Последний довод - Страница 22

— Интересная история, — протянул Фред, когда Холл закончил свой рассказ. — Ну что же, надо действовать. Отгоните вашу машину за угол — там она никому не помешает, и едем.

— А куда мы направляемся, — поинтересовался Холл, усевшись в машину Фреда.

Профессору Чейзу пришлось подняться необычно рано. Он хотел закончить все текущие дела, с тем чтобы днем вылететь в Нью-Йорк. В отеле “Уолдорф-Астория” он должен обедать с членами организации “Молодые консерваторы” и учредителями “Комитета по борьбе с опасностью”. Устроители обеда хотели обменяться мнениями относительно стратегии Соединенных Штатов в космосе. Такие обеды вошли в обычай у Чейза и Корта; до начала работы в администрации они оба входили в “Комитет по борьбе с опасностью” и принимали участие в разработке новой военной стратегии, доказывая, что в ядерной войне можно выиграть и что Соединенные Штаты должны быть готовы ее начать. Многие члены комитета теперь работали в администрации: в руководстве агентства по контролю над вооружениями и разоружению, в аппарате государственного департамента, в ЦРУ и министерстве обороны. Долгие годы они ожидали своей очереди за кулисами, чтобы выйти на авансцену, и при нынешнем президенте их час настал.

По просьбе Адриана Корта генерал Хьюм принял на работу в ЦРУ нескольких экспертов “Комитета по борьбе с опасностью”, которые подготовили ряд докладов об отставании американской военной мощи от советской; эти “секретные” документы были доведены до сведения журналистов — любимый прием в политической игре. Заниженные оценки состояния американской армии подготовили американцев к теории “окна уязвимости”, которую проповедовал нынешний президент. Независимо от степени достоверности формула “окно уязвимости” звучала достаточно убедительно — это был удачный лозунг для избирателей и оправдание для подготовки нового военного бюджета.

Бертис Холл отрицательно покачал головой.

— Нет. Нет, — повторил он. — Я больше туда не пойду.

— Почему? — спросил Фред. — Вы же сами хотели все выяснить. Несомненно, разгадка скрыта там, на десятом этаже.

Уже было светло. Бессонная ночь оставила отпечаток на лице адвоката. Он выглядел очень усталым и постаревшим. Фред привез его к тому же самому дому.

— Я больше туда не пойду, Эберли, — твердо сказал Холл.

Минуту они смотрели друг на друга. Потом Фред решился. Он вытащил пистолет — наплечная кобура была скрыта под серым твидовым пиджаком — и направил его на Холла.

— Выходите из машины.

Фред не без удовольствия наблюдал за внезапно побледневшим адвокатом. Он ожидал, что Холл начнет звать на помощь или, напротив, умолять отпустить его, но адвокат молчал.

На десятом этаже было пусто. Фред указал Холлу на дальнюю дверь. Адвокат вошел в комнату и остановился в изумлении. Огромная комната с зашторенными окнами была вся оклеена плакатами антивоенного движения. На большом столе стояла компактная множительная аппаратура, пол завален листовками и брошюрами, призывающими к ядерному разоружению.

Он обернулся и спросил у Фреда:

— Так что вы от меня хотите?

— Я от вас ничего не хочу, — скучным голосом ответил Фред. — Я сотрудник Центрального разведывательного управления. Моя задача — выявить преступные связи американского антивоенного движения с агентами Москвы. Сейчас я вызову полицию, которая вас арестует, поскольку я, к сожалению, лишен такого права.

Фред шагнул в комнату, подошел к окну, попробовал раздернуть шторы, но они не поддались.

— Что же вы так боялись заглянуть сюда, а, Холл? Вас здесь давно ждут. Приманку в виде Диркса вы лихо заглотнули; сидели у него на “хвосте” столько дней, как заправский агент из службы наружного наблюдения. Вы и в самом деле полагали, что он вас не замечает?

Фред вытащил из бокового кармана пиджака “уоки-токи”.

— Чтобы вы были в курсе, — продолжал он. — На ручке двери, на столе, на кнопках аппаратуры и на листовках есть отпечатки ваших пальцев. Точно так же, как и на тех черных сумках, где вперемешку с листовками лежит динамит да еще письмо Филипа Никольса, адресованное вам. Письмо примерно такого содержания: “Я делаю это во имя нашего движения. Если я погибну, ты продолжишь наше дело”. Несколько жильцов этого дома засвидетельствуют, что часто видели вас здесь. Они опознают и сумки. Впрочем, навряд ли вы решитесь что-либо отрицать.

