Последний интегратор (СИ) - Страница 40

Несколько раз попадались боковые туннели, отходящие от основного. Целая сеть подземных ходов. Я заглядывал в эти боковые туннели и видел те же одинаковые брёвна. Я мог только гадать, куда они вели. Может быть, к уже несуществующим кхандским поселениям вокруг города? Может быть, какой-то боковой туннель выведет меня на пустырь? Я представил, как прихожу домой, снимаю мокрую одежду, залезаю в горячую ванну... Я мотал отяжелевшей головой и продолжал идти по основному туннелю -- куда-то за Ергу.

Я услышал за спиной шаги и остановился. Точно, меня преследовали. По туннелю разносилось странное клацанье, как будто кто-то бил по брёвнам ногтями. Или когтями? В туннеле могло жить дикое животное. Из лесов и болот вокруг Островов сюда мог залезть кто угодно, хоть медведь.

Я быстрее пошёл вперёд. Снова попался боковой туннель. Я подумал, не завернуть ли туда, не сойти ли с дороги этого неведомого зверя. Я заглянул в боковой туннель. Он почти вертикально уходил вниз. Я вернулся в основной туннель.

Клацанье не утихало. Я побежал. Я пробежал всего несколько минут и стал задыхаться. Вдыхая ртом воздух, я несколько раз оглянулся, потом несколько раз обернулся вокруг своей оси. На мгновение я запутался, в какую сторону идти. Клацанье всё так же слышалось за спиной. Значит, я шёл в правильную сторону.

Воздуха не хватало. Туннель как будто становился уже, потолок касался головы. Мне захотелось наружу, под небо, пусть под ночное небо, пусть под дождь и град. Но там можно свободно дышать.

Я дрожал -- не от холода, а от слабости и страха. Я встал и прижался к стене. Я смотрел в ту сторону, откуда слышалось клацанье. Ялк выпал из рук и упал между двумя брёвнами на полу. Белый свет постепенно погас, горел только красный уголёк внутри ялка.

Надо собраться, подумал я. Надо идти дальше. Нечего бояться. Ты здесь один. Больше никого нет. Никакого клацанья нет.

Я наклонился, поднял ялк и сжал его посильнее. Туннель опять осветился. Я резко выпрямился и ударился макушкой о потолок. Я снова присел и схватился за голову. Было больно до слёз. Туннель и правда стал ниже.

Я шёл дальше, опустив голову. Впереди что-то темнело. Я остановился и поднял ялк. Темнела земля. Туннель был засыпан.

Тупик!..

Я подошёл к куче земли. Сколько метров земли лежало передо мной? Один, два, десять? А, может быть, небольшая пробка в полметра? Я копнул землю левой рукой. Земля была влажная, липкая. Я покопал ещё немного. Потом приставил ухо к земле и прислушался. Ничего не было слышно.

Зато за спиной всё так же раздавалось клацанье. Оно приближалось. Оно было совсем близко.

Я поднял ялк, и на свету показалось что-то огромное, чёрное, мохнатое...

В этом огромном и мохнатом вырисовывалась голова с висящими ушами, сильные лапы, поднятый распушённый хвост. Шерсть на голове разделялась на прямой пробор. Из-под густых лап смотрели умные глаза, в которых читалось: ай-ай-ай, ну, что за растяпа!

Это был медведеподобный пёс Гурова! Безымянный пёс... "Он и так придёт, когда понадобится", -- говорил Гуров.

Пёс сел и подметал хвостом брёвна. Я гладил его чистую шерсть, обнимал его за шею и чуть ли не целовал. После обмена приветствиями пёс поднялся и развернулся.

Он хотел показать мне выход. Конечно, он знал, где выход. Это же кхандский пёс. Кхандский пёс в кхандском подземном ходе.

Пёс бежал рысью, и когти клацали о брёвна. Этот звук меня успокаивал. Потолок постепенно поднимался. Я выпрямил голову.

Пёс привёл меня к боковому туннелю и взглядом поманил туда.

-- Нет, -- сказал я. -- Нам туда не надо.

Пёс упрямо тянул меня в боковой туннель. Здесь потолок был такой же высокий, как в начале основного туннеля. Я понял! Когда я шёл один, то сам не заметил, что свернул в боковой туннель. Я прошёл по боковому туннелю до тупика, где меня настиг пёс. Теперь пёс вернул меня в основной туннель.

