Последние звёзды (СИ) - Страница 42

– Лучше до восьми, пока хозяина нет, – охранник подумал. – Хотя сегодня может и задержаться.

Наконец показался второй, прошёл за дом, покосившись на гостя. Два минимум, в бригаде их должно быть больше.

– Понял, как смогу – сразу же. Спасибо.

Баграт второпях исчез с поля зрения, юркнул в кусты, уронил ключ на рюкзак – взбил пыль. Посидел с минуту и решил возвращаться в город. Решение принято, осталось реализовать.

9

Всё руководство повстанцев ночует в штабе. Для воссоздания осадного положения заперлись и дымят сильнее обычного. Крутов, некурящий, бровью не ведёт. Игорь, устроившийся в углу ближе к связистам, подозвал его, потеснился с коврика.

– Ты был на северных морях?

Крутов покачал головой.

– Мы летали однажды, высадились у Карского. Там есть морская база, куда ушли остатки Северного флота.

– Живая?

– В том-то и дело. Её не бомбили, но ни один корабль оттуда уже не уплыл. Огромные авианосцы, атомные крейсеры – чего только нет. Они стоят у берега борт к борту и медленно тонут.

– Если не пробиты, продержатся на воде ещё сотню лет.

– И это жутко. Я только тогда понял, что же мы натворили. И так ясно, что война – это горе, ужас, но смотришь на людей – суетятся, дышат, будто так и должно быть. А на них глянул и расплакался: корабли не должны гнить. А их там столько!

Крутов попытался представить это кладбище – не смог, тогда спросил.

– А ты был в пустошах?

– Раньше хотел, сейчас плевать. Для этого есть разведчики, мне рассказывали что там.

– Ну? – Крутов придвинулся ближе.

– Никакой романтики, если ты об этом, – усмехнулся Игорь, – и никакой надежды. На запад не пройти до сих пор – радиация шкалит. Вокруг разное, но в целом одно: пустота, всё брошено, в окнах ветер свистит, в лесах ни одного зелёного листа. Но звери приспосабливаются, бегают целыми стаями, дикие, человека не боятся.

– Артефакты видел?

– Их не берут почти. Рассказывали, как музей нашли, фотографий наделали и всё оставили. Фонит сильно.

За столом в центре зала раздался хохот, но его не поддержали.

– Миш, откуда вы все взялись?

– Как откуда? – оторопел Крутов.

– Народ пережил войну, в нём животный страх повторения. Как могли родиться свободные люди?

– Может, дело в семье? У меня была интеллигентная, хоть и работали как все. Матери не помню, а отец об истории рассказывал, о людях. Сухонький такой, худой, на меня не похож.

– Историю и мне рассказывали – в училище.

– Ну какую? Как нас застали врасплох и разбомбили всё в два дня? Или как наши сами спровоцировали эту войну? Никто ведь не знает, из-за чего всё. Вот папа пытался понять, копался в бумагах ночами после смены, иногда что-то складывалось, он будил меня и показывал, рассказывал. Мало помню, только его слёзы в свете лампы.

– Хорошо, с тобой ясно, а другие? Ира вот?

– Просто непоседа с детства, как Саша говорил. Это он её притащил, пообещал, что с нами веселее, а ей другого и не надо.

– У всех по-разному, это понятно. Но должно быть что-то общее, ведь должно быть?

– Родились под одной звездой, – бросил Крутов и фыркнул. – Ерунда, какая сейчас разница? Меня другое беспокоит.

– Ну?

Крутов сел, снял ботинки, вытянул ноги.

– Ты скажешь? Тогда я выскажусь, – заявил Игорь. – Ведь я был на той стороне, и вижу, в чём они сильнее: военные сплочены. С нашими я говорил, из них половина здесь случайно, остальные отчаялись, как и ты.

– Предлагаешь начать ходить строем?

– Поздно. Хочу, чтобы ты знал: нельзя доводить до предела, наши посыпятся.

– Я знаю... – Крутов вздохнул и продолжил. – Ты помнишь, с чего всё началось?

– Саботаж в Кемерово, такое не забыть.

– Мы пришли к власти через обман и кровь, и закончится она так же.

– Все, кто знает, под моим контролем, я каждую минуту помню об этом, нас не раскроют. Да и даже если, уже слишком поздно.

– Дело в другом, в глобальном, во вселенной, если хочешь... Мы пошли обманом, это речь не о людях, а о судьбе.

Игорь тихо рассмеялся, наклонился к собеседнику.

– Ты в это веришь? Хорош глава движения!

Крутов отстранился.

– Я никогда так не поступал, это ведь ты придумал. Видна ваша школа!

– Поблагодари уж наконец, и закончим.

Штаб устал резаться в карты и проголодался, послали за поваром. Крутов решил сходить сам – проветриться. На улице встали, он жадно вдохнул ночную сырость.

– Игорь, ты понимаешь цель всей нашей затеи?

– Набрать сил, развернуть власть к народу лицом.

– Вот и нет, – Крутов присел на ступеньку. – Это задачи, но не цель. Мы должны не систему сменить, а разбудить народ, напомнить людям, что они люди. Не важно, кто за штурвалом, если граждане спросят с любого. Вся страна должна знать, что если власть не справляется, она виновата. И отвечать должна тоже она.

– Таким образом и с нас в случае чего спросят.

Крутов наморщил лоб.

– А ты ждал другого? Мне казалось, что ты понимаешь и поддерживаешь: власть это средство, но не самоцель.

– Понимаю, но поддерживаю... вряд ли. Править нужно сильно.

– Тогда зачем мы боремся?! Твои слова услышаны, наверху так и поступают!

– Они ведь неправы, сколько лет ведут в тупик...

– Ты так думаешь, я так думаю. А должен задуматься на-ро-д! Люди-человеки, элита и рабочие. Ни в чём не будет смысла, пока мозгами пользуется десять процентов населения.

Игорь поманил рукой.

– Я солдат, моё дело ползать под пулями, а я вон до чего дошёл. Иногда думаю, что недостоин, что вокруг полно людей умнее. Пусть командуют, я готов исполнять. Но никто не берётся.

– В чём мораль?

– Не знаю.

Город напряжён, это чувствуется кожей и бросается в глаза. Огневые позиции замаскированы и скрыты в темноте, но видно уголёк сигареты в бойнице. В тишине шаркают патрульные, от фонарных столбов идут провода к прожекторам.

Крутов закончил разговор.

– Мы на финишной прямой, Игорь. Если проиграем, я не хочу выжить: не найду сил начинать всё заново.

10

Баграт в потоке спешащих на работу людей один в пыли и грязи: столица всё-таки. Отбил землю с ботинок и зашёл в автобус. Через весь город он не идёт, придётся пересесть, а пока Баграт прижался к стеклу, освободил место группке инженеров. Всмотрелся в городской пейзаж, и их профессиональная болтовня пропала из сознания. Он никогда не задерживался в городах, если только не отлёживался, простреленный. Справедливости ради, Баграта ранили реже, чем должны были. Больше попадало по молодости в драках и неудачных грабежах, и то всегда уходил на своих ногах.

Вполне может получиться, что нужный контакт пропал. Но на чёрном рынке важнее не личное знакомство, а вовлечённость. Через третьих лиц, через упоминание о давней сделке доверие восстанавливается. Так и вышло, потребовалось чуть больше денег и гораздо больше времени. Когда продавец, седой мужчина с бородой клином, спросил об дозе, Баграт задумался. Он всё рассчитал, но если отравится ребёнок – может не выжить.

– Меня в детстве не жалели...

– Что, уважаемый? – мужчина сложил мозолистые ладони.

– Две полные колбы.

По разведанному пути пробрался к участку быстрее, чем ночью, но проволоку резал в другом месте. Ух и намотался! А здесь ничего не изменилось: тот же день, та же погода, тот же охранник у калитки.

– О, вовремя. Починил?

– А-ай! – Баграт махнул рукой. – Толку нет, запчасти нужны. А мой ругается, вышвырнуть грозит.

– Не свезло, вот наш спокойный, вообще внимания не обращает, будто нет четырёх человек, – четырёх, значит.

– Руки можно помыть? Возвращаться вообще неохота.

– Давай, пока хозяина нет. Сзади дома труба выходит.

Охранник предупредил напарника по рации, сам понёс отбивший Баграту в рюкзаке спину инструмент в гараж. Баграт свинтил вентиль, вставил стопор, и завернул обратно.

– Нет воды.

Демонстративно покрутил перед вернувшимся охранником, ручка действительно вертелась вхолостую. Охранник закусил губу, глянул на чёрные руки и лицо, домой пускать нельзя, но ведь уже согласился помочь.