— Это почему же? — зло нахмурился Холл.

— Неплохой парнишка ваш сын, а, мистер Холл? Вам, пожалуй, было бы неприятно узнать, что с ним произошел несчастный случай, не так ли? Это мой последний довод, и, надеюсь, достаточно убедительно.

Фреду, наконец, удалось раздвинуть шторы, и тусклый свет наступающего дня осветил его довольное лицо.

В этот момент дверь в комнату распахнулась от удара ногой, и Бертис Холл увидел человека в кожаной куртке, с пистолетом в руках. Прежде чем он успел что-либо сообразить, раздался выстрел.

Документ, который лежал на столе у Корта, когда он вернулся от президента, был доставлен спецкурьером.

Это была разработка по ведению пропагандистской кампании в связи с очередной встречей руководителей промышленно развитых стран капиталистического мира.

Корт одобрил документ. Еще вчера ему пришлось бы согласовывать все с Генри Дугласом, советником президента в ранге министра. Сегодня подписи Корта будет достаточно, потому что президент принял решение об отставке Дугласа, который вынужден отказаться от работы в администрации. Разумеется, не из-за причастности к скандалу вокруг похищения бумаг, а по чисто семейным причинам.

Министр обороны, спешно вызванный в Белый дом, нашел президента в хорошем настроении. Спикер палаты представителей высказал свои возражения по поводу расследования, проводимого конгрессменом Шэдди. “Я не вижу в этом особо важной проблемы”, — сказал он. Можно было ожидать, что расследование будет спущено на тормозах и скандал утихнет.

Президент попросил шефа Пентагона подготовить для него большую разработку по космическому оружию — для выступления по телевидению. Американцы должны одобрить его решение: начать производство нового поколения космического оружия — в целях обороны от русских, разумеется.

Эмсли не решился по телефону сказать Этвуду, что Фред — он же Роджер Эберли — мертв. Он предпочел приехать домой к Этвуду и коротко доложить о предпринятых им усилиях, стараясь выставить в лучшем свете свои действия.

Отпустив Эмсли, Орвил Этвуд подумал, что Фред как работник был сильнее. Акция с Филипом Николь-сом была на редкость удачной и по замыслу и по исполнению. Был нанесен серьезный удар по антивоенному движению и здорово напуганы обыватели. Но ничего не поделаешь. Фред слишком глубоко проник в игру с Плиммером. Ему стало известно значительно больше того, что полагалось знать работнику его ранга. Да и с этим адвокатом он непозволительно долго возился. Теперь все кончено. Уже в вечерних газетах появится сообщение о том, что ФБР раскрыло конспиративную квартиру, где люди, называвшие себя борцами за мир, готовили очередной террористический акт против мира и спокойствия американцев. Они же, между прочим, приторговывали наркотиками. Надо полагать, шум будет большой. Антивоенное движение внушало и администрации и калифорнийским магнатам серьезную тревогу. Оно захватило широкие круги американцев, и, чтобы скомпрометировать борцов за мир, потребуются большие усилия. Этвуду, с его широкими связями в ЦРУ и в министерстве юстиции, поручили именно эту задачу.

Тем более что других хлопот у него не будет. Раскручивание истории с похищением бумаг у Грайнза, которое чуть было не вышло из-под контроля (из-за того, что конгрессмен Шэдди решил сделать себе имя на этом расследовании), в ближайшие дни отойдет в тень. Журналисты, которые раскручивали это дело, больше не получат никакой новой информации. Многие видные промышленники, поддерживавшие президента, забеспокоились, когда комиссия Шэдди решила добиваться доступа к президентским архивам в Гуверовском институте войны, революции и мира, который и так подвергался критике со стороны либералов за разработку консервативных политических программ для нынешней администрации. В президентских бумагах можно было найти точные суммы пожертвований “Силиконовой долины” в избирательный фонд президента. Если бы эти цифры были преданы гласности, это повредило бы магнатам в глазах общественного мнения, да и президенту пришлось бы подчеркнуто демонстрировать свою независимость от пожертвований.