Последний интегратор (СИ) - Страница 35

Все пятеро молчат. Доктор переводит хмурый взгляд с одного на другого и говорит:

-- И последний, но не менее важный пункт. Следует обеспечить особую -- я подчёркиваю, особую -- безопасность сотрудникам Интеграционного комитета.

-- Разве господин первый консул не закроет Интком? -- говорит один из пятерых. -- Ведь после перемещения продолжение интеграционной реформы бессмысленно.

-- Господин первый консул не закроет Интеграционный комитет. Интеграционный комитет продолжит свою работу.

-- Где, простите?

-- Там, где будут проживать его подопечные. В поселении на Юракском озере. Всех сотрудников следует переместить вместе с кхандами. Всех, кроме Александра Дмитриевича Карапчевского. Александру Дмитриевичу будет предложена другая должность в другом городе. Это понятно?

-- Разумеется.

Доктор хочет отпить из чашки, но передумывает и ставит почти пустую чашку обратно. Пятеро ставят чашки и больше к ним не прикасаются.

-- Господа, -- говорит доктор, -- в Туганске будет проведено экспериментальное перемещение кхандов. Помните: на всех нас лежит большая ответственность. Теперь в том числе от нас зависит, как скоро перемещение пройдёт по всей стране. Благодарю за внимание.

Стулья отодвигаются от столов, все шестеро встают.

-- Спасибо, что решили переночевать в моём скромном жилище, доктор, -- говорит один из пятерых.

-- Я привык к спартанской обстановке, -- говорит доктор.

-- Господа, вас я тоже приглашаю остаться, -- говорит один из пятерых. -- Места всем хватит.

Но остальные четверо отказываются. Хозяин выходит, чтобы их проводить. Доктор остаётся в одиночестве. Он наливает себе ещё кофе и садится на диван. Он расслабляет своё по-младенчески круглое лицо, перестаёт хмурить брови и сжимать губы. Он снимает очки, откидывает голову на спинку и трёт переносицу и глаза. В тишине становится слышен отдалённый шум автомобильных двигателей.

У дверей показываются два высоких типа. Доктор отгоняет их жестом, надевает очки и отпивает из чашки.

* * *

В двери входит толстый, широкоплечий, мужчина с шарообразным животом, с двойным подбородком, с выкаченной вперёд нижней челюстью. Настоящий великан. На усатом лице великана -- беспомощное, просящее выражение.

-- Добрый вечер, Виктор Викторович, -- говорит великан.

Доктор снова хмурит брови и сжимает губы. В приветствии великана ему что-то не нравится.

-- Вечер... -- говорит доктор. -- Разве уже вечер?

-- Уже вечер, -- говорит великан.

Великан садится возле стола и могуче выдыхает. Двое мужчин сидят друг против друга, но не смотрят друг на друга. Великан смотрит на стол, на кофейник, на чашки. Доктор смотрит в сторону, на портреты монархов. Наконец доктор переводит хмурый взгляд на великана.

-- О чём вы хотели попросить? -- говорит доктор.

-- Об Александре Дмитриевиче Карапчевском, -- говорит великан.

-- Что вас беспокоит?

-- Насколько я понимаю, все сотрудники Интеграционного комитета -- даже бывшие -- будут высланы...

-- Перемещены.

-- ...Будут перемещены в лагерь...

-- В поселение.

-- ...В поселение на Юраке.

Доктор встаёт и подходит к портрету последнего монарха. Он делает вид, что портрет его сильно заинтересовал. Он смотрит на доброе лицо, большие глаза, подбородок, который упирается в стоячий воротник военного мундира, на эполеты и ордена.

-- Сотрудники Интеграционного комитета, -- говорит доктор, -- будут перемещены в поселение на Юраке, где получат возможность продолжать свою работу.

-- Александр Дмитриевич тоже будет перемещён?

-- Господин первый консул, несмотря на мои советы, решил иначе. Александру Дмитриевичу будет предложена другая должность в другом городе.

-- Я бы хотел попросить, чтобы Александр Дмитриевич остался в Туганске. Он может преподавать в Пединституте.

-- Вы не поверите, но именно такими были мои советы господину первому консулу. Он меня не послушал. Теперь ничего нельзя изменить.

-- Здесь у него семья, друзья.

