Последний герой нашего времени (сборник) - Страница 34

Алхимик вывалил на стол пакеты и банки, переориентировав таким образом внимание матери и направив её энергию в относительно мирное русло. Зинаида Матвеевна принялась сортировать продукты, сопровождая этот процесс малоодобрительным ворчанием, повод для которого она всегда могла найти без особых усилий. К счастью, засвистел чайник, да и ворчала мать вполголоса, не встревая в разговор отца с дочерью.

– Замуж не вышла? - спросил Саша, подумав при этом: "Нехорошо ты выглядишь, доча, - синева под глазками, морщинки в уголках глаз… А ведь лет-то тебе всего ничего - двадцать семь… Горек твой хлеб, синичка-Анечка…".

– Хожу иногда, - криво усмехнулась та. - Ненадолго, а потом назад возвращаюсь.

– Что так? Али перевелись на Руси добры молодцы для красных девиц? Или принца ждёшь на белом коне, или любви неземной?

– Любви? - девушка снова усмехнулась, на этот раз зло скривив губы. - Когда нужно мимоходом растопырить ноги перед очередным спонсором, или когда тебе вставляет не по-детски продюсер, от которого ты зависишь, о любви как-то не думается. В такой ситуации размышляешь, как бы не залететь или не подхватить триппер. А ты говоришь - любовь…

Несмотря на свои семьдесят восемь лет, Зинаида Матвеевна слух имела отменный, и по её спине Саша безошибочно определил, что мать готова разразиться гневной тирадой о современных нравах, начав с традиционного: "Сами вы виноваты, девки бесстыжие! Вот когда я была молодой…". Такого поворота сюжета следовало избегать - Аня за словом в карман не полезет, а лексикон у неё такой, что пьяные грузчики замрут в немом изумлении. "Умение виртуозно изъясняться матом, - сказала она как-то отцу, - необходимо звезде шоу-бизнеса. Без этого - никак". Александр Николаевич не был согласен с такой точкой зрения, однако вынужден был признать существование данного явления. Если телевизионная речь девушек с ангельскими личиками, участвующих в каком-нибудь шоу-проекте, чуть ли не на половину заменяется характерными писками, трудно не согласиться с очевидным.

Поэтому Саша счёл за лучшее свернуть тему. Обстановка уже накалена - атмосфера предгрозовая. Ему совсем не хотелось, чтобы в ответ на зудение бабушки Аня взорвалась и уехала в город - когда ещё представится возможность поговорить по душам. А поговорить надо - похоже, им обоим есть что сказать друг другу.

Он отдал матери деньги, и этот ход оказался удачным - чаепитие прошло без острых конфликтов, тем более что Александр Николаевич перехватил инициативу, рассказывая об оживлении в НИИ. Правда, он умолчал о сути их новой темы, безошибочно спрогнозировав реакцию Зинаиды Матвеевны, - хватит и того, что мать уверена: сын при деле.

А по окончании "второго завтрака", не давая "домовластительнице" оседлать своего любимого конька и угробить на корню неплохо начавшийся день, Саша предложил дочери до обеда отправиться на пляж - погода хорошая, чего сидеть в четырёх стенах?

Они шли по дорожке среди дачных домиков, полускрытых молодой зелёной листвой, облившей ветви деревьев. Ближе к заливу дорога сделалась людной - суббота. Неспешно шествовавшую пару обгоняли, и Саша почти безошибочно читал мысли, сопровождавшие взгляды, бросаемые на них с Аней. В девяти случаях из десяти их принимали за любовников - почему-то мало кому приходило в голову, что это отец с дочерью. Женщины смотрели оценивающе: интересно, какой толщины кошелёк у этого немолодого мужика, если рядом с ним идёт такая интересная и модно одетая девушка? А во взглядах парней проскальзывала зависть: надо же, старый пень, какую ляльку отхватил! Капусты, видать, немеряно - не за красивые же глаза она с ним прогуливается! Наверно, это было бы смешно, если бы не было так грустно…

Какое-то время они шли молча, а потом Аня сказала:

– Месяц назад я была у матери. В Германии.

– И как она там?

– Борется за своё личное светлое будущее. Ухаживает за своим полудохлым немцем и ждёт не дождётся, когда же он наконец склеит ласты и оставит её безутешной, но состоятельной вдовой.