Мы шли по основному туннелю. Наверное, мы были уже далеко за Ергой, под лугами и двумя сожжёнными дорогами.

С потолка капнуло. Я потрогал потолок -- он был влажным. Влага копилась на брёвнах и капала вниз. Чем дальше мы шли, тем капель было больше. На полу были неглубокие лужи. Скоро я шёл, как под дождём. Воды на полу было по щиколотку, затем по колено. С потолка, между брёвнами лилась жидкая грязь. Пёс рассекал грудью воду. Его лап не было видно. Я боялся, что всё сооружение обрушится.

Вода поднялась мне до пояса. Над водой была видна только голова пса. Пёс забил лапами, показались его спина и хвост. Пёс плыл. Держась за стенку, я с трудом переставлял ноги. Я опять был насквозь мокрый, опять дрожал и стучал зубами. Теплота ялка уже не спасала.

Один раз я споткнулся и выронил ялк в воду. Он держался на воде и медленно гас. Я подхватил ялк, в несколько шагов настиг пса и перекинул левую руку через его спину. Пёс посмотрел на меня умными глазами и продолжил путь.

* * *

Пёс поднимался по ступеням. Я засунул ялк в карман и на четвереньках поднимался за псом. Где-то в вышине горел свет. В пятне света виднелись неясные фигуры. Пёс вошёл в свет и на время полностью закрыл его. Потом свет снова загорелся, а пса уже не было.

Я увидел сверху люк, а в люке -- наклонившегося Гурова. Он протягивал мне руку. Я взялся за руку, и он легко вытянул меня из подземного хода на поверхность. Я упал на землю, на дощатый пол и лежал, не в силах унять стучащие зубы. Гуров бесшумно закрыл деревянную крышку люка.

Я поднял голову. Небо было тёмное, по нему быстро плыли чёрные тучи, на ходу меняя очертания. Дождь и град прекратились.

Со всех сторон были брёвна, доски, стены. С одной стороны была распахнутая дверь, за которой горел свет. Мы находились не в самом доме, а во внутреннем дворике с деревянным настилом. Но я чувствовал тепло, как будто был не на открытом воздухе, а в комнате.

Возле люка стояли четверо. Первым был безымянный пёс. Второй -- Гуров, который опирался на посох, полностью украшенный узорами. Двое других были дети. Кхандский мальчик лет четырнадцати с серебристыми волосами, голубыми глазами и усиками над верхней губой. Рядом с ним -- девочка лет пяти с такими же серебристыми волосами и голубыми глазами, которая обеими ладонями держала деревянный шар. Шар светился, как ялк. Это и был ялк. Ещё один ялк. Он освещал весь дворик. В его свете были отчётливо видны каждая неровность, каждый сучок, каждый заусенец на досках.

Гуров был одет в старомодный костюм, ботинок на нём не было. Деревянная ступня на правой ноге не отличалась от живой ступни на левой. Мальчик был одет в длинную светлую рубаху навыпуск и штаны. Девочка -- в светлую рубаху почти до пола. И мальчик, и девочка тоже были босиком.

Я попробовал встать, но опять упал. Гуров сделал шаг вперёд и снова протянул мне руку. Я встал с его помощью.

-- Почему же вы, Иван, свитер не надели? -- спросил Гуров. -- Такой холод!

-- Холод, -- только и сказал я.

Пёс во всю пасть зевнул и щёлкнул зубами.

-- Кирилл Семёнович... -- сказал я и поправился: -- Семён Кириллович... Я пришёл, чтобы вас предупредить. Это заговор. Выселение. Кхандов хотят выселить на север.

Гуров промолчал.

-- Всех кхандов хотят выселить на север, -- сказал я. -- В городе -- помощник первого консула. Он всем управляет. Все его слушаются. Они хотят выселить всех кхандов на север.

Гуров промолчал. Я подумал, что он меня не понимает, и ещё раз сказал:

-- Всех кхандов хотят выселить на север!

-- Кханды и так живут на севере, -- сказал мальчик.

Я поразился, что мне ответил не Гуров, а этот мальчик. Кто этот мальчик? Ещё один его внук? Почему он мне отвечает?

-- Семён Кириллович, -- сказал я. -- Вас всех хотят выселить на север. Вывезут на поездах. Будут держать в каком-то лагере, под охраной. Это даже не выселение! Это уничтожение!

Я нашёл нужное слово.

-- Уничтожение! -- повторил я. -- Кхандов хотят уничтожить!