-- Семья, конечно, со временем присоединится к Александру Дмитриевичу. Что же касается друзей... Кажется, у Александра Дмитриевича осталось не очень много друзей?

-- Кое-какие остались.

Доктор переходит к изучению следующего портрета.

-- У нас есть сведения о кхандской террористической организации, -- говорит доктор, -- которая готовит похищение, а, возможно, и устранение Александра Дмитриевича. Ему следует уехать ради его же безопасности.

-- Известно, на какую должность его назначат? -- говорит великан.

-- Мне -- неизвестно. Господину первому консулу -- известно. Это право господина первого консула, не моё. Должность высокая, хотя и не министерского уровня.

-- Значит, решено?

-- Простите?

-- Разве Александр Дмитриевич опасен? Я имею в виду, разве он будет опасен, если останется в родном городе?

-- Никто не утверждает, что Александр Дмитриевич опасен. Я вижу, что вы беспокоитесь не о том, о чём нужно беспокоиться. Побеспокойтесь не о положении вашего брата, а о своём положении. Господин первый консул пока не решил, на какую должность назначить вас. Вы бы сами чем хотели заниматься?

Великан молчит.

-- Вы, кажется, работаете в экономическом управлении префектуры? -- говорит доктор. -- Я предложу господину первому консулу перевести вас в министерство экономики. Но не знаю, согласится ли он.

-- Я бы тоже хотел остаться в Туганске, -- говорит великан.

-- Ни один интегратор не останется в Туганске. Даже бывший интегратор. Даже отрёкшийся интегратор.

Великан шевелит своим огромным телом, как будто ему неудобно сидеть.

-- Кстати, вы приготовили списки сотрудников? -- говорит доктор.

-- Приготовил и передал вашим помощникам.

Доктор отходит от портретов и снова садится на диван. Оба молчат.

-- У вас что-то ещё? -- говорит доктор.

-- Всё-таки насчёт Карапчевского... -- говорит великан.

Доктор смотрит прямо на великана и бьёт себя ребром ладони по горлу.

-- Вы, Карапчевские, у меня уже вот где сидите, -- говорит он. -- Вам известна статистика? Вам известно, сколько в среднем детей рожает авзанская женщина, а сколько -- кхандская? Вы понимаете, что через двадцать лет авзанов будет меньше, чем кхандов? Вы понимаете, что речь идёт о судьбе нашего вида? Не только в нашей стране, но и во всём мире!

-- Я знаю, что точной статистики нет, -- говорит великан. -- Никто не знает, сколько кхандов живёт в нашей стране и сколько кхандов живёт в мире. И я точно знаю, что количество детей в кхандских семьях за последние десять лет сокращается.

-- Никто не знает... А чем тогда занимался ваш комитет, если никто ничего не знает?

Великан молчит.

-- Вам известно об исследовании профессора Магнуса? -- говорит доктор.

-- Оно засекречено.

-- Но вам известно, до чего докопался Магнус?

-- В общих чертах.

-- И что вы об этом думаете?

-- То, до чего докопался Магнус, в нашем городе испокон веков знает любой мальчишка.

Доктор поднялся. Ещё сильнее нахмуриться он не может. Губы его белеют от напряжения.

-- Что вы хотите этим сказать? -- говорит доктор.

-- Открытие Магнуса ничего не меняет, -- говорит великан. -- Магнус открыл то, что было известно мне с глубокого детства. А последних полукровок в городе перестреляли при военном режиме. Может быть, ещё в деревнях...

-- Не сметь! -- кричит доктор. -- Не сметь! Я вам запрещаю! Ни один авзан!.. Никогда!.. С этими!.. Поганками!..

Вбегают два высоких типа. В их руках зажаты пистолеты. Великан открывает рот, чтобы что-то сказать...

Глава XIII. Пять лет назад, декабрь

За окном светила огнями большая живая ёлка, которую поставили возле гимназии. Ваня и Кирилл вместе с остальными после уроков остались, чтобы украсить класс: вырезали снежинки из фольги, делали длинные цепочки из цветной бумаги. Гоша стоял на парте и привязывал к гвоздику нитку с флажками. Девочки сочиняли текст для открыток учителям и раздумывали, как писать: "Дорогая..." или "Любимая...".