Последний кит. В северных водах - Страница 14

– Уведите его отсюда, – говорит Уилки, – пока я не всадил в него пулю.

О’Доуд подхватывает стоящую в углу комнаты саблю и делает вид, будто собирается вынуть ее из ножен. Но мужчина не трогается с места. К ним подходит Корбин и приказывает О’Доуду успокоиться. Быстро осмотрев ребенка, он качает головой.

– Ранение слишком серьезное, – говорит он. – Раздроблена кость. Он долго не проживет.

– Но вы можете отрезать ее, – настаивает мужчина.

– Вам нужен одноногий сын? – спрашивает Уилки.

Мужчина не отвечает, и Корбин вновь качает головой.

– Мы ничем не можем вам помочь, – говорит он. – Здесь госпиталь, и мы лечим только солдат.

– Британских солдат, – уточняет Уилки.

Но мужчина не выказывает ни малейшего намерения уйти. Из раздробленной ноги мальчика сочится кровь и капает на свежевымытый пол. Над их головами по-прежнему с жужжанием кружатся тучи мух, а время от времени то один раненый солдат, то другой стонут или зовут на помощь.

– Но вы же ничем не заняты, – говорит мужчина, оглядываясь по сторонам. – Сейчас у вас есть время.

– Мы ничем не можем вам помочь, – повторяет Корбин. – Вы должны уйти.

– Я – не сипай, – заявляет мужчина. – Меня зовут Хамид. Я – слуга. Я работаю на Фарука, ростовщика.

– Почему же вы до сих пор остаетесь в городе? Почему не бежали вместе со всеми еще до начала штурма?

– Я обязан защитить дом своего господина и то, что в нем находится.

О’Доуд качает головой и смеется.

– Он бессовестный лжец, – говорит младший хирург. – Любой, кто остался в городе, – предатель по определению и заслуживает того, чтобы его повесили.

– Что там с ребенком? – спрашивает Самнер.

Остальные оборачиваются и смотрят на него.

– Мальчик – это потери, неизбежные на войне, – отвечает Корбин. – И мы вовсе не обязаны оказывать помощь отпрыскам наших врагов.

– Я – не ваш враг, – возражает мужчина.

– Это вы так говорите.

Мужчина с надеждой оборачивается к Самнеру. Тот вновь садится на койке и раскуривает трубку. Детская кровь продолжает монотонно капать на пол.

– Я могу показать вам, где спрятаны сокровища, – говорит мужчина. – Если вы поможете мне сейчас, то я покажу вам, где они зарыты.

– Какие еще сокровища? – интересуется Уилки. – И сколько их?

– Два раза по сто тысяч рупий, – отвечает мужчина. – Золото и драгоценные камни. Вот, взгляните сами.

Он осторожно укладывает ребенка на разборный стол на козлах, вынимает из-за пазухи туники небольшой мешочек козлиной кожи и протягивает его Корбину, который принимает и развязывает его. Высыпав монеты на ладонь, он несколько мгновений рассматривает их, задумчиво трогает пальцем и передает Уилки.

– Там еще много таких, – говорит мужчина. – Очень много.

– И где же зарыто это сокровище? – спрашивает Корбин. – Далеко отсюда?

– Нет, не далеко. Очень близко. Я могу показать, где именно.

Уилки передает монеты О’Доуду, а тот, в свою очередь, передает их Самнеру. Монеты теплые и гладкие на ощупь. Кромки у них не обработаны, а поверхность украшает элегантный росчерк арабской вязи.

– Вы ведь не поверили ему? – говорит Уилки.

– Сколько там еще таких же? – спрашивает Корбин. – Сто? Двести?

– Я же говорил вам – две тысячи, – отвечает мужчина. – Мой господин – очень известный ростовщик. Я сам закопал их перед тем, как он бежал.

Корбин подходит к мальчику и снимает у него с ноги пропитавшуюся кровью повязку, а потом наклоняется и нюхает открытую рану.

– Мы можем отнять ее по бедро, – сообщает он. – Но, скорее всего, он все равно умрет.

– Вы сделаете это прямо сейчас?

– Нет, не сейчас. Когда ты вернешься со всеми сокровищами.

Мужчина выглядит несчастным, но согласно кивает, а потом наклоняется к мальчику и что-то шепчет ему.

