Последний бой - Страница 2

Лешка Подомацкий, смышленый, разворотливый крепыш лет тридцати, один из сотрудников Бушмина, не дожидаясь летуна, сам открыл выходной люк. Андрей выбрался наружу первым и сразу же направился к только что припарковавшейся возле их вертушки черной служебной «ГАЗ-31», уже знакомой по прежним командировкам в Чечню. Из «волжанки» показался плотный, коренастый мужчина лет сорока пяти в зимней полевой форме, с генеральскими звездами на погонах: это был спецпредставитель Совбеза РФ по Чеченской Республике, руководивший до своего нынешнего назначения одним из облуправлений ФСБ.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Здравствуй, майор, – простуженным голосом просипел тот. – С прибытием тебя… Михайлов! Ну?! Как добрались? Без происшествий, надеюсь?

Как уже говорилось, воинское звание Бушмина – подполковник. А если быть предельно точным, то «гвардии подполковник». Но спецпредставитель отнюдь не ошибся. В том числе и тогда, когда назвал его Михайловым. Бушмин, равно как и другие ключевые сотрудники некоторых спецслужб, в ходе своих служебных командировок зачастую предпочитали пользоваться залегендированной, так называемой параллельной биографией.

– Весь маршрут прошли в штатном режиме, – лаконично доложил «майор Михайлов».

– За безопасность нефтяников, майор, отвечаешь головой, – напомнил спецпредставитель. – Мы ожидаем скорого приезда большого начальства. Так что смотрите у меня!..

Прежде чем перекинуться словцом с представителем местных чеченских силовиков и согласовать конкретные детали, касаемые передвижения их конвоя по пути из Ханкалы в Грозный, Бушмин жестом подозвал к себе своего верного помощника Подомацкого:

– Леший, слушай сюда.

– Да, командир?

– Не забыл, о чем мы говорили еще в Моздоке? Так вот: в одной из сумок есть запасной бушлат секьюрити и шлем-маска. Когда я дам команду грузиться в транспорты, – но не ранее! – поможешь парню… Захаржевскому то есть… в темпе сменить прикид: оденешь на него бушлат, как у нас, жилетку и маску…

– Сделаем, командир.

– И еще. В «Лендровер», который подогнали вайнахи, пусть садятся Голубев и его телохран. Ну а этого… молодого банкира мы возьмем с собой в «уазик».

В начале первого пополудни небольшая автоколонна, извиваясь подобно змейке меж бетонных блоков «пояса безопасности», проследовала на выезд через КПП Ханкалы.

Здесь к двум «Лендроверам», любезно присланным за возглавляемой Голубевым «делегацией» грозненскими нефтяниками, а вернее сказать, местными властями, и паре пятнистых армейских «уазиков» присоединились две машины грозненского УВД и джип с людьми из президентской СБ, каковую, кстати, возглавляет младший сын главы республики.

Федералы, строго следуя существующему порядку, выделили для сопровождения колонны, следующей в «правительственный квартал», дополнительно небольшую бронегруппу – два «БТРа» и одну «бэху».[1] В принципе – так представлялось – наличных сил для охраны имелось вполне достаточно.

Порядок построения на всем пути следования должен был оставаться таковым. Впереди шел один из двух «БТРов», приписанных к 46-й бригаде внутренних войск. За ним держались милицейская машина грозненского УВД и «Лендровер» с вайнахом, возглавляющим «Грознефть», и двумя его охранниками. Далее следовали «УАЗ» с двумя бойцами Бушмина, экипированными в прикид секьюрити, второй «Лендровер» с Голубевым и его телохраном, за рулем которого находился местный водитель, и еще один джип марки «Тойота» с четырьмя сотрудниками «президентской гвардии» на борту. Далее шли «БМП», с отделением спецназа, вторая машина с чеченскими милиционерами, второй «УАЗ», и замыкающий их колонну «БТР».

– Майор, за каким чертом понадобился весь этот маскарад?! – сохраняя прежний угрюмый вид и глядя вперед через лобовое стекло «уазика», поинтересовался Иван Алексеевич (он сидел впереди, рядом с Подомацким, который вел машину). – И с какой стати мы вдруг перестроились, зависнув в хвосте колонны?

