Последние заморозки - Страница 1

Этот маленький роман о радостях и злоключениях молодых людей следует начать со школьной скамьи, на которой сидит Руфина Дулесова. Ей, как и всякой десятикласснице, пока ещё мало лет, а она уже чувствует себя вполне взрослой и думает о той счастливой весне, которая улыбается каждому на пороге зрелости.

За школьным окном хохочет ручьями весёлый обманщик апрель. Этот озорной месяц на Урале особенно шаловлив. Сегодня — солнце, а завтра — серое небо и белый снег.

Но стоит ли обращать на это внимание? Всё равно апрель сменится маем. С маем придут выпускные экзамены, а там… бал!

Школьный бал! Она — в белом-белом платье. Он — чуточку неуклюжий и робкий. Совсем уж взрослый, но стеснительный-стеснительный… Даже не верится, что ему двадцать два года. Но ему ровно двадцать два. Когда Руфина переходила в третий класс, Алёша Векшегонов заканчивал восьмой.

Как удивлённо раскроет он свои синие глаза, когда увидит её на выпускном вечере в бальном платье! Как смущённо подойдёт он к ней и пригласит на вальс!

Это будет именно так и не может быть по-другому. И наверно, там, на балу, он скажет то главное слово, после которого приходят все лучшие слова, какие только есть на белом свете.

При одной этой мысли у неё и теперь слегка кружится голова. Но в классе слышится:

— Дулесова, пожалуйста, к доске.

Руфина, возвратившись из ожидаемого июня в текущий апрель, с уверенностью хорошей ученицы направляется к доске и берёт мел…

Ей нужно сосредоточиться, заняться решением задачи по тригонометрии, не думать ни о чем «постороннем»… Но она уже дважды стирала написанное. Наконец задача решена. Она возвращается на своё место и снова уходит в мечты.

Ей вспоминается все сначала.

А началось все с производственных мастерских. Тогда завод-шеф помогал оборудовать школьные мастерские не только станками и инструментами, не только снабжал материалами, но и посылал своих мастеров. Одним из них оказался Алёша, Алексей Векшегонов.

Руфина тогда ещё не знала, кем она будет, какой трудовой путь изберёт. Во всяком случае, работа на станкостроительном заводе не манила её. Но младший брат Алексея Векшегонова, одноклассник Руфины, зазвал её на встречу с мастером. И Руфина пришла.

С этого все и началось.

Сначала она не узнала Алёшу Векшегонова, а ведь они жили на одной улице. Это был другой, неизвестный ей человек. Он светился. Глаза блестели. Голос звенел. И как-то необыкновенно красиво вились кудри…

Он говорил об очень знакомом станкостроительном заводе, но говорил так, что Руфина узнавала этот завод, как и Алёшу, впервые.

Алёша рассказывал будто не о цехах, а о сказочных дворцах, где рождаются чудеса из чудес — станки и машины.

Он говорил:

— Любите машины! Никогда и никому не верьте, что машины бездушны, бескровны, мертвы. Так могут думать только те, для кого машина чужда, как солнечный свет темноте. Как грамота — пню. Как музыка — камню… Машина — это изумительное воплощение человеческого гения. Она согрета его теплом, рождена в болях и муках его поисков, рождена для счастья и жизни всех нас. Машина — это сам человек, продолживший себя в металле. В машину человек вдохнул свою душу…

Это была памятная встреча школьников с молодым, влюблённым в свой завод мастером-комсомольцем. Первые занятия в школьных мастерских начались с азов слесарного дела.

Алексей Векшегонов появлялся в школе всего лишь раз в неделю. В субботу. В другие дни с учащимися занимались его «ассистенты». Так шутя называл он молодых слесарей. Приход Алёши был праздником для Руфины. И она, выполнив к субботе своё очередное задание, трепетно ждала оценки мастера, а затем — новой субботы. И так — неделя за неделей, месяц за месяцем.

Покончив с основами слесарного дела в девятом классе, Руфина потянулась к станкам. Она работала в мастерских больше других, оставалась там на час-два и заслужила высокую похвалу Алексея Векшегонова.

— Ты прирождённая станочница, — радовался он. — У тебя замечательная точность движений рук. Понимание операции.

