Последний экзамен - Страница 12
Последние три недели мама почти не спала. Она или читала джапу, или молилась о том, чтобы Гопал (так она к Кришне обращалась) забрал её во Вриндаван, где она будет вечно служить Ему там. Это была её медитация. Ни на какие другие разговоры её невозможно было отвлечь, она даже на мои вопросы о её самочувствии не отвечала.
Во время её болезни наша квартира превратилась в храм, атмосфера была очень духовной. К нам приходили преданные, пели киртаны, читали ей «Вену-гиту» и другие книги об играх Кришны или просто читали джапу. Уходили они очень вдохновлённые от общения с Васундарой Шьям, их поражал дух её преданности Гуру и Кришне, её целеустремлённость. Если приходили её сёстры и братья в Боге, то она прославляла Вас, Гуру Махарадж, и говорила, что нужно самозабвенно служить такому духовному учителю. Мама чувствовала себя бесполезной, так как не могла совершать служение. Для неё было невыносимо вот так просто лежать и ничего не делать, поэтому она постоянно молилась Гопалу, чтобы Он дал ей другое тело, чтобы она могла заниматься служением. Мама молилась о том, чтобы Господь забрал её во Вриндаван, именно туда. В последнее время она прослушала очень много лекций об играх Кришны во Вриндаване, поэтому у неё появилось сильное желание стать хоть травинкой во Вриндаване.
Каждое утро, просыпаясь, она обнаруживала, что она до сих пор в этом теле, и у неё начиналась депрессия: «Ну почему Гопал не идёт за мной?»
Плача, она просила Кришну поскорее прийти за ней. Однажды я спросила у неё: «Мама, ты так хочешь уйти туда, неужели тебе не хочется побыть с нами ещё немного? Тебе не жалко нас оставлять?» Она ответила: «А чего мне за вас цепляться?» Ей этот вопрос показался глупым, а другой матаджи она сказала, что вообще не хочет думать о родственниках. И хотя она была моей мамой, в последнее время я не ощущала себя её ребёнком, так как у неё уже не было тонкой привязанности ко мне, всё её сознание было поглощено Вриндаваном. Днём и ночью она бредила Вриндаваном, иногда сквозь сон молилась Гопалу и Радхарани. Иногда ночью, когда она засыпала, я забирала чётки из её рук, но потом замечала, что она во сне делает пальцами движения, как будто перебирает чётки. Иногда она сквозь сон стонала: «Харе Кришна».
Последние две с половиной недели мама ничего не ела, только пила воду и чуть-чуть соки. Она почти ничего не видела, не знала, кто рядом находится, зато видела изображение Гопала, которое висело рядом с ней на стене. Приступы боли были, но помогали обычные анальгетики, нам ни разу не пришлось ставить ей наркотические обезболивающие. В основном её тошнило, и внутри всё горело, как от огня.
Однажды ночью она попросила попить воды. Я ей дала. Она снова и снова просила пить. Я сказала: «Мама, ты так много воды пьёшь!» На моё удивление она ответила: «Да, я скоро почти всю воду из Ямуны выпью». Я ничего спрашивать не стала, так как от бессонных ночей плохо соображала. А утром она проснулась и спросила: «Где я?» Я сказала: «Дома, в своей комнате». Она очень удивилась и спросила: «А разве я не во Вриндаване?» Я сказала, что нет. Тогда она спросила: «А кто так красиво пел, и кто так громко джапу читал?» Я сказала, что была ночь, никто не пел, а джапу читал Шрила Прабхупада и то тихонько. Она стала рассказывать, что она слышала такой красивый киртан, и ей было так хорошо, а потом кто-то громко рядом с ней читал джапу, но это не был голос Шрилы Прабхупады. Потом она спросила, почему у неё всё болит, она что, упала, что ли? Я ответила: «Нет, мама, ты не падала, у тебя же рак, ты забыла, что ли?» «У меня рак?» — удивленно спросила она. Часто она забывала о своей болезни. Она могла многие вещи забывать, но о том, что ей во Вриндаван надо, это она не забывала. Один преданный предложил ей пройти у него лечение, которое продлило бы её жизнь ещё лет на семь. Мама сказала: «Ещё семь лет жить в материальном мире?! А потом снова так же умирать? Ну, уж нет! Я не хочу вылечиваться!» Снова и снова она погружалась в молитвы, прославляющие Радху и Кришну, прося Их забрать её во Вриндаван. С каждым разом её молитвы были всё отчаяннее и отчаяннее. Она плакала, жалуясь, что Гопал не слышит её и не приходит за ней. Хотя было понятно, что у неё ничего и не болело, всё равно, она не успокаивалась и звала Кришну, ни на кого не обращая внимания, хотя она уже и так не видела никого.