Вообще-то Андрей не приглашал этого экс-гэбиста к себе в машину, тот сам напросился, определившись буквально в последний момент. Он, кстати, был единственным здесь, чье лицо не скрывала от сторонних взоров спецназовская маска. Да и зачем, спрашивается, ему маскироваться? Он бывает здесь, в Грозном и Гудермесе, сопровождая в поездках того же Голубева, не реже одного раза в квартал, а потому, можно сказать, давно уже здесь свой человек…

Так и не сочтя нужным ответить на вопросы старшего «эсбиста», Андрей продолжил думать о своем, не теряя, впрочем, контроля за окружающей обстановкой, которая представляла собой грозненские окраины – крайне удручающее зрелище…

У их небольшой делегации особая миссия: они должны доставить в Грозный деньги, причем огромную даже по нынешним временам сумму. Но речь в данном случае не идет о привычных простым гражданам дензнаках, об этих лакомых зеленоватых бумажках, которые россияне нынче, как и всегда, впрочем, предпочитают прятать в собственные «банки» и под матрацы. Деньги, которые они везут в Грозный, пока виртуальны, хотя и реально существуют в виде накопленных инвалютных средств, поскольку были еще заблаговременно размещены менеджментом «Ространснефти» на зарубежных счетах. Скорее всего, это было сделано по прямому указанию руководства страны. С тем, чтобы нынешний, лояльный – по крайней мере на словах – Кремлю режим имел возможность как бы на собственные средства содержать два своих новых представительства, только что открывшихся в Саудовской Аравии и в Брюсселе. Чтобы чеченское правительство могло хотя бы имитировать малую толику самостоятельности, закупая за рубежом ту же «гуманитарку»…

И если бы Андрей не был извещен об этой «особой миссии» в Грозный суток примерно за четверо до того, как рвануло в Московском метро, он мог бы заподозрить во всем этом некую подлянку со стороны федеральных властей. Нечто такое, что, слегка перефразировав израильтян, можно бы обозначить примерно так: «Деньги в обмен на безопасность…»

«Кондор, вы отвечаете за этого молодого человека головой! – было сказано Бушмину по ходу предполетного инструктажа. – И не только за самого банкира Захаржевского, который сам выполнит на месте функции операциониста, но и за «софт», за программное обеспечение, хранящееся в специальном кейсе, без которого невозможно будет кому-либо воспользоваться смонтированным нашими спецами в Грозном спутниковым терминалом!..»

Миновали окраинный блокпост, преодолев, таким образом, уже практически половину пути до цели. Захаржевский, которого в последний момент замаскировали под охранника – он сидел на заднем сиденье, рядом с Бушминым, положив на колени свой драгоценный кейс, – демонстрировал в эти минуты заметную выдержку. Эфир на УКВ как-то странно притих. Подомацкий по-прежнему уверенно держался за машиной с чеченскими ментами; колонна шла плотно, почти без интервалов, но с невысокой даже по здешним меркам скоростью… Внезапно зыбкая тишина вокруг них, нарушаемая лишь сытым урчанием автомобильных движков, раскололась звуками недалекой стрельбы: вначале сердито протарахтели – одна за другой – две средней протяженности автоматные очереди, затем уже густо пошла пальба пачками…

– Боестолкновение в двух… максимум в трех кварталах от нас… левее и чуть впереди… где-то на «два часа», – подал реплику Подомацкий, вынужденный вслед за остальными водителями сбавить скорость до минимума.

Как бы в подтверждение сказанному, откуда-то из-за корпуса «крестовой» больницы, чуть наискосок и снизу вверх, вынесся вполне различимый в нынешнюю пасмурную погоду трассер – светлячки роем пересекли небо над чеченской столицей и исчезли где-то в вышине.

Бушмин попытался вызвать при помощи портативной рации двух своих сотрудников, чтобы узнать от них обстановку в голове колонны, но тщетно: не только основная, но и запасная волны оказались сплошь забиты помехами.