– Вы втроем пойдете с ним, – говорит Корбин, – и захватите с собой и Прайса заодно. Не забудьте оружие, а если вам что-нибудь покажется подозрительным, застрелите ублюдка и немедленно возвращайтесь. Я останусь здесь с мальчишкой.

На несколько мгновений все застывают на месте. Корбин смотрит на них в упор.

– Разделим все на четыре равные доли, а десятую часть каждой получит Прайс, – говорит он. – То, о чем никогда не узнают агенты по сбору сокровищ, не может им повредить.

Они покидают полевой госпиталь и входят в город через дымящиеся остатки Кашмирских ворот. Им приходится перелезать через груды каменной и кирпичной кладки, пробираться мимо дымящихся трупов, которые уже обнюхивают и начинают обгрызать бродячие собаки. Над их головами хлопают бахромчатыми крыльями и недовольно кричат стервятники, да с шипением проносятся и взрываются бомбы мортир. В воздухе висит резкий запах кордита[35] и горелой плоти, а издалека временами доносятся звуки мушкетной пальбы. Они пробираются по узким, полуразрушенным улочкам, заваленным обломками мебели, выпотрошенными тушами животных и брошенным оружием. Самнеру кажется, будто за каждой баррикадой и бойницей притаились сипаи, готовые выстрелить в них. Он думает, что риск, на который они пошли, слишком велик и что само сокровище, скорее всего, – лишь досужая выдумка, но при этом понимает, что было бы несусветной глупостью отказать такому человеку, как Корбин. В британской армии сильны родственные и дружеские связи, и тот, кто хочет подняться по карьерной лестнице, должен быть осторожен в выборе друзей. А таковые имеются у Корбина в Совете медицинской службы, а его шурин занимает должность инспектора госпиталей. Да, конечно, сам он – скучен и хвастлив, но будет совсем неплохо, если их свяжет общая тайна и некоторое количество трофеев, полученных незаконным путем. Быть может, думает Самнер, это поможет ему перевестись из 61-го полка в какую-нибудь более престижную часть. Правда, только в том случае, если сокровища действительно существуют.

Они сворачивают за угол и натыкаются на орудийную позицию и шумную компанию пьяных пехотинцев. Один из них играет на аккордеоне, а другой, сняв штаны, испражняется в деревянное ведро; повсюду валяются пустые бутылки из-под бренди.

– Стой! Кто идет? – окликает их один из солдат.

– Военные врачи, – отзывается Уилки. – Кому-нибудь требуется медицинская помощь?

Солдаты переглядываются и начинают смеяться.

– Нужно осмотреть голову Коттеслоу – вон ему, – говорит один из них.

– Где ваши офицеры?

Тот же самый солдат поднимается на ноги и, прищурившись, нетвердой походкой направляется к ним. Остановившись в паре футов от них, он выразительно сплевывает. Форма на нем порвана, пропахла пороховым дымом и пропитана кровью. От него пахнет рвотой, мочой и пивом.

– Убиты, – отвечает он. – Все до единого.

Уилки медленно кивает и смотрит в дальний конец улицы, поверх артиллерийских укреплений.

– А где же враг? – вопрошает он. – Он близко?

– Достаточно близко, – отвечает солдат. – Если вы взглянете вон туда, он, быть может, даже пошлет вам воздушный поцелуй.

Остальные солдаты опять начинают смеяться. Уилки не обращает на них внимания и поворачивается к своим спутникам, чтобы обсудить создавшееся положение.

– Это чертовски возмутительно и недопустимо, – заявляет он. – Этих людей следует повесить за неисполнение служебного долга.

– Дальше мы не пройдем, – замечает О’Доуд. – Наступление остановилось здесь.

– Мы уж совсем близко, – говорит Хамид. – Еще две минуты.

– Это слишком опасно, – возражает О’Доуд.

Уилки задумчиво трет подбородок и сплевывает.

– Давайте отправим Прайса на разведку, – предлагает он. – Пусть он сходит туда, посмотрит, что там и как, а потом вернется и доложит. Если все будет в порядке, остальные последуют за ним.

Они дружно поворачиваются к Прайсу.

– Только не за сраную десятую часть, – сообщает он им.

– Как насчет того, чтобы удвоить ее? – предлагает Уилки. Он переводит взгляд на своих коллег, и оба согласно кивают.