почвы и изумленно обернулся к Джагеддину: «И это все натворил один-единственный кувшин? Ну, ребята, поздравляю: наконец-то вы придумали нечто стоящее!»

Вот тогда-то Кумаю и пришло в голову, что такие снаряды – хоть зажигательные, хоть осколочные – можно не только выстреливать из катапульт, но и сбрасывать с планеров. «Бессмысленно, – возразили ему. – Ну сколько вылетов ты успеешь совершить за время сражения? Два? Три? Овчинка не стоит выделки». «Если сбрасывать снаряд просто на вражеское войско – конечно, нет. А вот если накрыть лично милорда Арагорна с милордом Митрандиром – очень даже стоит». «Думаешь, попадешь?» «Почему ж нет? Попасть-то надо не в отдельного человека, а в тридцатиярдовый круг…» «Слушай, как-то это… неблагородно…» «Чего-чего?!!» «Да нет, это я так… Той прежней, рыцарской войне с ее «Вы готовы, прекрасный сэр?» так и так конец… Единый свидетель – не мы это затеяли».

Да, благородной войне, похоже, и вправду наставал конец… Мордорские конструкторы, например, изрядно продвинулись в совершенствовании арбалетов – оружия, которое в Средиземье всегда было под негласным запретом. («Как ты полагаешь, почему благородные рыцари так ненавидят арбалет? Я бы сказал – в этой их ненависти просматривается что-то личное, нет?..» «Как же, слыхивали: дистанционное оружие – оружие трусов». «Э, нет – тут сложнее. Против луков – заметь! – никто особо не возражает. Фокус в том, что у лучшего лука усилие на тетиве – сто фунтов, а у арбалета – тысяча». «Ну и что с того?» «А то, что лучник может свалить латника, лишь попав тому в щель забрала, в спайку панциря и тэдэ – высокое искусство, надо учиться с трехлетнего возраста, тогда, глядишь, годам к двадцати будешь на что-то годен. Арбалетчик же стреляет по контуру – куда ни попади, все навылет: месяц подготовки – и пятнадцатилетний подмастерье, сроду не державший в руках оружия, утрет рукавом сопли, приложится с сотни ярдов, и крышка знаменитому барону N, победителю сорока двух турниров, и прочая, и прочая… Знаешь, как говорят в Умбаре: «Единый сотворил людей сильными и слабыми, а создатель арбалета их уравнял»: вот теперь эти «сильные» и бесятся – гибнет, видите ли, высокая эстетика воинского искусства!» «Точно. А тут еще податные сословия начинают чесать репу: а нахрена, собственно, они нам вообще сдались, со всеми ихними гербами, плюмажами и прочими прибамбасами? Ежели для защиты Отечества, так, может, арбалетчики-то дешевле обойдутся?» «Экий вы, батенька, ползучий прагматик…» «Что есть, то есть. И никак мне, свинорылому, не взять в толк: отчего это вышибать человеку мозги мечом благородно, а арбалетным болтом – подло?»)

Впрочем, и стальные арбалеты, снабженные приближающими стеклами, и «летающие капли», и даже сбрасываемые с небес огненные снаряды – все это выглядело невинными шалостями по сравнению с тем, чего потребовало от них на днях – устами Гризли – невидимое руководство. В Мглистых горах издавна известны несколько ущелий, где из скальных трещин сочится туман, бесследно тающий затем в неподвижном воздухе. Те немногие, кто сумел унести оттуда ноги, рассказывают, что стоит вдохнуть этот самый воздух, как во рту появляется мерзкий сладковатый привкус и лавиной наваливается неодолимая сонливость; ну а чем заканчиваются подобные сны, видно по накопившимся там россыпям звериных скелетов. Так вот, следует придумать способ напускать такой туман на врага…

Кумай был человек дисциплинированный («надо – значит надо»), однако от этой затеи руководства – отравить воздух – его замутило: надо ж было до такого додуматься – «оружие Возмездия»… Хвала Единому – он механик, а не химик, так что лично иметь касательство к этим работам ему не придется.

…Он сбросил с высоты ста футов пару булыжников (вес подобран как у разрывных снарядов; легли отлично, впритирку с мишенями), а затем посадил планер прямо на тракт милях в полутора от Дол-Гулдура, там, где дорога, рассекшая белым песчаным шрамом болезненный румянец отцветающей вересковой пустоши, утекала в сумрачный каньон, промытый ею в темнолесской чащобе; выбрался из гондолы и присел на обочину, нетерпеливо поглядывая в сторону крепости. Сейчас подведут лошадей, и он попробует поднять «Дракон» прямо с земли, разогнав его конной упряжкой, как это делали с планерами старого образца. Ну где они там? За смертью бы их посылать…

Поскольку Кумай глядел в основном в направлении Дол-Гулдура, человека, двигавшегося по дороге со стороны леса, он заметил, лишь когда тот приблизился ярдов на тридцать. Разглядев пришельца, тролль ошалело потряс головой: «Быть того не может!», а потом, не чуя под собою ног, ринулся навстречу и мгновение спустя сгреб того в охапку.

– Осторожнее, черт здоровый, ребра поломаешь!..

– Надо ж пощупать – может, ты глюк!.. Давно они тебя разыскали?..

– Порядком. Да, сразу о главном: Соня жива и здорова, она сейчас у наших, в Пепельных горах…

Халаддин внимал повествованию Кумая, не отрывая чуть сощуренных глаз от деловитой суеты пестрых земляных пчелок на цветах вереска. «Ну назгулы, ну мудрецы, мать ихнюю за ноги… Это ж надо было додуматься – засунуть палантир в эдакое осиное гнездышко… Счастье еще, что я не сунулся к этим профессионалам из разведслужбы со своею доморощенной легендой: раскололи бы в два счета, и привет горячий. А выложить Гризли с Росомахой все как есть – так это полный атас. Заявляется в ихний сверхзасекреченный «Оружейный монастырь» некий военлекарь второго ранга: «Я, парни, к вам на минуточку – заберу из тайника палантир, и обратно в Итилиен, к принцу Фарамиру. Действую по приказу Ордена назгулов – только вот отдавший мне этот приказ тут же на месте и умер, так что подтвердить сей факт некому… В доказательство могу предъявить кольцо назгула – лишенное, правда, всех магических свойств.» Картина маслом… Меня ведь, пожалуй, сочтут даже не шпионом, а просто психом. В замок, может, и пустят (спецы по ядам на дороге не валяются), но обратно-то точно не выпустят; я бы, во всяком случае, не выпустил… Стоп-стоп-стоп!..»

– Эй, Халик, очнись! Ты в порядке?

– Все путем, извини. Просто пришла в голову одна идея. Я, видишь ли, выполняю тут спецзадание, никак не связанное с вашим «Оружейным монастырем»… Слыхал про такие колечки?

Кумай подкинул кольцо на ладони и уважительно присвистнул.

– Иноцерамий?

– Он самый.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

– Хочу. Инженер второго ранга Кумай!

– Я!

– Именем Ордена назгулов… Готовы ли вы исполнить то, что я прикажу?

– Так точно.

– Учти – об этом задании не должен знать никто из твоего дол-гулдурского начальства.

– Ты думай, чего говоришь!..

– Кумай, дружище… Я не вправе открыть тебе суть операции, но клянусь чем угодно, Сониной жизнью клянусь: это единственное, что еще может спасти наше Средиземье. Выбирай… Если я явлюсь к Гризли, он наверняка затребует подтверждения моих полномочий; пока его начальство свяжется с моим, могут пройти не недели – месяцы, а к тому времени все будет уже кончено. Думаешь, назгулы всемогущи? Черта с два! Они, если хочешь знать, даже не упредили меня об этих дол-гулдурских играх разведслужбы – надо думать, и сами тут ни сном ни духом…

– Это-то понятно, – проворчал Кумай. – Когда на всегдашний наш бардак накладывается еще и секретность, никаких концов вообще не сыщешь.