Все преданные удивляются тому, что хотя мама и болела раком, страданий от самой болезни было не так много. Обезболивающие ставили не очень часто. Иногда я делала ей снотворные уколы, но она боролась со сном, потому что боялась во сне забыть Кришну. Мы наблюдали за переменами её сознания, оно менялось, очищалось с каждым днём. Даже моя сестра-непреданная, приехав к нам, сказала, что наша мама не от мира сего, она уже не та, какой мы её знали раньше. Перед тем, как лечь в больницу, мама мне сказала, что ей очень страшно умирать, что она ещё не готова. Но Кришна дал ей время подготовиться, и потом она уже ни минуты не хотела оставаться здесь, в материальном мире. Она говорила, что не хочет рождаться на Западе, уж лучше в бедной хижине, но во Вриндаване, где постоянно поют о Кришне.
Старшие преданные нашей ятры говорили, что тот путь, который человеку нужно пройти за много лет духовной практики, она прошла за три месяца. Конечно, ей в этом помогла её почти пятнадцатилетняя практика в преданном служении. Васундара Шьям ни одного дня за эти годы не сидела «сложа руки», она занималась служением в храме целыми днями, даже когда плохо себя чувствовала. Я ругала её за это, называя трудоголиком; её невозможно было заставить пойти в больницу, поэтому болезнь зашла так далеко, что не подлежала лечению.
За последние двое суток она поспала всего три часа. 18-го, как обычно, с утра к ней стали приходить преданные, читали рядом с ней джапу, а я после ночного дежурства возле нее спала. Вечером пришли прабху и пели киртан, потом читали джапу и молились за Васундару Шьям. Один преданный сказал Васундари, чтобы она молилась Господу Нитьянанде Прабху, чтобы Он её забрал в день Его явления. Он ушёл в 8 вечера, а Васундара стала молиться Нитьянанде. Потом она стала молиться Гуру Махараджу, Шриле Прабхупаде, потом снова Нитьянанде. Я смотрю: силы у неё иссякают, она вдыхала, а на выдохе произносила имя Кришны. Она произносила разные имена: Кана, Гопал, Говинда, Кришна, Вараха.
Потом она очень долго молилась Туласи-деви: «Только по твоей милости можно войти в рощи Вриндавана. Дорогая Туласи-деви, позволь мне вечно заниматься преданным служением. Я буду делать гирлянды для Кришны, я буду делать всё, что ты прикажешь». Вот в таком духе она молилась.
Мы с мужем сидели рядом, читали джапу и удивлялись, как у неё ещё сил хватает что-то говорить, ведь она почти задыхается. Дыхание становилось всё чаще и тяжелее, и её речь становилась невнятной. Тут она еле прошептала: «Я умираю». Я переспросила: «Мама, ты тело оставляешь?» Она кивнула. Тогда я взяла предложенный лист Туласи со стоп Божеств и положила ей в рот, посыпала на голову пыль Вриндавана, побрызгала и налила в рот воду из Радха-кунды. Тилака на лбу уже была. Она продолжала тяжело дышать. Её губы сжались, она пыталась чего-то сказать, но у неё не получалось. Я сказала ей, чтобы она помнила о Кришне.
Мы с мужем стали громко произносить мантру Харе Кришна в один голос, я — в одно ухо, он — в другое. Я обратила внимание на её правую руку: хотя в руке не было чёток, она перебирала пальцами, как будто они у неё были. Пальцы у неё были онемевшие, и она не чувствовала, есть ли чётки в руках. Я дала ей в руку чётки. Так она повторяла мантру вместе с нами в уме, перебирая чётки.
Минут через 15 — 20 ей стало ещё тяжелее дышать. Я её спросила: «Ты во Вриндаван хочешь?» Она кивнула головой. Я сказала: «Тогда думай о Кришне! Помни о Нём!» Она ещё раз кивнула, дав понять, что она это и делает. Мы громко повторяли мантру ей в уши. Тут она повернула голову влево, где рядом с ней стояло деревце Туласи, открыла широко глаза и стала смотреть на Туласи спокойным взглядом. В её глазах не было ни тени страха или беспокойства. Может быть, она молилась ей. Так она смотрела неотрывно на неё какое-то время и покинула тело. Голова откинулась назад, зрачки расширились и глаза закрылись. Пульса не было, но ещё были затухающие вздохи. Было 10 часов вечера. Мы ещё какое-то время повторяли Харе Кришна. Я смотрела на её лицо.