Теперь девушкой руководило не одно лишь желание нравиться Алексею. Сама работа влекла её. Первая слава, как горная тропинка, манила взбираться все выше и выше.

Не отставал от Руфины и её одноклассник Серёжа Векшегонов, брат Алексея. Ему-то уж положено успевать. Он, как и Алексей, с самого раннего детства играючи выковывал наконечники для стрел, мастерил капканчики, ловушки, клетки из проволоки, самодельные ножи с закалкой до синевы… Мало ли есть поделок из металла и дерева, без которых нельзя представить детство уральских мальчишек, растущих рядом с заводами!

Серёжа точно знает, что он, как и брат, будет работать на станкостроительном заводе. Руфина ещё не знает этого. Но если Алёша скажет, Руфина пойдёт на завод.

В восьмом и девятом классах она тайно вздыхала, любуясь своим кудрявым мастером. А теперь любовь заполнила её всю. Любовь уже нельзя было скрыть от матери. Да и зачем? Во многих старых уральских рабочих семьях и теперь поощряются ранние браки. Руфинина мать, Анна Васильевна, вышла замуж семнадцати лет. У Дулесовых нет-нет да и поговаривали об Алексее Векшегонове. И особенно участились разговоры о нем, когда словоохотливая старуха бобылка Митроха Ведерникова принялась ворошить седую давнину о первонасельниках Старозаводской улицы — Векшегоновых и Дулесовых.

Все это хотя и ушло в забвенье, умерло в народной молве, а от прошлого никуда не денешься. Не просто же так, а для чего-то воскрешает былое старая Митроха.

Как гласит предание — да и не только оно, но и городской архив, — Дулесовы и Векшегоновы появились на Урале во время царствования Екатерины Второй.

Молодой кузнец Афанасий Дулесов прибыл из Тулы. Его зазвали сюда земляки — туляки, привезённые первозаводчиком петровских времён Демидовым. Говорят даже, что будто бы с Афанасия Дулесова был писан знаменитый лесковский Левша. Эта сущая чепуха порождена желанием Дулесовых возвеличить свой род. Но о том, что предки Дулесовых были отличными мастерами, свидетельствуют и архив и музей. Архив также подтверждает, что глава рода уральских Дулесовых — Афанасий взял себе в жены пойманную им девку-вогулку незнаемой лесной красоты, идолопоклонщицу, и оную продержал взаперти сорок дней, а потом самолично крестил в реке Кушве, научил её русским словам и обычаям.

Молва гласит, что незнаемая лесная вогульская красота жены Афанасия сказывалась в дулесовском роду каждым седьмым ребёнком. И что Руфина так хороша лицом и статностью потому, что она из «седьмых».

Кто не злоупотреблял цифрой семь? Все же, отметая мистическое, мы не должны забывать, что воскрешённая Митрохой Ведерниковой легенда украшала Руфину, привлекая внимание к ней окружающих, в том числе и Векшегоновых.

Векшегоновы, по скупым сведениям архива и пространным пересказам той же молвы, ведут начало из соликамских строгановских мест древней земли Перми Великой.

Это неоспоримо. Документы архива заслуживают доверия. Можно спорить с молвой. А молва устами того же Ивана Ермолаевича Векшегонова, деда Алексея, твердит, что некий из братьев Строгановых, владевший землями по Каме, Вишере и притокам, был одержим охотой на зверя. У одержимого охотой Строганова был удачливый векшегон. Дословно — человек, гоняющий или загоняющий векш. Слово «векша» не исчезло на Урале и теперь. Это белка.

Векшегон, будучи красивым никак не менее тульского предка Дулесовых, кузнеца Афанасия, полюбил дочь Строганова. И когда та ответила ему на любовь (а надежд на согласие быть выданной за смерда-векшегона у неё не было), она предложила побег. И они бежали за хребет Каменного Пояса. То есть по ту сторону Уральского хребта.

Побродяжничав весну, лето и осень, влюблённые покинули леса и ударили челом демидовским людям. Демидовы, нуждаясь в рабочих руках, не брезговали беглыми, опальными и даже цареотступниками. Векшегон Иов получил для поселения землю напротив туляка Дулесова, а вместе с землёй и фамилию — Векшегонов.