Александр развёлся с Людмилой в начале девяностых, когда НИИ прикладной химии дышал на ладан, сбережения превратились в пыль, а пресловутый "свет в конце тоннеля" не просматривался даже с помощью электронного микроскопа. Толчком к разводу послужил роман Людмилы с неким торговцем из одной бывшей солнечной республики развалившегося Союза, увлёкшим жену Алхимика призраком роскошной жизни. Дети остались у непреклонной бабушки - их мать, озабоченная устройством собственной судьбы, не слишком настаивала, к тому же её новый спутник жизни отнюдь не горел желанием заботиться о чужих отпрысках.

Но Людмиле не повезло - в скором времени её Размик перешёл кому-то дорогу, и конкуренты помогли ему окончить свои дни под колёсами "случайного" грузовика. Вернись она к мужу, Саша, наверное, простил бы блудную жену, однако ей самой помешала гордость, да и кремнёвая Зинаида Матвеевна и слышать не хотела "об этой вертихвостке".

Некоторое время Александр Николаевич ничего не знал о своей бывшей супруге. А потом вдруг пришло письмо из Франкфурта, в котором Людмила сообщила, что она через брачное агентство вышла замуж за богатого немца, живёт в "цивилизованной стране", всем довольна и приглашает детей навестить любящую мамочку. Дмитрий так и не собрался в зарубежный вояж, идя своими кривыми тропками, а дочь ездила, и не раз. От неё-то Саша и узнал, как выглядит тот счастливый лотерейный билет, который вытащила его "бывшая".

"У них там не забалуешь, - рассказывала Аня. - Конечно, всё в шоколаде, да вот только такой гламур дорого стоит. Не то чтобы этот ветеран вермахта держит маманю в чёрном теле, однако воли не даёт. Брачный договор составлен хитро: чуть что - и мигом останешься на бобах. Будь добропорядочной бюргершей, то, сё, а уж о том, чтобы интрижку какую на стороне завести - и думать не моги! Ихние адвокаты самый невинный флирт превратят в злостный адюльтер, так что мать сидит и не питюкает. Несладко, блин, - этому её герою Второй Мировой очень хорошо за восемьдесят, и последний раз он занимался любовью лет этак пятнадцать назад. Вот мать и молится всем богам, чтоб поскорей прибрали её благоверного, да пускает слюни на сочных мужиков - годы-то идут! А Дитрих этот живуч, зараза, - не пришибли его в своё время в лесах Белоруссии. Не взял тогда русскую пленницу мечом, так теперь купил по сходной цене. И всё ведь понимает, гад, - ни одна немка в такой блудняк не вписалась бы! Вот и нашёл себе дуру с Востока…".

– А как она выглядит? - спросил Александр Николаевич, прервав воспоминания.

– Да нормально, в общем-то. Макияж, косметика, всё такое, да и жизнь спокойная. Добилась она, чего хотела, - можно сказать, счастлива. Про тебя спрашивала, - Аня искоса посмотрела на отца, - но не так, чтоб очень заинтересовано…

"Да, милая Мила, разошлись наши с тобой стёжки-дорожки… И никто не виноват, если подумать да разобраться… Это ведь только в сказках бывает: жили долго и счастливо, и умерли в один день…".

– Счастлива - это хорошо, - спокойно подытожил Алхимик. - Счастье - оно ведь для каждого своё. Верно, синичка?

– Так-то оно так, да вот только, - девушка неопределённо пожала плечами, - полного счастья всё равно не бывает. Разве что денег будет выше крыши…

Они вышли на пляж и побрели к воде, сняв обувь и утопая по щиколотку в тёплом песке. На невысоком пригорке остановились; Александр расстелил прихваченную с собой подстилку, скинул куртку и сёл, жмурясь на яркое солнце. С залива дул лёгкий ветерок, неподалёку гомонила молодёжная компания - оттуда тянуло запахом горячих шашлыков. Аня сняла ветровку и рубашку, оставшись в джинсах и лифчике от купальника, и улеглась на живот, провожая взглядом вертолёт, описывающий над заливом широкие круги.

"Красивая всё-таки девчонка получилась, - подумал Саша, взглянув на стройное тело дочери, - была б только счастливой. Как говорится, не родись красивой…".

Он закурил и хотел было что-то сказать, продолжая начатый разговор, но в это время в сумочке у Ани раздалась трель мобильника. Девушка посмотрела на высветившийся номер и поморщилась: